Юрий Шевелев родился 17 декабря 1908 года в Харькове в семье генерал-майора Владимира Шнейдера и Варвары Медер. Во время Первой мировой в 1916 г. отец из-за подозрений в немецком происхождении вынужден был изменить фамилию: «она должна была быть выразительно русской, без крамолы и измены. Выбрали Шевелев, отчество — Юрьевич».
По окончании школы планировал поступать на литературный факультет Харьковского института народного образования (до революции — историко-филологический факультет Харьковского университета), но из-за тогдашней моды на инженерную профессию решил подавать документы и на химический факультет Харьковского технологического института, положившись «в окончательном выборе на судьбу». На последнем экзамене в технологическом по алгебре получил двойку, за что все дальнейшие годы «чувствовал безграничную благодарность Провидению». В 1931 получил квалификацию преподавателя языка и литературы в средних учебных заведениях. Учась в институте, отказался от стипендии — не хотел быть должником советского государства.
По окончании института поступать в аспирантуру не спешил, потому что претендентов тщательным образом проверяли и могли обнаружить его «соціяльне походження». И только 1936 год положил начало новому периоду его жизни, когда Сталин провозгласил: «Сын за отца не отвечает».
В 1939 году защитил кандидатскую диссертацию «Язык и стиль политической лирики П.Г. Тычины» под руководством Л.А. Булаховского.
С 1944 года некоторое время жил в Германии, где, невзирая на сложные послевоенные условия, полностью погрузился в процесс создания новой украинской литературы — был заместителем председателя Художественного украинского движения (1945—1948 гг.) и занимал должность доцента славянской филологии Украинского свободного университета в Мюнхене (1946—1949 гг.). В 1949 году получил докторскую научную степень «на основе» труда «До генези називного речення», который был написан еще в Харькове.
Переехав в США в 1952 году, преподавал славистику в Гарвардском (1952—1954 гг.) и Колумбийском (Нью-Йорк, 1954—1977 гг.) университетах.
Автор свыше 800 научных исследований. Самые известные научные труды «Предыстория славянского языка: историческая фонология общеславянского языка» (1965), «Историческая фонология украинского языка» (1979), после которых, как заметила О.Забужко: «всерьез повторять старую имперскую мантру об «общеславянских корнях» и «колыбели трех братских народов» невозможно так же, как после Коперника учить о земле на трех китах».
Лауреат Национальной премии Украины имени Тараса Шевченко (2000 г.).
Умер 12 апреля 2002 года в Нью-Йорке.
В 2013 году Украинским центром Международного Пен-клуба, Киево-Могилянской Бизнес Школой, издательством «Дух і Літера» и Украинским научным институтом Гарвардского университета была основана премия модерной эссеистики имени Юрия Шевелева.
***
«Родился я, по рассказам и документам, 17 декабря (4 декабря по старому стилю) в Харькове, где-то около 3-х часов ночи. Тогда ни рождения, ни смерти людей не были сокрыты от человеческих глаз. Для родов женщин не возили в больницы, на своего рода массовую продукцию. На роды вызывали акушерку домой, и ребенок приходил в мир в своей будущей семье, не в лабораторно-асептических казенно-белых стенах».
***
«Где-то в лет семь случился мой первый бунт. Он начался с отказа от моего имени. Меня окрестили Георгием, а называли, маленьким, Жоржик. Тогда я не умел выговаривать ни «ж», ни «р», и в моих устах Жоржик превратился в Зезю. Кличка укрепилась, и так меня в семье называли, сначала шутя, потом постоянно. Такой избыток нежности мне надоедал, и я заявил, что больше на Зезю не буду откликаться, потому что я уже большой, а это делает меня незаслуженно маленьким. Но я не хотел и быть Жоржем. Здесь уже, по-видимому, говорил и патриотизм первых лет войны с немцами. Французы, правда, были союзники, но все же лучше было иметь славянское имя. Так я стал Юрием. В то же самое время, напомню, мой отец был Владимиром Карловичем, а стал Владимиром Юрьевичем. Гармония поколений».
1948 ГОДУ ШЕВЕЛЕВ НАПИСАЛ СТАТЬЮ ПОД НАЗВАНИЕМ «ЧЕТВЕРТЫЙ ХАРЬКОВ», ГДЕ ПОСМОТРЕЛ НА ГОРОД «ЭВОЛЮЦИОННО». ЧЕТВЕРТЫЙ ХАРЬКОВ, ПИСАЛ ОН, ПО ПЛАНАМ ПАРТИИ И ПРАВИТЕЛЬСТВА, ДОЛЖЕН БЫТЬ «СПЛОШНОЙ ПРОВИНЦИЕЙ». СОВРЕМЕННЫЕ ХАРЬКОВСКИЕ СТУДЕНТЫ, ПЫТАЯСЬ ПРОДЛИТЬ ЦЕПОЧКУ И ВЕРЯ В СВОЙ ГОРОД, СОЗДАЛИ ГРАФИЧЕСКУЮ РАБОТУ «ПЯТЫЙ ХАРЬКОВ» / ФОТОРЕПРОДУКЦИЯ С САЙТА ХАРЬКОВСКОЙ ОРГАНИЗАЦИИ СДУ
***
«Все тела маленькие. Открытие двадцатого столетия в том, что и миллионы человеческих тел тоже маленькие».
***
«То, что Грушевский сделал для украинской истории, я сделал для украинского языка».
***
«Наибольшим открытием моего школьного учебного периода, которое повлияло на всю мою дальнейшую жизнь, было открытие Украины. Эпизод был молниеносным, как обращение Савла в христианство и превращение в Павла, но мне не явился Бог в молниеносном видении, и я не падал с коня. Это был только короткий обмен репликами с Толей Носовым (двоюродный брат Ю. Шевелева, этнограф; репрессированный в 1930-х гг. по делу СОУ. — Авт.).
— Язык, на котором говорят миллионы людей, не может быть некрасивым.
И этот уравновешенный ответ стал для меня тем, чем было видение Бога в раскрывшемся небе для Савла».
***
«Внутренне я никогда не принимал советскую систему как свою, я никогда не пробовал пойти в комсомол или в партию, я избегал ответственных должностей, которые дают возможность и право распоряжаться судьбой и жизнью других».
***
«Всякое массовое воспитание готовит функционального человека».
***
«Мир не терпит гениев, в нем господствовали и будут господствовать посредственность, и советский режим в Украине в те годы, используя разные факторы для своего укрепления, пользовался также подстрекательством посредственности против талантов».
***
«Мое давнее внутреннее неприятие советчины капризной психологической игрой вошло в ассоциации с состоянием украинской культуры: ее гонят и преследуют, значит — мы сообщники».
***
«Избыток индивидуального мышления не принадлежал в Советской Украине к чертам слишком поощряемым».
***
«Не думаю, что «родину нельзя выбирать», — в обстоятельствах смешанного населения каждый ее выбирает, но думаю, что можно ее выбрать всего раз».
***
«Давно известно: убийца одного или десяти — убийца; убийца сотен тысяч — гениальный вождь и полководец».
***
«Я не был «режимным»».
***
«Риторика о нацизме как о «коричневой чуме» была бессмысленной, когда рядом не ставили Россию — «красную чуму»».
***
«Мы умудряемся отставать не только от мира, но даже... от самих себя».
***
«Еще перед вхождением немцев в Харьков я знал, что эта война — не моя, что Гитлер и Сталин мне одинаково враждебны, а прочитав «Mein Kampf», я окончательно в этом убедился. Других сил в этом бессмысленном поединке я не видел. Да, я хотел самостоятельной Украины, но я не видел ни единого шанса на ее становление. Моим заданием, следовательно, казалось, было только пересидеть, не быть втянутым в множественные истребления и смерти, не оказаться ни в советском, ни в немецком войске. Это было единственное, в чем я был уверен, это мотивировало мои ежедневные поступки или отсутствие поступков. Но это программа недалекого прицела. Другую, лучшую, более совершенную, возможно, я найду на Западе?».
***
«Мир воспринимает нас лишь современными, только на том уровне, на котором он существует сам. «Гопаком» его не покоришь, не стройте иллюзий».
***
«Провинция — не география, а психология. Не теория, а душа».
***
«Один из советских журналистов, специализирующихся на пасквилях о людях по другую сторону баррикад, которые работают на материале, скупо отмерянном им руководителями из КГБ, без доступа к первоисточникам, не имея другого против меня «компрометирующего» материала, закидывал мне, что я «уклонился» от службы в советской армии. Должен признать: он был абсолютно прав. Правда, уклоняться в буквальном смысле мне не пришлось, потому что перед отступлением советских меня сняли с учета и сказали, куда приеду — встать там на учет. Но я никуда не приехал, а в поднемецком Харькове становиться на учет негде было. Но если не в действии, которое было невозможно, то в намерении я таки решил уклоняться, и здесь мой бедный «биограф» прав. Он мог бы только добавить, что уклонялся я и от призыва в немецкую армию, и здесь мне действительно приходилось уклоняться активно, и был момент, когда казалось, что я проиграл. Но «Судьба Евгения хранила», и я остался гражданским на всю жизнь».
***
«Три страшных врага украинского возрождения — Москва, украинский провинциализм и комплекс Кочубеевщины — живут и сегодня».
P.S. Полный текст статьи читайте на сайте «Дня» «Украина Incognita» incognita.day.kiev.ua
