... Больше всего мне хотелось увидеть ее лицо. Какие же глаза у молодой женщины, всю ночь бранившейся нецензурными словами так, что мужчинам в нашем и соседних купе плацкартного вагона от них прямо зубы сводило...
— Разве нельзя на полтона ниже?.. — тихо, словно про себя, сказал один, которого уже довело.
— А что, вам мешает? — на полную мощь повысил голос спутник женщины, и мужчина начал вдохновенно извиняться, что он «не о них»...
Кажется, они сели в Ровно, куда поезд «Ковель—Киев» прибывает в десять вечера, и луцкие пассажиры зачастую уже спят. На этот раз спать нам явно было не суждено. Шумная компания из нескольких молодых мужчин и женщины никого вокруг себя не замечала. Познакомились, судя по разговору, просто на перроне, и вскоре от бутылок на столике стало тесно. Разговаривали (и все громче!) «за жизнь».
— Я своей свекрушенции в первый же вечер, на свадьбе, морду набила... Представляешь, провела свою семью на автобус — а свадьбу праздновали в Остроге, откуда мой «любимый»... Выхожу из-за угла дома, а она собрала соседей и врет на всю улицу: что свадьбу за ее деньги сыграли, что она поросенка купила, что сто литров самогона нагнала, а мы принесли десять литров и пару рублей... Да все же было наоборот! Ну как не бить?!
— А сынок ее где был?
— Напился как последняя свинья, потому что пить не умеет (судя по тону, умение пить — важная составляющая для семейного счастья). Я на все это посмотрела, за свидетельницу — и в бар. Представляешь картину: заходит ночью в бар невеста — в белом платье, в фате, и заказывает... несколько бутылок пива и пачку сигарет. Вот такая у меня была первая брачная ночь, а в Остроге было несколько месяцев о чем говорить! — смеется она счастливо, пересыпая каждое слово рассказа отборным матом...
Через месяц опять едем с дочкой в Киев. Ночь предстоит еще та, потому что как раз напротив нашего купе на нижней полке лежит и стонет пожилая женщина. У нее болит «внутри». «Зачем, мамаша, за мной поехала?» — спрашивает ее мужчина «под сорок», бывший, оказывается, прапорщик украинской армии, из которой его давно выгнали за пьянку. Он — законченный алкаш, а мать заболела, потому что тоже... выпивши.
— Сына спасала, собой пожертвовала, допила за него в Ковеле на вокзале водку. Я знала, что мне будет плохо, но он бы там и упал... — рассказывает она проводнице, которая приносит ей то чай, то таблетки...
В поезде прапорщик Саша рвется искать водку. Ребята- добровольцы, которые ходят за ним по пятам, караулили, караулили — и не уберегли. За Ровно «прапора» со стеклянными глазами тянут из тамбура, он напоминает тряпичную куклу... Укладывают на полку. Саша лежит тихо, уставшие пассажиры, как в бездну, проваливаются в сон.
Третью поездку, через месяц, жду со страхом. Каждый же едет в столицу по делам, за день устанешь, едва живой. Но в нашем купе опять гуляют... Отец по-хозяйски выкладывает джентльменский набор типа «Здравствуй, отец, здравствуй, сын!»: водка, яйца, колбаса. Сын рвется включить на полную катушку вагонное радио, потому что он «отдыхает». Просят проводницу принести пива и еще водки. Она любезно обслуживает их до утра, несмотря на то, что по вагону катится уже не одна пустая бутылка, хрустят под ботинками пакетики с сахаром. С ними по «сто грамм» выпили и двое мужчин с верхних полок. Один почему-то всю ночь, как в трансе, стучит ногой в стену.
Недавно снова довелось побывать в столице. Поездка интриговала: какой окажется очередная «варфоломеевская» ночь?.. А было тихо, хоть вагон и переполнен. Правда, почему- то беспокойным был ребенок, мальчик трех лет. То поет, то книжечку среди ночи листает, то куда-то хотел идти... Но мы закаленные, спим. Утром женщина с нижней полки, которой не спалось, рассказывает:
— Отец пиво пьет, а маленький руки тянет. Мать все ему по глоточку, по глоточку... Зачем ребенку даете? А, говорит, быстрее заснет! Пил пиво из бутылки, пока папа не запротестовал: еще больше меня выпьет!
Поэтому, на вопросы родных, как прошла ночь в вагоне, счастливо отвечаем:
— Спокойно, если не считать выходок трехлетнего ребенка, полночи пившего пиво.
