«День» продолжает рассказывать эпизоды истории российско-украинской войны 2014 года — устами ее непосредственных участников, бойцов, многие из которых получили ранения и даже пережили плен. Их взгляды субъективны, но очень искренни, и именно тысячи таких историй в результате составят большую историю новейшего времени Украины.
Судьба отдельной 51-й механизированной Владимир-Волынской бригады на восточных территориях Отчизны сложилась особенно трагически. Именно ее постигли первые самые массовые потери бойцов под Волновахой в мае, а ровно через три месяца — новая трагедия под Иловайском, где бригада понесла большие потери убитыми, раненными и пленными. Дело дошло даже до расформирования части, а на днях Верховный Главнокомандующий лично встречался с ее бойцами, чтобы выяснить настоящие причины трагедии и решить ее последующую судьбу.
Две волны мобилизации призвали именно в эту воинскую часть немало молодых ребят из Закарпатья. Недавно «День» рассказывал о бойце этой бригады ужгородце Алексее Тороне (см. № 173 от 18 сентября), который в третьей декаде августа получил ранение под Иловайском. Там и тогда же в составе 51-й бригады приняли неравный бой еще несколько наших земляков. Четырем из них после суждено было пережить еще и плен. Об этой странице своей жизни рассказал механик-водитель БМП Николай Марчишак, которого с тремя побратимами — Анатолием Райхелем, Виталием Фурделей и Николаем Деяком 18 сентября встречали ужгородцы после трех недель плена.
«Мне принесли повестку из военкомата в день рождения, 10 апреля, а уже на следующий день забрали в армию», — рассказывает 23-летний не по годам рассудительный юноша, который лишь несколько лет назад отслужил срочную службу в 80-й аэромобильной бригаде. Призывников доставили во Владимир-Волынский в расквартированную здесь 51-ю механизированную бригаду, а после нескольких недель учебы направили в зону АТО.
«Под Иловайском 17—19 августа мы, вместе с добровольческими батальонами, пытались взять село Грабское. Удалось это лишь с третьей попытки совместно с криворожским батальоном спецназа. День спустя я чем-то отравился и попал в лазарет на базе в Зеркальном, где пробыл четыре дня. Каждую ночь нас там обстреливали из «Ураганов», «Смерчей», гранатометов. 24 августа утром мы увидели, что через КПП проехала колонна бронетехники и грузовиков без опознавательных знаков», — рассказывает молодой боец. Никто из командиров не знал, что это за техника. Попытки что-то выяснить были безрезультатными. Когда увидели в бинокле, что там есть танки Т-72 — все стало понятно, ведь у украинской армии таких почти нет. Приблизительно в 15 часов того же дня их начали обстреливать из минометов и «Градов». Впоследствии обстрел усилился, и один из снарядов попал в наш склад и уничтожил все боеприпасы.
«Нам поступила команда занять круговую оборону. Командовал нами подполковник, заместитель командира бригады по тылу. Из техники у нас был один танк, БМП, несколько зенитных установок. Вместе с бойцами 93-й бригады 25 августа мы приняли бой. Танк успел произвести несколько выстрелов, и его сразу подбили, другую технику также уничтожили. В тот день погибло почти 70 наших бойцов. Когда ситуация стала совсем критической, нам приказали прорываться через окружение мелкими группами. Первые группы, которые пошли на прорыв, российские войска, расположенные на высотах, расстреляли. За все это время командование обещало нам подкрепление, говорили, что подойдет разведка, что артиллерия пробьет путь к отступлению. Однако вместо помощи утром 26 августа нас сначала обстреляли снарядами, а затем вплотную подъехали россияне на танке и БМД и предупредили: или мы сдаемся в плен, или нас уничтожат. Впоследствии мы выяснили, что это десантники из Пскова. Автоматы и противопехотные гранаты против брони — бессильны, и мы согласились сдаться. С нами было несколько офицеров — майоры, капитаны, командир артиллерии бригады. Их последующая судьба, а также судьба разведчиков сложилась тяжелее всего. Их сразу отделили и отвезли в неизвестном направлении.
Вообще в нашей бригаде было много офицеров, у которых весь армейский «опыт» сводился к учебе на военной кафедре. У меня командиром зенитно-ракетного взвода был мобилизованный доцент, преподаватель прикладной математики Львовского университета им. Ивана Франко, который никогда не служил в армии».
Россияне сразу забрали у пленных оружие, бронежилеты, мобильные телефоны, часы и разрешили собрать и загрузить на КАМАЗ тела убитых. Их были восемь. 28 августа дали еще час времени, за который загрузили тела еще 20 убитых из 51-й и 93-й бригад. Остальные тела остались в посадках.
Потом пленных солдат перевезли через Ростовскую область в город Снежное и передали «денеэровцам». Тогда им показалось, что шансов выжить не будет. «Нас сразу поставили на колени, отобрали обручальные кольца, золотые цепочки, паспорта, военные билеты, у кого понравилась одежда и обувь — заставили снять, а взамен дали какие-то лохмотья. Потом нас поселили в гаражах горотдела милиции — по 50 человек в боксе. Спали на досках, поскольку на всех было несколько матрасов. Два раза на день приносили суп или кашу, а на третий день вывели на «общественные работы». Заметил, что город от боев почти не пострадал — разбито только помещение налоговой и было попадание снарядов в два-три дома», — говорит Марчишак.
Пленных унижали. Руководил этим своеобразным концлагерем российский офицер. Ребят постоянно пугали, что за минимальную вину будут стрелять в живот и оставлять на мученическую смерть, предлагали звонить по телефону родителям, чтобы они ехали ухаживать за ними, носили еду, потому что ими никто не интересуется и освобождать из плена не собирается, что дома их будут судить, потому что они предатели. Медицинскую помощь раненным не оказывали.
На девятнадцатый день 73 бойцов вывезли за Донецк и там группами по 10 человек обменяли на террористов. На двух автобусах их привезли в Краматорск, а оттуда — в Харьков, где накормили, помыли, переодели. На следующий день отправили во Владимир-Волынский, где пленников встретили как мужественных защитников Отчизны.
В Ужгороде время отдыха для юноши прошло очень быстро. Да и хлопот было немало — нужно было восстанавливать документы: паспорт, военный билет, водительские права. А уже 8 октября он вернулся в расположение части во Владимире-Волынском. Там, после медобследования, его направили на лечение в черновицкий госпиталь.
Как будет складываться последующая судьба всего воинского подразделения, так и его бойца Николая Марчишака — знает лишь Всевышний. Солдат уверен лишь в одном: в плен ему попадать нельзя, потому что шансов на второе освобождение не будет. «Мы и тогда оставили по гранате для себя, и если бы нас попытались взять в плен террористы — мы подорвали бы себя вместе с ними. А здесь теплилась какая-то надежда на выживание», — говорит парень.
Буквально на днях в Мукачевском госпитале общался еще с одним бойцом 51-й бригады, мобилизованным в первую волну, жителем с. Горонда Мукачевского района Вячеславом Логалем. Его подразделение прошло через горячие точки АТО — Курахово, Мариуполь, с. Оленивка под Донецком, а недалеко с. Доля, во время военного парада в честь Дня Независимости 24 августа, их разбили. Перед тем их блокпост у Оленивки, который контролировал трассу на Мариуполь, постоянно обстреливали из минометов. Командир блокпоста капитан Котюш, по словам В.Логаля, оставил их и будто пошел на базу просить подкрепления. Больше они его не видели...
О расформировании бригады высказывается категорически: этого делать нельзя! «Именно 51-я брала Савур-Могилу, попала под массированный обстрел под Волновахой. Когда под Иловайском бригаду из тыла били «Градами» сепаратисты, впереди была лишь граница с Россией. Куда бойцы могли двигаться, чтобы спастись от обстрела и выжить? Только вперед! Как можно сегодня людей, которые горели в окопах, без техники, боеприпасов, еды и надежды на помощь, называть дезертирами? А как тогда назвать тех высокопоставленных командиров, которые допустили окружение бригады и не обеспечили ее вооружением? Наверное, героями, потому что я что-то не слышал, чтобы к ответственности привлекли хотя бы одного генерала или назвали его дезертиром. Пережитые ужасы мне ныне снятся каждую ночь, а в снах вижу своих погибших побратимов. Может, и на них наши бравые генералы спишут вину за разгром 51-й бригады под Иловайском? По моему мнению, бригаду хотят расформировать, чтобы виновные в ее трагедии генералы избежали ответственности за смерти бойцов, уничтожение техники и вооружений, чтобы избавиться от свидетелей преступления», — говорит Логаль. Его точку зрения разделяют и другие бойцы, которые ныне находятся на лечении в госпитале.
Если в этой стране кто-то решится упрекнуть уцелевших бойцов в предательстве и трусости — пусть решится пройти тем путем, которым они прошли за последние полгода.
