Нынешнее состояние отечественной науки является предметом
постоянных дискуссий, ведущихся на страницах ряда изданий. Многочисленные
публикации с изложением самых различных точек зрения были и в «Дне». Печатая
сегодня письмо Владислава Табелева, мы одновременно предлагаем всем заинтересованным
высказаться по конкретной проблеме — отъезду украинских ученых на работу
за границу. На пользу ли это нашей науке, как утверждают некоторые, или
нет? И к каким последствиям может привести безвозвратная «утечка мозгов»?
В последнее время в средствах массовой информации не раз
поднимался вопрос о реформировании науки и перспективах ее развития в условиях
рыночной экономики.
«День» тоже опубликовал статьи Т. Палладиной и совсем
недавно — П.Горностая (№162 от 09.09.2000) . Однако из всего прочитанного
наиболее гнетущее впечатление произвело на меня письмо С. Авербуха «Четыре
заблуждения Павла Горностая» («День», №172 от 23.09.2000).
Судя по всему, автор профессионально причастен к научной
деятельности. Этот факт на фоне четко определенных им аспектов духовной
беспросветности дает право задать вопрос: «Если вы, господин Авербух, защитили
диссертацию, значит доказали новизну и значимость результатов своих исследований?».
В противном случае ученой степени вам не видать, как своих ушей. А если
вы стали ученым, значит, хоть один маленький лучик разума осветил тьму
отечественной науки.
Готовясь к изложению своего мнения, я внимательно просмотрел
старые номера нашей общелюбимой газеты. Не без волнения прочел статью того
же С. Авербуха «Диктатура серости под маской диктатуры пролетариата» («День»,
№71), которая прямого отношения к рассматриваемой теме не имеет, но, на
мой взгляд, является основой для написания злободневных статей о крахе
любой отрасли в сфере человеческой деятельности. В полемике с Горностаем
Авербух недвусмысленно намекает на серость уже конкретной украинской науки.
Как-то обидно осознавать, что на Западе трудится лишь мизерное число наших
специалистов, зато Европа переполнена чернорабочими и посудомойками из
Украины. А куда же в таком случае девались отечественные представительницы
древнейшей профессии? Или по своему интеллекту они стоят выше ученых-чернорабочих?
Я располагаю другими сведениями. Из некоторых институтов,
к сожалению, выехало за рубеж 20—25% научных сотрудников (кандидатов и
докторов наук). Если считать по всей Украине — получится приличное число.
Знаю, что часть из уехавших занимается научной деятельностью на контрактной
основе, другие — стажируются или работают в различных фирмах.
Что касается ценности «мозгов» индийских ученых в области
информатики, то привожу почти дословно сообщение радиостанции «Свобода»
от 04.10.2000. В нем указывалось, что в настоящее время в Америке ощущается
острый дефицит специалистов по компьютерным системам. Частичная компенсация
дефицита происходит за счет эмигрантов, в основном из Индии и Китая. Это
выгодно фирмам, поскольку зарплата рабочих-эмигрантов значительно ниже,
чем у американцев. Я не думаю, что Индия и Китай так просто разбрасываются
учеными и специалистами этой стратегически важной отрасли. А может быть,
уровень их заработной платы в Индии ниже, чем у наших ученых? Если это
так, то следует признать факт высочайшей квалификации американских специалистов.
В средствах массовой информации все чаще появляются призывы
о помощи науке, которая гибнет. Единственным лекарством для ее спасения
могут быть крупные субсидии. Да, это так, но что может сделать государство,
в котором не хватает лекарств, а потребительская корзина с каждым месяцем
становится все легче? Здесь вступает в силу вынужденная мера — максимально
возможное сокращение персонала. Ну и что, если из ста научных сотрудников
останется один, более достойный, другие же будут зарабатывать на хлеб в
промышленности, в сфере торговли, обслуживания и т. п. Среднее звено представителей
бывшей советской науки получило неплохие навыки в умении прочно держать
в руках напильник и рекламировать свои достижения.
Некоторые из молодых и деловых людей разъедутся по развитым
странам, а последняя (кстати, наибольшая) часть научных сотрудников приступит
к оформлению научных пенсий. Они существенно превышают обычные пенсии по
старости и позволяют при определенной экономии помогать воспитывать внуков
и выращивать овощи. Думающих останется меньше, и вопрос «Кому платить и
за что?» будет частично решен.
Высказывание автора о том, что живых денег страна от науки
никогда не имела, совершенно некорректно. Здесь не идет речь о продаже
спичек или сигарет. Известно, что от идеи до ее воплощения в жизнь проходили
годы, заполненные исследованиями, а иногда и неудачами. Кто имел в те времена
«большой карман» и отваживался оплачивать риск? Не благодаря ли этой компенсации
риска вместе с честными научными сотрудниками кормились откровенные бездельники
и нечестные дельцы?
И все-таки экономический эффект от научных разработок в
стране был положительным. Вполне согласен с мнением председателя правления
корпорации «Квазар-микро» Евгения Уткина: «Мое поколение начинало работать
в советских научно- исследовательских институтах, в ВПК, наши руки и головы
еще помнят настоящий расцвет науки. В те годы на научно-технические разработки
тратились огромные средства, и мы действительно не отставали от США и Японии,
и во многих областях имели изобретения мирового уровня» («День», №177 от
30.09.2000).
Действующая идеология тех времен порождала беспрецедентную
и бессмысленную конкуренцию с Америкой и странами НАТО. Был создан громадный
ВПК, который распределял, контролировал и субсидировал нужные для себя
разработки. Безусловно, куда вкладывались большие деньги, там появлялись
и ожидаемые результаты.
А как же в других отраслях? Успехи были, но идеологически
менее значимые. Иногда о них просто умалчивали.
В этом отношении стоит привести один пример, который в
свое время произвел на меня большое впечатление. В конце семидесятых годов
немцев заинтересовал предложенный мною способ пайки сантехнических трубопроводов
в строительстве. Они несколько раз приглашали меня к себе. Возили по различным
стройкам, где приходилось много общаться с рабочими. На одной из них, узнав,
что я из Киева, строители начали рассказывать о картофеле, который очень
хорошо прижился у них и вот уже несколько лет дает хорошие урожаи. Сначала
я не мог понять, какое отношение это имеет к пайке труб, но потом стало
все ясно. Картофель был привезен из Немешаево, что под Киевом. Меня очень
просили передать специалистам немешаевского института благодарность за
удачно выведенные сорта. И значительно позже, встретившись совершенно случайно
со стажирующимся в Санкт-Петербурге ученым-аграрием из той же Германии,
я опять услыхал: «Из всех сортов картофеля, с которыми я имел дело, наилучшие
— немешаевские!».
Разрабатывать новое и передовое при сегодняшнем дефиците
финансирования и на устаревшем оборудовании очень сложно. И тем не менее
появляются сообщения о замечательных разработках наших научно-исследовательских
коллективов. Среди них заслуживает внимание Борщаговский химфармзавод,
производящий медицинские препараты высокого качества, например, интерферрон,
но по более простой и дешевой технологии, чем на Западе. А наша ракета
«Зенит» и самолет АН-70, не имеющий аналогов в мире!
Изредка заезжаю в свой институт. С ним у меня связана практически
вся жизнь. Этим горжусь, потому что слава института многие годы украшала
отечественную науку.
Сейчас со щемящим сердцем смотрю на длинные и почти пустые
коридоры. Холодно, неуютно, но в лабораториях трудятся немного измененные
временем мои бывшие коллеги, с которыми познакомился 20 или 30 лет назад.
Они никуда не уехали. Пусть руки их стали чуть-чуть слабее, но головы еще
«варят»! И они остаются здесь, работают все так же одержимо и даже выдают
что-то «на гора».
Я не верю, что науку можно уничтожить, потому что не представляю
себе правительство, которое пойдет на такой риск и бесславие.
Возрождение отечественной науки только в руках государства.
Никаким спонсорам это не под силу (мы их еще и не вырастили). Это должно
происходить на основе государственных программ по стратегическим направлениям
фундаментальных и базовых прикладных наук.
