Приятно, что наш призыв поддержать студенческую инициативу по присвоению Донецкому национальному университету имени Василия Стуса поддержало столько людей. За год на нашем сайте мы собрали почти 1000 подписей! Они поступали не только из Украины, но и со всего мира: и от таксиста из Нью-Йорка, и от профессора из Новосибирска. За год мы опубликовали десятки писем в рубрике «Почему Стус?» И хотя конечного результата открытое письмо студентов ДонНУ еще не достигло, идея живет и развивается. Мы вспомнили не только Стуса, но и людей, с которыми он общался, на кого влияли его идеи. Но на каких идеалах, принципах и ценностях могла сформироваться такая несокрушимая личность? Кто имел влияние на мировоззрение Василя Стуса? Об учителе величайшего поэта — в материале нашего читателя Владимира ЧИКАЛИНА.
О Герое Украины Василе Стусе написано много. Совсем мало о людях, причастных к формированию личности, литературного вкуса будущего поэта. Имею в виду супругов — учителей средней школы № 75 города Донецка Марию Лисовскую и Костя Тесленко. Мария Павловна преподавала украинский язык, Кость Макарович — украинскую литературу. Дав путевку в литературную жизнь Василю Стусу, они со временем стали известными на Донетчине писателями, в соавторстве написавшими множество художественных произведений.
Я эту школу помню с того времени, когда она была в руинах. То ли наши сожгли ее во время отступления войск, то ли немцы. Старожилы поселка шахты № 10-бис столицы горняков придерживались разных версий. Мы же, малышня, на руинах бывшей школы играли в войну.
Однажды придя к ней, увидели деревянный забор, за которым под охраной красноармейцев работали пленные немцы. Они не были похожи на тех страшных врагов, которых мы видели в кино. Напротив, они нам улыбались, а иногда подходили к щелям в заборе и предлагали горбушку хлеба в обмен на пачку махорки, которую мы «одалживали» у родителей. Они и отстроили школу, в которой учился Василь Стус, а через несколько лет пришлось и мне с восьмого класса сесть за ее школьную парту.
Именно в эту школу после окончания филологического факультета Харьковского университета в далеком уже 1946 году получили назначение молодые супруги Кость Тесленко и Мария Лисовская. Именно они привили любовь к родной земле и украинскому слову многим выпускникам школы № 75.
Мой брат Александр учился в одном классе с Василем Стусом. От него я часто слышал: «Василь Стус сказал, а Костя (так за глаза называли Костя Макаровича Тесленко) ответил». Почти каждый день в рассказах брата о школьной жизни фигурировала фамилия классного руководителя Тесленко. У меня создалось впечатление, что все ученики очень уважали и любили этого учителя.
А однажды сам убедился в этом. Мой брат вернулся из школы расстроенный. Объяснил: Тесленко стоял на остановке троллейбуса у железнодорожного вокзала. Вдруг с машины соскочил один из «рогов», край которого ударил по голове классного руководителя. «Скорая помощь» отвезла его в больницу. Весть об этом облетела учеников Тесленко. Василь Стус предложил одноклассникам навестить Костя Макаровича, когда тот вернулся домой. Брат и меня взял с собой.
Супруги-учителя проживали в одноэтажном бараке, где преимущественно жили семьи шахтеров. У калитки Василь обратился к одноклассникам: «Пойду предупрежу Костя Макаровича о том, что пришли его проведать».
Мое внимание привлекли мальвы, украшавшие небольшой двор. Такие цветы я видел только у дома своей бабушки в селе Веселый Кут на Киевщине. А в нашем шахтерском поселке их почему-то не выращивали.
— Заходите, — пригласил Василь, когда вернулся к нам.
Мы вошли в небольшое помещение, значительную часть которого занимала плита, топившаяся углем. Семьям учителей, как и шахтеров, завозили его из шахты №10-бис бесплатно. На плите закипал чайник. На стенах до потолка — полки с книгами. С самодельной этажерки голубым глазом индикатора настройки бросил взгляд на нас радиоприемник «Рекорд», который был не в каждой шахтерской семье. У нас дома был двухдиапазонный, не ловивший «голос Америки». У моего друга, сына учителя математики и физики нашей школы, мы иногда тоже по вечерам слушали по «Рекорду» «вражеские» голоса.
Бритая голова Костя Макаровича была перевязана бинтами. Он поднялся из-за стола и улыбнулся: «Сбежал из больницы. Дома быстрее рана заживет. А вы садитесь, кто где сможет». Стульев хватило не всем. Я стал в уголке, откуда разглядывал учителя, о котором слышал так много хороших слов. Чуть ниже среднего роста, широкоплечий, кареглазый, он мне сразу понравился. А тем временем хозяин обратился к Марии Павловне: «Чем мы угостим уважаемых друзей?»
Пили чай с сушками и конфетами. Когда собрались домой, Кость Макарович пожал руку и мне. Я потом долго гордился таким проявлением внимания.
А через несколько лет судьба свела меня с этими супругами-учителями при таких обстоятельствах. В восьмой класс пошел в среднюю школу № 75. Очень обрадовался, что нашим классным руководителем стал Тесленко. Его уроки украинской литературы стали любимыми для всех моих одноклассников. Кость Макарович открывал для нас по-новому Ивана Котляревского, Тараса Шевченко, Ивана Франко, Лесю Украинку, Павла Тычину, Владимира Сосюру... Он так преподавал предмет, что под воздействием уроков Костя Макаровича начал писать стихи, которые в известной степени повлияли на выбор профессии журналиста. На выпускном вечере я зачитал что-то очень патриотическое из своих творений. На вечере присутствовал корреспондент многотиражки шахты, который сказал: «Я перехожу работать на областное телевидение, а тебя предложу на свое место». «Сватовство» состоялось. Но поработал я в газете только месяц: на эту должность назначили выпускницу факультета журналистики, а «доморощенному» газетчику без стажа и опыта предложили уволиться...
Возвращаясь к рассказу о личности учителя поэта, добавлю несколько штрихов к его портрету. На уроки учитель приходил в костюме. А когда с нами отправлялся на природу, в посадку с обеих сторон железной дороги Донецк — Мариуполь, одевал вышиванку и соломенную шляпу. И хотя никто из наших знакомых так не одевался, мы уважали Костя Макаровича и за такую оригинальность. А еще за то, что всегда и везде говорил исключительно на украинском языке, который в те времена еще не был государственным.
В последний раз видел своего классного руководителя в его новой квартире на одной из центральных улиц шахтерской столицы. В то время он работал ответственным секретарем литературного альманаха «Донбасс», был уже известным донецким писателем... Я всегда с волнением читал рассказы, повести, романы, написанные в соавторстве с женой. Потому что узнавал в литературных героях черты людей, живших рядом с нами.
Когда последний раз был в Донецке, брат сообщил, что Кость Макарович ушел из жизни. Александр показал фотографию, на которой учитель был среди выпускников его класса. Я поинтересовался, почему на фотографии нет Василя Стуса. «А он почему-то не захотел фотографироваться», — ответил брат. Позже, когда ближе познакомился с творчеством поэта, с воспоминаниями о нем, понял причину такого отказа: уже тогда он чувствовал себя «чужим» среди одноклассников с их донецким чувством интернационализма и особым менталитетом, говоря сегодняшним языком. А с другой стороны, Донбасс закалил характер Василя Стуса, сформировал его как личность, как поэта.
В этом я имел возможность убедиться на таком примере. Расскажу об этом подробнее. В то время в Донецке печаталось несколько газет. Я выписывал «Комсомолец Донбасса»: при редакции работало литературное объединение, где занятия с нами проводил поэт Евгений Летюк. На страницах молодежки печатались стихи таких известных донецких поэтов, как Павел Беспощадный (это его известный политик во время открытия в Донецке олимпийского стадиона назвал Бессмертным), Николай Рыбалко, Николай Анциферов, Николай Домовитов, а иногда лучшие произведения членов литобъединения. Но я лично впервые напечатался в другой газете — «Социалистический Донбасс», которую выписывал мой отец-шахтер. Конечно, мое первое стихотворение было посвящено труду горняков: ведь после окончания школы я пошел по родительским стопам.
Как-то, находясь на курсантских каникулах в родном городе, перечитывал украинский вариант этой областной газеты, которую одолжил у соседа. В номере от июня 1963 года обратил внимание на стихи Василя Стуса, где были такие строки:
Ти вже не згинеш,
Ти двожилава,
Земля, рабована віками,
І не скарать тебе
Душителям
Сибірами і Соловками.
Подумал тогда: неужели это тот самый Василь, которого видел несколько лет назад в квартире своего классного руководителя Костя Макаровича? Мой брат подтвердил: это наш Василь, рассказал, что тот окончил историко-филологический факультет Донецкого педагогического института, преподавал украинский язык и литературу в одной из школ под Горловкой. А недавно встретил его на железнодорожном вокзале Донецка. На то время Василь Стус уволился из школы, переехал в наш город, немного поработал подземным плитовым на соседней шахте. А впоследствии его взяли литературным редактором в газету «Социалистический Донбасс».
Скажу откровенно: эти поэтические строки поразили меня. До того я еще ни разу нигде не читал о том, что при нашей советской действительности может быть какое-то порабощение Сибирями, Соловками. А многие годы спустя понял: те строки, написанные поэтом еще в 1963 году, уже тогда были пророческими, своего рода эпиграфом первого поэтического сборника «Зимові дерева», вышедшего уже в столице, руководством к действию. Имею в виду, прежде всего, его призыв: «Хто проти арештів невинних людей — встаньте!», провозглашенный Василем Стусом в киевском кинотеатре «Украина» в сентябре 1965 года во время премьеры фильма Сергея Параджанова «Тени забытых предков».
Этот призыв — проявление мужества, силы духа поэта-патриота, которую не сломали ни преследования «органов», ни Колыма, ни сибирская тюрьма в Пермской области, из которой он ушел в бессмертие...
В Донецкой области много делают для увековечения его памяти. Так, в Горловке создан в 2002 году Историко-литературный музей Василя Стуса, на аллее его имени установлен памятный камень. Многое делает для увековечения памяти великого гражданина и поэта Донецкий музей Стуса.
К сожалению, пока почти ничего не делается для увековечения памяти учителей поэта, известных в Донецкой области писателей Костя Тесленко и Марии Лисовской. Они непосредственно причастны к формированию личности и литературного вкуса поэта Василя Стуса и заслуживают, по крайней мере, памятной доски на доме в Донецке, где в последние годы жили.
Когда я готовил материал для печати, мне позвонила сотрудница Донецкого музея Василя Стуса. Она сообщила, что его сотрудники будут инициировать ходатайство об увековечении памяти учителей поэта.
