Этот молодой писатель родился 15 августа 1974 года в городе Саки (Крым). Окончил филологический факультет (украинское отделение) Таврического национального университета им. В. Вернадского. Занимается исследованием украинской и русской эмигрантской поэзии ХХ века. С 2003 г. Вячеслав Гук — член Национального союза писателей Украины. Он издал пять книг поэзии, в частности, «Гроты души», «Плач Иеремии», «Восьмой день недели», романы: «Синдром детских воспоминаний» и «Сад Галатеи». За «Синдром детских воспоминаний» Гук получил президентский грант как молодой писатель. Хотя Вячеслав считает более важным для творческого роста свой второй роман — «Сад Галатеи», потому что «Синдром детских воспоминаний» — роман, посвященный семейной драме, разворачивающейся на фоне советско-финской войны 1940 года (он написан еще под влиянием фильма по сценарию Ингмара Бергмана «Благие намерения» и творчества Кнута Гамсуна). Стоит отметить, что слог Гука отличается какой-то изысканной «европейскостью» и кинематографичностью образов...
— В каком возрасте вы почувствовали, что хотите быть писателем?
— Я мечтал стать не писателем, а кинорежиссером. Мне было около семи-восьми лет. Мама привезла из Польши красиво проиллюстрированный фотоальбом, сделанный по фильму Ингмара Бергмана «Шепоты и крики». Она его купила на рынке и как-то провезла через границу, объяснив мне, что картины Бергмана — самое выдающееся достижение европейского кино, о котором никто у нас почти не знает. Меня сразу же привлекла какая-то скрытая трагичность содержания этого фотоальбома, а еще — благородство кадра, взвешенность форм и свет, как он располагался по всей длине и ширине фотографий... После того, как в 2003 г. я написал статью для одной крымской газеты под названием «Ингмар Бергман: прикосновение к вечности», главный редактор посоветовал мне попробовать писать прозу. То есть в мою судьбу таинственным образом вмешивается Бергман и словно руководит ею...
— Почему вас так привлекает северо-запад Европы: страны Балтии, Финляндия, Норвегия? Вы бывали в какой-нибудь из этих стран? Чем их психология отличается, по вашему мнению, от нашей, восточноевропейского населения?
— Часто во сне я почему-то общаюсь с другими людьми либо на шведском, либо на норвежском, либо на английском. Когда я просыпаюсь — мне даже больно где-то в гортани, будто я устал произносить малопонятные, но такие мелодичные слова. В Риге я был в детстве — старый город меня просто ошеломил своей архитектурой... Уже потом это была одна из причин — давние детские впечатления — того, что я написал роман именно о Латвии. Может быть, если бы я попал в детстве, скажем, в Таллинн, я написал бы об Эстонии. Кто знает. В 2003 г. я издал поэтический сборник под названием «Шепоты, лед и гагары» — там есть стихи и о шведском острове Готланд, и об эстонском острове Сааремаа. А еще мне хотелось бы немножко пожить в Швеции, где-то вблизи Гетеборга, в уединении, и написать о современной Швеции, как я ее чувствую и понимаю. Меня привлекает психология этих людей — они не оторвались от природы, а живут в гармонии с ней. Изучил я ее по шведской и норвежской поэзии, произведениям Биргитты Тротсиг, Андерса Эстерлинга, Гуннара Экелефа и, конечно, выдающегося норвежского поэта Стейна Мерена, перекликающегося, кстати, в своих произведениях где-то с прозой Гессе, а где-то — с поэзией Эллиота. Такое безумное сплетение.
— Откуда взялось название романа — «Сад Галатеи», и что оно символизирует?
— Была ночь. В общей тетради я написал слова «Сад Галатеи», потом — «роман», и сразу же начал писать, без предварительной подготовки, так, просто: «Сегодня, 4 ноября 2006 года покончила жизнь самоубийством госпожа Марта Юхансон». Текст шел сам: быстро и как-то безболезненно. 100 страниц я написал вообще за полмесяца. У меня тогда не было определенного сюжета, я не знал, чем все это закончится... А потом началась длительная работа над исследованием материалов Нюрнбергского процесса, списал 12 общих тетрадей, и лишь тогда поставил последнюю точку в романе... Мне хочется, чтобы этот роман стал визитной карточкой Украины в Европе, и, возможно, был бы когда-то, например, напечатан на немецком языке в издательстве Александра Феста. Для этого я ищу людей за границей, небезразличных к современной украинской литературе. Уверен, что писатель все должен делать сам: от написания книги до ее обнародования, пиара, презентаций, а также поиска переводчиков и заграничных издательств, которым бы это было интересно. И, ясное дело, печать этой книги в современной Латвии, так как роман о Латвии, и это логично. Я вышел даже на издательство в Риге, «Vieda», которому это интересно, но оно очень маленькое, и я понимаю, что проект типа «Сад Галатеи» на латышском для Латвии — это сложно, необходима поддержка отдела культуры посольств двух стран или заинтересованный спонсор. И все-таки когда-то этот роман выйдет и на латышском — нужно время, это моя заветная мечта. Кстати, я заканчиваю его перевод на русский язык: хочу, чтобы и русский читатель узнал, о чем пишут в современной Украине. Концовка также пришла сама: у меня там есть образ зерна, а зерно, согласно поверью, если оно снится, предрекает человеку смерть. Что я думаю о названии романа — пусть останется моей тайной.
— Как вы работаете над новым произведением?
— Сначала появляется название. А уже потом выныривает где-то из глубин подсознания сам сюжет и герои. Пишу в тетради, а потом переношу все на компьютер. Но перед тем, как сесть писать, я долго что-то учу наизусть — я просто так привык и делаю это в течение многих лет ежедневно, а уже потом — пишу, включив музыку. А это: «Лунная соната» Бетховена, органные произведения Букстегуде, саундтреки фильмов «Пианино» или «Список Шиндлера». Есть много различных моментов организации собственного творческого дня.
— Вы позиционируете себя в творчестве как экзистенциалист? Ваши романы по настроению можно сравнить со «Скукой» Ж.-П. Сартра...
— Ни к какому из философских течений я не принадлежу в своих произведениях. А вот о литературных течениях — знаете, интересный был бы вопрос. Меня уже назвали «символистом», хотя я и сам не могу определить тот стиль, в котором работаю, к каким «-измам» принадлежу: возможно все, что было до меня, в моем творчестве переплелось, потому что и сюрреализм также меня привлекает. Привлекает сильно. Как тогда быть?
— Вы родом из русскоязычного Крыма, какие обстоятельства побудили вас в совершенстве изучить украинский язык и писать на нем?
— Сработали гены, (но во мне намешано много разной крови, и не только украинской). Так, наверное, бывает, когда так кому-то нужно на небе. А также — невероятно сильное желание донести до людей то, что я чувствую...
— Каким темам будет посвящен ваш новый роман?
— Один о современной Норвегии и Украине, о боли, одиночестве, измене и самоубийстве, а действие второго будет происходить в современном Симферополе и Германии — это психологическая драма об одном немецком орнитологе. Кстати, орнитология очень близка мне, как и медицина: я изучал в свое время птиц.
— Какова, на ваш взгляд, роль писателя в современном обществе?
— Самая важная. Во многих странах литература — это визитная карточка страны, и какая литература — такая и страна...
