Сегодня имя Александра Дубовика широко известно в Украине, его работы украшают музеи США, Германии, Ирана, экспонируются в Третьяковской галерее Москвы, Русском музее Санкт- Петербурга, находятся в престижных собраниях частных коллекционеров Австрии, Канады, Португалии, Швейцарии, Швеции. Он единственный отечественный художник, попавший в престижный двухтомный каталог «Абстракция в России ХХ века», изданный в Санкт- Петербурге, о нем помещена статья во всемирной энциклопедии искусства «Аllgemeines Kunstlerlexikon».. Дубовик выставляет свои работы но всему миру. По инициативе Марты Фарион — ведущего специалиста Украинского института современного искусства в Чикаго — провел пять месяцев в США. Выставка его картин побывала в лучших галереях Вашингтона, Чикаго, Нью-Йорка. В галерее «Арт-Авеню» в Кливленде его работы экспонировались одновременно с работами Сальвадора Дали. Александру Дубовику была предоставлена уникальная возможность — роспись часовни Нотр-Дам де Анж ХVI века в горах на юге Франции, неподалеку от Ниццы.
Сегодня Александр Дубовик — всемирно известный художник, живой классик, однако у себя на родине не осыпан милостями и наградами Признание пришло сравнительно поздно. Человек энциклопедических знаний и широкого европейского образования, глубокий философ и мыслитель, он удостоился первой персональной выставки своих работ лишь в... 56 лет. Он шел к этому достойно, никогда не идя на компромиссы: «Я знал, что никогда свои работы не выставлю! А поскольку знал это твердо, то делал то, что хотел». В сложные времена 60—70—80-их годов, когда его работы подвергались официальной критике, не допускались на выставки, Александр Дубовик не «прогибался» под требованиями времени. Он апеллировал к узкому кругу ценителей-интеллектуалов, находя в них поддержку и понимание и прежде всего к своей жене, художнице Ирине Дубовик, которая всегда рядом. Она его муза, восхищенный зритель, апостол его творчества.
Сегодня о его творчестве много пишут и спорят, поклонники его таланта стремятся понять и осознать смысл увиденного на его полотнах, искусствоведы пытаются определить дефиниции его творчества, соотнести его работы с современными направлениями искусства — пост-постмодернизма, абстракционизма, симбиоза фигуративной и конфигуративной живописи. Однако творчество Александра Дубовика глубоко самобытно, и неповторимо, стоит особняком в широком и бурном океане современных художественных течений. «Я одиночка. Я всегда один».
Произведения Дубовика наполнены глубоким философским смыслом, они многозначимы, символичны и глубоко метафоричны. Писать о нем очень сложно и прежде всего потому, что все по-настоящему талантливые произведения, выраженные в определенном виде творчества: поэзии, музыке, живописи невозможно пересказать словами, нельзя один вид искусства заменить другим. «Поэзию невозможно пересказать. Чтобы я не говорил — все может быть мимо».
Творчество Александра Дубовика имеет глубокий гуманитарный подтекст, исполнено широкомасштабных обобщений, символических знаков, которые являются семантическим ключом к расшифровке проблем духовности, взаимоотношений человека и Космоса, поисков смысла жизни, философского осмысления законов бытия. «Искусство необходимо не только для познания зрителем произведения как такового, а для проникновения в самого себя с тем, чтобы раскрыть новые горизонты и сформулировать себя «историческим человеком», то есть способным воспринимать каждый момент жизни как уникальное и неповторимое событие», — утверждает художник.
Сложные многоплановые работы мастера можно осознать и приблизиться к их постижению, проявляя ассоциативность мышления. Художник объединяет их в циклы, в которые входит от 5 до 80 работ. Это серии «Праздники», «Триумф», «Карнавал», «Диалоги», «Нирвана». Сам художник считает, что «интересно то искусство, которое не открывается сразу. А то, что сразу понятно, ну что — посмотрел, понял, и будь здоров! Оно должно где-то цеплять. Искусство должно быть странным».
Художник отказался от фигуративной живописи, уйдя в область формально — пластических поисков: «Считаю, невозможно весь мир втиснуть в рамки одних представлений. Поэтому все знаменитые художники создавали свою стилевую систему: Казимир Малевич, Пит Мондриан, Паул Клее, Джозеф Альберс и др. Я тоже пытаюсь формировать свою систему: по-своему использую прямую и обратную перспективы. Прямая условно связана с понятиями человеческого мира, обратная — с миром Абсолюта. Горизонталь у меня — это дыхание вечности, покой и гармония, которые выше человеческого понимания. Самое главное для меня — это концепция художника и его производное — знаковая система. Еще Матисс говорил, что значимость художника определяется количеством вводимых им знаков. Найти свой знак — это фантастическая удача». Думается, что эта удача посетила и Александра Дубовика. Его обращение к визуализации знака-символа, поиск его наиболее адекватного прочтения и изобретение его новых очертаний, наполнение новым глубоко эмоциональным смыслом всегда является смысловой доминантой его творчества. Его знаки-символы присутствуют во всех работах. «Мои знаки-символы не напоминают ни египетские, ни индийские, ни японские. Вот мой знак Ники — такие крылатые формы. Есть знак Триумфатора. За ним образ человека, вырвавшегося из общепринятых рамок и оказавшегося непонятым. Это парадокс любого лидера. У меня Триумфаторы разные. Милые, смешные, наивные, а также беспомощные и потерянные. Есть грозные, но в ироническом ключе. В серии «Пророки» это знак предупреждение. «Мой пророк — это существо нечеловекоподобное, оно сообщает людям нечто жизненно важное, что им не дано понять» «В серии «Диалоги» или «Встречи» я их ассоциирую с той встречей, что может перевернуть сознание человека. Это может быть встреча с книгой, с человеком, с жизненной ситуацией. Сумма человеческих впечатлений состоит из ярких встреч».
Живописные полотна художника исполнены высокого эмоционального напряжения, свои пластические идеи он разрабатывает в поисках цвета, обращается к проблеме пространства с позиций современного знания о нем и гипотез о параллельности миров, времен, пространств, о безграничности познания.
Его работы — это сложные построения гипертекста с реминисценциями, цитатами давно минувших цивилизаций, культур античности, ренессанса, барокко, которые живут в нашем подсознании, возвращаются к нам в новом виде, новом прочтении. «Человек пребывает в центре космоса, который движется, — Япония, Индия, Иран, античность, средневековье, Хайдггер и древний манускрипт. В игре времени и пространства сдвиги происходят с неимоверной быстротой. Главное и второстепенное меняются местами, их невозможно мгновенно уловить и зафиксировать».
Основным в творчестве Дубовика является не сам предметный мир, не его конкретность, а, как он сам определяет, «эхопонятийности: «Искусство ХХ столетия было, как это не странно, искусством предмета. Сезан и Ван Гог заложили его предпосылки, никого не хотели шокировать, они работали в классической традиции, исходя из того, что природа — это совершенство, а искусство подчиняется ее законам. Авангард начала столетия изменил искусство внешне, но не внутреннее. В кубизме предмет существует во времени и пространстве, хоть и искривленном. Малевич рассуждал о материальности. Поллак кодировал в своих абстракциях конкретные впечатления. Впервые предмет оторвали от искусства концептуалисты. Что осталось в овеществленном искусстве? Запах предмета, идея предмета. Причем понятие не как представление о предмете, ситуации, а как явление. Увиденное впервые. Люди, которые смотрят на мои картины, наблюдают понятия. И я хочу, чтобы они увидели их как бы впервые, глазами внеземных существ, освободившись от запретов своего времени». Свои глубокие, философские раздумья о путях искусства, мироздания Александр Дубовик высказал в своей книге «Палимпсесты», в своих статьях, написанных стихах.
Ныне готовится к изданию монография о творчестве Александра Дубовика, которая по достоинству оценит вклад художника в современное искусство. Но думается, что лучше о нем скажут потомки, ибо Александр Дубовик — человек Будущего.
