«Если бы я знал столько, сколько должен знать каждый школьник, я бы мог учить академиков», — признавался один ученый. А если бы мы знали столько школьных преданий, сколько знают наши дети, мы бы заткнули за пояс Жванецкого с Павлом Глазовым. Жаль только, самое интересное поступает к нам в виде красных строчек в дневниках. Что ни день — сюжет. И так весь год. А если школьников в семье двое, то — «год за два». Дожить бы до заветного дня всепрощения — 25-го мая с его белыми передничками и проникновенными речами... А уж дожившие могут расслабиться и, перелистав дневник, по красным петроглифам восстановить самые замечательные моменты ушедшего года.
И это, господа, не какая- нибудь история, это истинный факт...
ЧЕСТНЫЙ ТУРНИР — НЕ ДРАКА
Стоило учителю физики отвернуться к доске — вой, грохот, и мальчишка с третьей парты летит прямо к учительскому столу, посланный... движением руки своей соседки по парте. Очевидцы единодушны: Петрова его ударила, вот так, в челюсть (и охотно показывают друг на друге). Правда, и он ее перед этим ударил. Даже два раза.
— Иди, Пашка, садись обратно, — добродушно зовет Петрова. — Больше бить не буду...
Оказывается, вчерашний медосмотр установил, что у этой Петровой не только самый большой в их 7-м классе объем легких, не только у единственной все зубы целые, но что и бьет она кулаком по силомеру сильнее всех. Причем как левой рукой, так и правой. Такая слава породила завистников. Один из них, сосед по парте, заявил, что одно дело — молотить по этому дурацкому силомеру, а вот ЕГО удара в челюсть не выдержит никто в мире. Петрова сказала, что выдержит. На физике, как и полагается, дело дошло до эксперимента, и Пашка со всего размаху въехал ей в челюсть. И что же? Она только засмеялась!
— Эх, не получился коронный! — посетовал Пашка и тут же сделал вторую попытку.
Этого уж Петрова не стерпела. И не потому, что теперь «коронный получился», а просто — раз о втором ударе не договаривались, значит, это уже никакой не эксперимент. А просто драка. Ах, драка? Ну так получай!
С левой — и-эх!..
ВЕЧНО ЖИВОЕ ИСКУССТВО
Известно, что одолеть фундаментальное и эпохальное литературное произведение далеко не каждому по плечу. Особенно если оно входит в школьную программу. Особенно если это шедевр отечественной классики...
Но, с другой стороны, это еще не повод, чтобы получать пару за сочинение, посвященное, например, жемчужине родной литературы — роману «Борислав смеется» (даже если ты впервые слышишь его название)...
И вообще, это еще очень большой вопрос: нужно ли читать, чтобы писать? Говорят, некоторые писатели специально чужих книг не читают, чтобы сохранить самобытность. Итак, рецепт успеха прост: во-первых, самобытность, во-вторых, вдохновение. Ну и не помешает пара опорных сюжетных точек...
— Эй, люди! Кто он был такой, этот Борислав?
(Вообще-то, Борислав — название рабочего городка, где разворачиваются события, из которых потом, как пламя из маленькой искры, разгорится большой пожар революции...)
— Дядька такой, — хихикает кто-то.
— Понятно, что не тетка. Ты мне скажи, что он делал?
— Ты что, не читал, что ли?
— Ну забыл, подумаешь.
— ...Фарцевал понемножку, — не отрываясь от тетради «раскалывается» кто-то.
— Ага, точно. А где он жил?
— Где-где... В Биробиджане.
— Ух ты. А где это?
— Рядом с Китаем.
— Так он что, китаец был, что ли?!
— Мгу... по отцу. А по матери — этот, биробиджанец...
— Понятно...
Так, пункт за пунктом восстанавливается сюжетная канва шедевра. К концу урока остается невыясненным один-единственный вопрос:
— А чего он все-таки ржал, этот ваш Бронислав недоделанный?
— Сам ты...
— Чего он ржал, я тебя спрашиваю?
— Опиума накурился и... решил, что он уже лошадь. Вот и ржал.
— Точно? А интересная книга этот «Бронислав», надо будет перечитать...
После проверки сочинений новейшая версия вечного сюжета про смеющегося Борислава зачитывается во всех классах и сопровождается не имеющими, правда, отношения к литературе нелестными выпадами в адрес личности автора. Но разгромная критика всегда лишь способствовала скандальному успеху. И вот тетрадка с бестселлером отправляется в триумфальное шествие к читательским массам. Сочинение копируют, цитируют, пародируют, инсценируют на школьной сцене, к нему пишут продолжения, в его стиле пытаются аранжировать всю хрестоматию... (Жаль, что не в школьных силах поставить по нему сериал). Успех, большой и несомненный успех!
А в общем, этот случай еще раз доказывает, что классика — это вечно живое искусство, понятное и интересное всем и во все эпохи! Нужно только уметь подать...
СПОР ФИЗИЧЕСКОЙ СИЛЫ С ИНТЕЛЛЕКТОМ
Богомазов — симпатичный молодой человек, ясноглазый, румяный, с ямочкой на подбородке. Бывало, заглянет в класс сделать какое-нибудь объявление, подслеповатая училка спрашивает:
— Кто это был?
— Педорг.
— Кто-кто?!
— Ну Богомазов, педорг.
— Я, дети, таких слов не знаю, — обиженно поджимает губы училка.
А что? У него на двери так и написано на табличке: «Педорг Богомазов» — педагог-организатор сокращенно, значит. Пионервожатый по-старому. Между прочим, лицо в школе немаловажное. Как какое-нибудь большое мероприятие — кто главный? Богомазов, педорг.
Например, школьная ярмарка. Это очень ответственное мероприятие, традиционное, ежегодное... Организовать его на высоком уровне — прямая задача педорга. Все в этот день делается под его мудрым руководством. Даже перемещение парт.
Парты надо сначала вынести из классов в коридор — на них дети разложат товар, которым будут торговать. Выносят парты дети, как правило, самостоятельно. Потом по следам отшумевшего праздника педоргу приходится заниматься обратной погрузкой парт самому. То есть, конечно, не самому — Богомазов, как всегда, только руководит. Заносит же парты в классы физрук Костя — больше некому: детишки, подлые, поразбегались, оставив педорга с физруком одних воевать с партами. Что они и делают: Богомазов руководит, Костя носит.
Некоторое время он носит парты молча, но потом ему это почему-то перестает нравиться, тем более что педорг со своей папочкой — румяный, в крахмальной рубашечке, с «бабочкой» на шее — только руками водит, ни одного даже стула не поднесет. И физрук вежливо интересуется у Богомазова, почему тот сам не носит, а только командует. На что Богомазов ему тоже очень вежливо объясняет: дескать, жизнь так устроена, дружок Костя, что в ней есть люди, которые зарабатывают на хлеб физической силой (это Костя), а есть — которые интеллектом. Это Богомазов. На что Костя берет в свои физически сильные руки очередной стул, но вместо того, чтобы нести его строго по азимуту, начинает совсем не вежливо лупить этим стулом прямо по Богомазовскому интеллекту. Который он, Богомазов, пытается защитить папочкой.
Сбежались дети (их, паразитов, не доискаться было, чтобы стулья эти злосчастные разносить!), стоят и радуются. Ставки делают, что сильнее — Костина физическая сила или Богомазовский интеллект. Большинство, что характерно (для нашего времени в целом), ставит на силу, которая действительно близка к победе. Но в последний момент носитель интеллекта успевает юркнуть в комнату с надписью «Педорг Богомазов» и щелкнуть изнутри ключиком.
Откуда ни возьмись — директор. Тоже ведь — сидел тихо-мирно у себя в кабинете, выручку от ярмарки подсчитывал, а тут несется на всех парах:
— Что здесь происходит?
Костя (с высоко поднятым над головой стулом):
— А?!
Барабанная дробь... зрители затаили дыхание...
Но ничего интересного не происходит: то ли к директорскому интеллекту у Кости нет претензий, то ли он просто уже остыл:
— Стулья разношу, — отвечает физрук мрачно и уходит со своим стулом в неизвестном направлении.
Тут замок педорговской комнатушки бодро щелкает, и доблестный Богомазов с папочкой в руках возникает на пороге — немножко растрепанный, но с обычным румянцем на щеках. Или, может быть, чуточку большим.
— Что это вы там заперлись? — спрашивает директор подозрительно, будто у него часть выручки пропала и он прибежал сюда ее разыскивать.
— Я? — спрашивает Богомазов и оборачивается назад, будто директор обращается к кому- то за его спиной.
— Вы, вы! Что вы там делаете?
— Руковожу погрузкой парт, — отвечает Богомазов и смело выходит из комнаты в коридор.
Из запертой комнаты он руководит... «По рации!» — захихикали детишки. Но Богомазов не дал им веселиться слишком долго:
— Ну-ка, ребятки! Раз-два — взяли парту! И вперед!
Пришлось детворе, оставшейся после Костиного демарша, парты разносить. Но все остались довольны, потому что в школе еще неделю только и разговоров было о том, как физрук педорга стулом отметелил. Народная молва даже парту пыталась Косте приписать. И что якобы он ею и на директора замахивался. Вот так и рождаются народные предания и песни: «Зверю-директору он партой угрожал...». А в реальности — был спор физической силы и интеллекта. В который, как всегда, вмешалась власть. И исход остался неясным...
«Я ВЧЕРА УБИЛ СВОЮ БАБУШКУ» —
говорят, такой фразой Рузвельт привлекал внимание отвлекшегося собеседника. Чтобы привлечь внимание школьников (и поддерживать его в течение 45 минут!), учителю и не то еще приходится лепитьь.
Биолог, вдохновившись собственным рассказом о чудесах дикой природы, может, к примеру, приписать волку свойство подпрыгивать на высоту пятиэтажного дома — ну чтобы поверх деревьев обследовать местность в поисках добычи, понимаете? Учитель астрономии, объясняя, что если, дескать, объехать вокруг земного шара в направлении с востока на запад, то уедешь на сутки вперед (что правильно), вдруг заявляет, что за десять таких объездов уедешь вперед, соответственно, на десять суток...
— А если сто? — ахают дети.
— То на сто!
— Значит, можно путешествовать в будущее?!
— Значит, можно!
Успех урока полный.
Но астрономия, биология — это еще ладно, тут действительно есть поле для фантазии, ну приукрасишь чуть-чуть — так в природе и впрямь всякие чудеса встречаются. А вот как заставить играть красками такую науку, скажем, как история?
Опытная Анна Прокофьевна неизменно вплетает в канву реальных событий (и вовсе, может быть, не скучных, но таких далеких от нас) нигде не учтенные действующие лица — себя, своих знакомых, родственников. Вся Киевская Русь истоптана ногами Анны-Прокофьевниных неугомонных предков. И крестили Русь они с Владимиром, и шведа били под Полтавой... Однажды на уроке, посвященном Конституции Пылыпа Орлика, Анна Прокофьевна сделала совершенно сенсационное заявление: мол, ее дедушка ЛИЧНО присутствовал при создании этого эпохального документа — чернильницу держал, что ли. О чем впоследствии и рассказал внучке, учитывая ее ранний интерес к истории. Так что, ребятки, вот как дело было...
После урока кто-то все-таки дерзнул спросить у почтенной исторички:
— Анна Прокофьевна, сколько же лет вашему дедушке?!
— Гы-гы-гы, — добродушно засмеялась старушка. — Понятно, что не триста... Но ведь нужно же как-то заинтересовать этих дебилов!..
Вопреки народной мудрости «на себе не показывают», учителя непрерывно грешат показыванием на себе. Этот рискованный педагогический прием называется актуализация. Колоссальные возможности для актуализации — у курса валеологии, науки о том, как сохранять здоровье. Естественно, главная задача этого предмета — запугать детвору всевозможными болячками, чтоб неповадно было. Несчастный валеолог, подобно герою «Троих в лодке», болел абсолютно всеми болезнями, о которых рассказывал ученикам (кроме родильной горячки), и слушая от пострадавшего леденящие душу подробности о заболеваниях менингитом, энцефалитом, столбняком и т.д., дети клялись про себя, что будут вести здоровый образ жизни, соблюдать гигиену, заниматься закаливанием и спортом, но главное — НИКОГДА не будут работать в школе! Потому что настоящим бичом педагогики, неизбежным и грозным ее спутником оказались... глисты. Нет, право: стоит только проверить пачку тетрадей и не помыть после этого руки — и глисты учителю обеспечены. Теперь вы понимаете, как важно и необходимо мыть руки?! И дети, трепеща, соглашались: понимаем! Особенно когда в качестве последнего аргумента валеолог демонстрировал заспиртованное в баночке страшилище — бычьего цепня. Правда, он не настаивал, что учительского, но это как бы вытекало из сказанного ранее.
О, дети, дети, что же вы делаете со своими тетрадями, чтобы они наносили такой ущерб здоровью учителя?..
