Саду купычевского священника всего несколько месяцев. Его отец Николай Супоровский заложил только этой весной. Невысокие, до метра, яблоньки уверенно тянутся вверх, а тонкие палочки фундуков, которые растут медленнее, почти спрятаны между полевым разнотравьем. Место за селом, по направлению Озерян, не слишком привлекательно для сада. Однако два гектара земли, на которой не удалось перед этим расхозяйствоваться одному из местных фермеров, — единственный участок, который сельский совет из своих земельных запасов смог выделить таким большим куском. А батюшка оказался единственным садовником на всю округу!
Отец Николай говорит, что земля в Купычеве «слава Богу, не простаивает». А потому рад участку, который есть. Его неугомонная энергия уже представляет, кроме сада, и два или даже три прудика, которые можно обустроить, потому что есть природные низины. Уже видит здесь мостики, беседки, разные кусты...
Земной рай отец Николай хотел начинать с насаждений... фундука. Он неприхотлив, хорошо сохраняется и имеет неплохой сбыт. Однако хороший урожай дает только на четвертый год. Потом с матушкой думали, не заложить ли плантацию смородины. Но остановились, в конце концов, на обычных и традиционных для Волыни яблонях, хотя окультуренный орешник — он же фундук — получил в саду свое назначение.
Полесское село Купычев — второй приход отца Супоровского. Священническое служение начинал с Петриковского района на Днепропетровщине. И хотя там в храм Божий ходило, возможно, значительно меньше, чем здесь, людей, однако глубина веры, ее осознанность, отмечает, значительно больше. Но оторванность от родных позвала обратно, на Волынь. С бывшими прихожанами (а среди них и крестные родители их первого ребенка) батюшка и матушка до сих пор поддерживают контакты.
В Купычеве была приходская хата для священника. Отец Николай говорит, что никогда раньше и не думали они с матушкой, чтобы построить собственный дом. Не было для этого ни достаточных средств, ни намерений. Но когда в селе Прилуцкое, что возле областного центра, по просьбе одноклассницы освятил новый дом, задумался: его построили тоже не слишком богатые, но работящие люди.
— Приехал домой и осчастливил, — смеется отец Николай, — своих родных известием, что и мы будем строить дом.
Нынче дом купычевского священника выгодно отличается от соседних. Хотя дома в этом большом и перспективном (потому что на трассе) селе в основном просторные, но усадьба отца Николая в перспективе станет его украшением. Дом и сегодня поражает не столько размерами, сколько современным дизайном и продуманными деталями. Еще цветут на лужайке вокруг дикие морковь и ромашка, но так и представляешь асфальтированные дорожки, альпийские горки, которые будут так подходить к этой усадьбе.
Кроме духовного начала, у батюшки оказались еще и немалые хозяйственные задатки. Сначала свой дом они с матушкой... нарисовали. Просто сели и изобразили на листе, каким бы хотели его видеть.
— Думали, где будет вход. Сделали два: парадный и рабочий. Чтобы прихожане поменьше видели, как батюшка в галошах и фуфайке несет свиньям ведра, — шутит отец Николай.
— А вы и свиней держите? — спрашиваю, потому что почему-то издавна считается, что батюшки должны жить преимущественно духовным.
— Как водится в селе: свиньи, утки-куры, коровка. Местный священник испокон веков в Купычеве держал корову, и мы тоже.
Корову доит матушка Ольга, лучанка по происхождению. А дом строили в основном с помощью семьи и сами.
— Эти стены гипсовала матушка, а углы уже я выводил, — показывает. — Доски на пол я нарезал, а лакировала его матушка...
Сад сначала должен был быть только около хаты. Однако семейные хлопоты — трое же детей! — заставляют думать о хлебе насущном. О работящем батюшке из Купычева мне рассказали в соседних Озерянах: чтобы приобрести по автомобилю, он с коллегой из Озерян несколько лет выращивал свиней... И если в других селах семью святого отца часто содержит, как и написано в Священном Писании, приход (и за его счет вырастают роскошные священнические усадьбы), то Супоровские полагаются на себя.
— Труднее всего было накопать ямок под деревья. Нужно было снять дерн, верхний плодородный слой, потом отбросить глинку. Бросаешь перегной, садишь деревце, засыпаешь плодородной землей, дальше можно и глинкой. Но мы выкапывали рядом еще одну ямку, чтобы саженец был полностью в плодородной почве. Помогали родные, друзья-батюшки, а если кого и просил из посторонних, то это были люди, близкие к церкви: например, староста, — рассказывает отец Николай.
— А что за история была с похищенными саженцами, которые у вас своровали просто со двора?
— Было, чего греха таить, — соглашается. — Саженцы сначала прикопал на дворе, так более чем десятку, как говорится, приделали ноги... Мы с матушкой советовались: давать ли этому огласку?! Решили не давать. Но люди и сами обо всем узнали, ведь саженец же в подвале не посадишь. Посоветовали обратиться к участковому. Но раньше саженцы подбросили... Чтобы не было соблазна в дальнейшем, я сделал на всех саженцах срезы, которые узнаю, а также пометил синей краской. Она не вредит деревцу, но не смывается.
Краж святой отец все же не отрицает.
— Мне многие говорили, что в поле деревья покрадут.
Сейчас же больше страдает от грядущего нашествия мышей и зайцев, которых в молодом садике очень много. По технологии нужно было бы плантацию оградить, однако это слишком большие для них нынче средства. На зиму собирается каждое деревце взять в металлическую сеточку, чтобы не повредили звери.
— Мне кажется, что я занялся не столько бизнесом, сколько довольно благородным делом, — считает отец Николай. — Ведь в садоводстве во многом полагаешься на Божью милость. Как Бог пошлет! Несколько минут града могут уничтожить годовой труд. Зато сколько радости, когда видишь плоды своего труда.
Батюшка рассказывает, что к садоводству его побудили и духовные книги. В одной, рассказывающей о священничестве дореволюционной России, прочел, как благотворитель, бывая в приходах, интересовался, а какой же хозяин из святого отца?.. Отмечал, что у одного две тысячи яблонь, у другого хорошая пасека... А еще большое впечатление произвела книга об игумене Никоне Воробьеве, благочестивом монахе. Он пережил советские лагеря. Но, служа в различных приходах, везде закладывал яблоневые сады. Имел рассадник, саженцы из которого раздавал людям.
— Если такой отстраненный от мирской жизни человек занимался вполне земным делом, не считал его грехом, то и нам Бог велел это делать! — говорит отец Николай.
