Перед российско-украинской комиссией, которая, по информации министра Д. Табачника, вскоре начнет работать над текстом общего учебного пособия по истории для учителей школ Украины и России, возникнет проблема характеристики отношений между двумя странами. Собственно, ради этого и создавалась комиссия. Ведь в экспертном докладе, опубликованном в книге «Освещение общей истории России и народов постсоветских стран...» в 2009 г., утверждается, что украинские авторы «неправильно», с антироссийских позиций освещают «общую историю» и отказываются писать о том хорошем, что получили народы бывшего СССР, проживая рядом «с великим русским народом»1.
Конечно, члены комиссии от России не только читали это заключение, но и знают, как писать «правильно». Эта «правда» будет предъявлена украинским членам комиссии.
В частности, речь пойдет о глубоких исторических истоках «общей истории» России и Украины. Окажется, что украинцы (как, кстати, и белорусы) вообще не являются отдельным народом. Ведь как совершенно очевидная, неопровержимая истина в экспертных заключениях говорится о «триединстве русской нации (великороссов, малороссов и белорусов»)2. Иными словами, этноним «русский» охватывает не только великороссов, но и украинцев, белорусов. Концепция «трех ветвей русского народа», как известно, оружие из арсенала дореволюционной великодержавной историографии. Это даже отход от советских подходов, все-таки считавших Киевскую Русь «колыбелью трех братских восточнославянских народов», которые в начале ХХ в., оставаясь «братскими», уже были полностью сформированными, вышли из «колыбели» и стали «взрослыми».
В контексте концепции «триединства» российскими экспертами рассматриваются все узловые страницы украинской истории. В частности, на ее основании выстраивается теория «собирания русских земель». В этой концепции Переяславская Рада 1654 г. превращается в один из этапов этого «собирания», а Украинское казацкое государство, созданное в ходе Освободительной войны под руководством Богдана Хмельницкого — всего лишь «вымысел» украинских историков.3
При таком толковании «общей истории» в ней, конечно, не остается места и для исторического оправдания автономии Украины ХVІІ—ХVІІІ вв. Российские эксперты дают совет украинским авторам: «Вместо мифа о ликвидации «украинской автономии» политику монархии следует рассматривать в контексте унификации и модернизации империи».4
Далее из текста экспертного доклада читатель узнает, что «ужесточение национальной политики» и ее следствие — русификация — это вполне нормальное явление. Его никак нельзя охарактеризовать как «насильственную политику» царизма. Это, отмечают авторы доклада, «естественный процесс, неотрывный от урбанизации и модернизации»5. Итак, должен сделать вывод читатель, тормозить русификацию — означает противостоять модернизации и урбанизации, не признавать необходимость индустриализации, строительства новых городов, железных дорог, развития общества вообще.
Такой подход, деликатно говоря, вызван неосведомленностью экспертов. В полиэтнических государствах непременным спутником модернизации является национальное возрождение, которое начинается с пробуждения интереса к языку, истории, фольклору зависимых (негосударственных) народов. Происходит развитие литературы, письменности на родном языке. Этот процесс начался еще в конце ХVІІІ в. и в ХІХ в. охватил много стран Европы, в том числе Украину. Об этом неоднократно писали отечественные и зарубежные авторы6. Информация об этом доступна российским экспертам. Но она игнорируется. Эксперты стоят на том, что «русификация — неотъемлемая часть модернизации». Не этого ли ждать и от российских членов совместной комиссии?
Переходим к 1917—1920 гг., которые А. Данилов характеризует как Великая русская революция и Гражданская война (с большой буквы). Представления автора о событиях в национальных регионах бывшей империи в эти годы сформулированы в книге для учителя в такой форме: «Центробежные тенденции национальных регионов развивались по нарастающей после февраля 1917 г. Но если до октября 1917 г. это было дистанцирование от нараставшего в России хаоса и безвластия, то после прихода большевиков возобладал сецессионизм — отпадение от некогда единого государства и конституирование собственной национальной государственности»7. То, что для украинцев и других угнетенных народов империи — национально-освободительное движение, национальные революции для А. Данилова и его соавторов — «центробежные тенденции» и «сецессионизм».
В частности, называется мифом подтвержденный многими исследователями факт массовой поддержки Центральной Рады и победы украинских национальных партий на выборах во Всероссийское учредительное собрание8. Политика Временного правительства, оказывается, основывалась на принципе «народного суверенитета и преемственности права», а вся деятельность Центральной Рады объявляется деструктивной, направленной «на дезинтеграцию России»9. Любая информация об украинских этнических границах в 1917—1918 гг., если они выходят за пределы границ современной Украины, объявляется попыткой «навязать ученикам мысль в «территориальных потерях» Украины»10. Политика украинских национальных правительств осуждается, а деятельность Временного правительства, «красных» и «белых» описывается с пониманием и даже симпатией. Авторы не находят ни одного аргумента для оправдания действий представителей украинского освободительного движения. Все, что связано с их деятельностью, с попытками создать собственное государство и защитить его, осуждается, объявляется авантюризмом или антироссийскими интригами.
В книге материал изложен таким образом, что образ Украины даже на ее территории почти не просматривается, представления о ней искажены, ее собственное имя не упоминается. В частности, говоря о южном регионе Украины в разгар гражданской войны (1919 г.), авторы продолжают использовал термины «Новороссия» или «европейский юг России»11. Напомним, что на это время уже существовала Украинская ССР, в состав которой входили современные южные области, что, естественно, признавало большевистское руководство России.
Нам неизвестно, какое толкование событий в Украине 1917—1920 гг. в украинских учебниках одобрили бы авторы экспертного доклада. Но, судя по всему, их удовлетворил бы подход, который продемонстрировали авторы белорусских учебников. Эти книги, как известно, российские эксперты не обвиняют ни в национализме, ни в антироссийской направленности.
Суть этого подхода, по оценке российских экспертов, заключается в следующем:
— «БССР (Белорусская социалистическая советская республика. — Авт.) понимается в качестве основной формы национально-государственного образования белорусов, предпосылка возникновения в будущем республики Беларусь. Октябрьская революция в целом трактуется положительно, но коммунистическая идеология почти не разбирается»;
— «БНР (Белорусская Народная Республика. — Авт.), чья традиция особенно важна для белорусского национализма, трактуется как неудачная форма государственности. Подчеркивается, что ее провозглашение напоминало акт политического авантюризма и не было массово поддержано белорусским народом»12.
Такой подход к событиям 1917—1920 гг. определяет и оценку российскими экспертами ключевых процессов истории Украины советского периода, в частности, полное изъятие из контекста новейшей украинской истории национально-освободительной борьбы.
И в самом деле, если никакого конструктива в деятельности украинских националистов не было раньше, то откуда он мог появиться, например, в начале 20-х годов ХХ в., когда происходило оформление СССР?
Российские эксперты часто дают советы украинским коллегам. Посоветовали они и как писать в украинских учебниках об образовании СССР. Вместо того, чтобы культивировать миф «о СССР как тоталитарной «империи», ведущей политику «русификации», — пишут они, — следует сосредоточиться на изучении «роли УССР как учредителя СССР» и при этом «не снимать вопрос о насильственной украинизации 20-х — начала 30-х гг.»13.
Эти «советы» вызывают ряд вопросов.
Как можно декларировать отказ «от концепции тоталитаризма, как объясняющей события в СССР 30-х и последующих годов»14, и здесь же предлагать ученикам 11 класса развернутую характеристику политического строя СССР, которая четко вписывается в рамки тоталитарной модели: 1) партократическое государство, единственная, строго централизованная правящая партия — ВКП(б), республиканские организации которой, в том числе КП(б)У, имели статус областных; 2) Сталин — вождь («главный носитель государственной власти»); 3) «единая идеология, обязательная для всех граждан СССР система взглядов» — марксизм-ленинизм; 4) массовые репрессии как государственная политика и т. д.15
А тезис о «насильственной украинизации» во главе со сталинским сатрапом Лазарем Кагановичем — это что-то из сферы политической фантастики. Когда об этом идет речь, то невольно вспоминается почти классическая тетя Мотя из Курска (героиня пьесы «Мина Мазайло» М. Кулиша) с ее уже хрестоматийным: «...Прілічнєє бить ізнасілованной, нєжелі українізірованной».
Или утверждение о некой особой роли Украины в создании СССР. Неужели российские эксперты действительно считают, что УССР, централизованно управляемая через партийно-государственный и финансово-хозяйственный аппарат из Москвы, могла проводить какую-то «особую», отличную от московского центра, национальную политику?
Довольно сложная задача возникла перед российскими авторами, когда они приступили к анализу освещения в украинских учебниках национально-освободительной борьбы в Западной Украине в первые послевоенные годы. Эта борьба носила массовый характер и глубоко запечатлелась в народной памяти. И затертыми пропагандистскими клише, которые еще остаются в арсенале «согласователей», уже не обойтись. Это уже не срабатывает. Что такое послевоенные репрессии, там ощутили едва ли не в каждой семье. Поэтому фабрикуются новые мифы. В частности, в учебнике для 11 класса (редактор А. Филиппов) события в Западной Украине предлагается рассматривать так: «Здесь после победы над Германией разгорелась своя война, по существу, гражданская, между местными националистами и коммунистами». Оказывается, воевали местные жители между собой. И, конечно же, не обошлось без помощи «бывшим коллаборационистам» со стороны США и их союзников: «После 1945 г. УПА получила поддержку Запада»16. Проведена четкая линия: во время войны им помогали нацисты, после ее окончания — империалисты.
Такое толкование послевоенных событий в Западной Украине рассчитано на абсолютно неосведомленного человека и имеет целью закамуфлировать тот факт, что на утверждение коммунистического режима здесь после окончания Второй мировой войны была брошена огромная военно-политическая мощь СССР. Наконец, авторы учебника вынуждены это признать. В конце фрагмента, где приведен тезис о «гражданской войне» в западных регионах СССР, ученик прочитает: «Факторами победы над националистами являлись и мощь государственной машины, и эффективность произведенных после войны преобразований»17. В учебнике эта фраза не конкретизируется. Факты читатель найдет в украинских учебниках. Они опровергают тезис о послевоенной борьбе в Западной Украине как о гражданской войне. Но авторы экспертного доклада эти факты отбрасывают.
Что же касается политики русификации, проводившейся в УССР в послевоенные годы, российские эксперты объявляют ее «мифом», который распространяют авторы украинских учебников. И вообще, пишут они, «речь шла не о русификации, а о украинизации, поскольку детей заставляли изучать в школе украинский язык против их воли и против желания родителей»18.
При чтении этих оценок складывается впечатление, что авторы доклада «Освещение общей истории России и народов постсоветских стран...» абсолютно не знакомы с перипетиями украинской истории и живут не в соседнем государстве, а где-то на другой планете.
В таком же положении могут оказаться и члены украинской части комиссии по общему пособию, если они пойдут по стопам новейших российских мифотворцев.
«ОБЩИЙ УЧЕБНИК — ЕДИНОЕ ГОСУДАРСТВО»?
В ближайшее время, обещает министр образования и науки Украины Д. Табачник, начнет работу над общим учебным пособием по истории для учителей Украины и России российско-украинская комиссия. Ее состав неизвестен, но точно известно, что работа будет завершена в этом году. Издание получит гриф МОН, будет отпечатано массовым тиражом и станет настольной книгой каждого учителя истории. Теоретически содержание пособия будут определять обе стороны. Поэтому ключевой вопрос: каким будет персональный состав комиссии. В современном российском учебникотворении доминируют авторы, взгляды которых, по оценке Ирины Карацубы, это «...комплекс фантомных болей: Советской империи уже нет, а боль за нее есть»19. Если они (или их единомышленники) будут представлены в комиссии, то, конечно, будут убеждать в необходимости принять их взгляды украинскую сторону. Как поведет себя украинская сторона? Повторяем, это зависит от ее персонального состава. В Украине еще достаточно много тех, кто находится в плену имперских «фантомов». Если они будут в комиссии и примут точку зрения россиян, это будет означать отказ от научных взглядов и добровольное превращение себя в объект политических манипуляций. Не случайно среди авторов, так или иначе причастных к созданию российских учебников, много политологов и политтехнологов. Школьные учебники по истории оказались настолько ответственным делом, что от их создания начали отстранять профессиональных историков. По сути, концепции, изложенные в учебных пособиях, учебниках по истории и экспертных заключениях, опубликованных в книге «Освещение общей истории России и народов постсоветских стран в школьных учебниках истории новых независимых государств» (М., 2009) — это и есть политтехнологические проекты.
Поставим ряд вопросов:
— какой вывод следует делать, признав, например, относительно реалий ХХ в. концепцию «собирания русских земель» и «триединства русской нации»?
— как изменится наше восприятие истории, если мы согласимся с российским имперским тезисом, что украинская нация — «проект М. Грушевского и его сторонников», а не результат продолжительного развития украинского этноса?
— чем обернется признание русификации как неизбежного и закономерного спутника модернизации?
— что будет означать признание УССР исторической предпосылкой современного Украинского государства, а УНР, ЗУНР и Украинского государства Скоропадского — неудачными попытками украинского государственного строительства?
— какие изменения произойдут в нашей исторической памяти, если мы признаем, что Голодомора 1932—1933 гг. в Украине не было, а были неблагоприятные погодные условия и некоторые ошибки руководства при проведении коллективизации, которые и вызвали человеческие жертвы?
— что будет означать для Украины признание И. Сталина «эффективным менеджером», а массовые репрессии — прагматическим инструментом решения народнохозяйственных задач?
— какие последствия будет иметь восприятие идеи, что войну 1941—1945 гг. выиграл русский народ, а не народы СССР?
— к чему приведет признание событий в Западной Украине в первые послевоенные годы «гражданской войной местных националистов и коммунистов», а не освободительной борьбой за создание независимого Украинского государства?
— как будет восприниматься нашим обществом современность и будущее, если мы согласимся с откровенной неправдой, что «теперь все плохо, а раньше, в Советском Союзе (да и в Российской империи) жили хорошо»?
Перечень вопросов можно продолжить. Но конечный итог понятен: принять все это — значит отказаться от собственной национальной идентичности, объявить независимость Украины исторической ошибкой. Может быть, именно на это рассчитано «согласование»? В частности, очень известная в Украине фигура, Константин Затулин (напомним, что одновременно он первый заместитель председателя Комитета Государственной Думы по делам Содружества Независимых Государств и связям с соотечественниками за границей, директор Института стран СНГ, член комиссии при Президенте РФ по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России), говорил в интервью во время съезда учителей в Астане: «Ведь логика какая. Если в учебниках писать, что мы за годы пребывания в Российской империи построили вот эти города, построили вот эти фабрики, подняли целину, докопались до этих полезных ископаемых, за счет которых мы сейчас живем и собираемся жить дальше, то тогда, при здравом смысле подавляющего большинства населения возникает вопрос: если мы так хорошо жили, зачем мы тогда живем порознь, в разных национальных квартирах?»20.
Такова логика Затулина. Кому-то она может показаться привлекательной. Но она не дает ответа на ключевой вопрос: почему империи, даже если кому-то в них на некоторое время удалось относительно хорошо обустроиться, возникают, расцветают, а затем разрушаются. Российская империя — не первая исчезнувшая в истории, и произошло это совершенно закономерно, вследствие внутреннего развала. Это касается и Советского союза, который опять-таки логически, а не в результате какого-то внешнего «заговора» дошел до своего распада. Затулин все упрощает и сводит к заводам, рудникам и городам — всему тому, что Иван Франко в своей статье «За пределами возможного», посвященной перспективам независимости Украины, называл желудочными мотивами. Но «не хлебом единым...». Это доказала история десятков империй, которые когда-то поднимались к вершинам своего могущества, а потом превращались в груды камня и пыли.
Нам трудно представить, до какого состояния нужно довести украинское общество, чтобы оно восприняло псевдонаучные суррогаты Затулина и компании. Но первые шаги уже сделаны. Комиссия будет работать. То, что отвергает большинство украинских историков (но не все!), воспринимается как вполне реальное нашими российскими коллегами — «согласователями» и их украинскими единомышленниками. Уже вырисовывается и механизм утверждения/возвращения «единомыслия»: Ксения Костина, председатель правления общественной организации «Государственный клуб», которая спонсировала проекты известных в России Книг для учителя А. Данилова и А. Филиппова, всерьез говорит о необходимости межгосударственной комиссии, которая в масштабах СНГ будет предотвращать «пересмотр исторических событий и фактов»21. То есть речь идет не о научных дискуссиях или изучении новых источников, в том числе архивных, например, документов тайных служб советского времени, не об освоении новых исследовательских технологий, а о решении чиновников, которые укажут исследователям, что является правильным, а что — нет.
Правда, если все это произойдет, то и Украина, а следовательно и Европа, и мир очень скоро станут другими. Вопрос в том, сможет ли украинское общество противопоставить этому что-либо.
P.S. Оппозиция — против «заполитизированной» истории
Обучение детей в средней школе и в высшей может происходить по-разному: можно развить у детей способность самостоятельно мыслить, а можно навязывать взгляды. К сожалению, именно худший вариант в настоящий момент пытается реализовать Минобразования, поскольку образование стало разменной монетой в политике. Акцентировать внимание на этой теме чаще начали представители оппозиционных партий. В частности, лидер политической партии «Фронт змін» народный депутат Украины Арсений Яценюк.
В Днепропетровске, дискутируя на тему «Система образования и молодежная политика: вызовы и перспективы», он подчеркнул, что «в последнее время в Украине наблюдается вмешательство со стороны политиков в сферу образования — представители власти навязывают те или иные мнения по поводу содержания учебников в зависимости от политических вкусов». По его словам, это связано с тем, что все члены правительства, в частности министр образования и науки Украины Дмитрий Табачник, являются политическими фигурами. Арсений Яценюк предложил для рассмотрения в Верховной Раде проект закона о внесении изменений и дополнений в некоторые законы Украины относительно экспертизы учебных программ, учебников для системы общего среднего образования. Этот законопроект предусматривает, что учебные программы и учебники для школ утверждаются центральным органом исполнительной власти в сфере образования лишь после положительного вывода научной экспертизы, проведенной Национальной академией наук Украины, и психолого-педагогической экспертизы, проведенной Национальной академией педагогических наук Украины.
Сегодня «День» заканчивает часть полемики об «общих» учебниках с соседними странами. Мы понимаем, что это только начало дискуссии, поэтому приглашаем экспертов присоединиться к ней.
1 Освещение общей истории России и народов постсоветских стран... — С. 262, 11.
2 Освещение общей истории России и народов постсоветских стран... — С. 65.
3 Освещение общей истории России и народов постсоветских стран... — С. 7
4 Там же. — С. 65.
5 Там же.
6 Каппелер А. Росія як поліетнічна імперія. Виникнення. Історія. Розпад. — Львів, 2007.— С. 186—187.
7 История России. 1900—1945 гг. Книга для учителя. — С. 156.
8 Освещение общей истории России и народов постсоветских стран...— С. 139.
9 Там же. — С. 145.
10 Там же. — С. 141-142
11 История России. 1900—1945 гг. Книга для учителя. — С. 186, 187, 178.
12 Там же. — С. 109.
13 Там же. — С. 197.
14 История России. 1900—1945 гг. Книга для учителя... — С. 5; История России. 1945—2008. 11 класс. — С. 5.
15 История России. 1900—1945 гг. 11 класс. — С. 185, 254—256.
16 История России. 1945—2008 гг. 11 класс. — С. 42.
17 Там же. — С. 43.
18 Освещение общей истории России и народов постсоветских стран...— С. 198—199.
19 «Учебник Филиппова»: продолжение последовало (28.10.2009) // http://urokiistorii.ru/current/view/2009/10/uchebnik-filippova
20 В центре событий с Анной Прохоровой // http://www.tvc.ru/bcastArticle.aspx? vid=785cda63-538f-493d-9062-f7a36906881c
21 Там же.
