Кто-то возразит мне: такого не может быть! Может. Великому гетману Ивану Мазепе посвящалась одна из 17 «устных документальных книг», которые более 23 лет входили в репертуар моноспектаклей Киевского государственного театра исторического портрета — их российский писатель и театральный деятель Игорь Александрович Шведов создавал как литератор, историк-исследователь и режиссер. Театр этот, побуждавший зрителя снова «прожить» вместе с ним известные и неизвестные страницы биографии его героев, нашей истории, знали не только в Киеве, но и далеко за пределами Украины. Он гастролировал в Москве, многих республиках бывшего СССР, Польше, Германии, Монголии, Афганистане. Весной 1994 года в гетманской столице после моноспектакля «Мазепа» Шведову долго аплодировали выдающиеся украинцы со всего мира, съехавшиеся в Батурин на интересную научную конференцию со всех пяти обжитых континентов Земли. По оценке народного артиста Украины Александра Быструшкина, «мы еще не осмыслили до конца значение Театра исторического портрета народного артиста Украины Игоря Шведова, который уже является достоянием истории, но который, без сомнения, будет мудрой книгой для всех почитателей театрального искусства». Я полностью разделяю такую точку зрения, поскольку речь идет об уникальном синтезе интеллектуальной работы, литературной драматургии и сценического искусства, которые не один год демонстрировал заслуженный деятель искусств Украины, лауреат всесоюзных артистических конкурсов.
«Мазепу», как и остальные устные документальные книги, подготовил и исполнял основатель и художественный руководитель театра исторического портрета Игорь Шведов. Произведение это объемное — две части, два спектакля. Часть первая «Баловень судьбы» (состоит из двух этюдов: «Опровержение известного» и «Письма бессмертной любви»). Часть вторая «Гетман» (включает этюды: «Одна из сплетен» и «Донос»). Здесь мы встретим тексты на русском, украинском и польском языках — Шведову очень хотелось «сберечь для зрителя, читателя очарование оригиналов». Самые важные из них и, как считал он, доказательные переведены на русский. Моноспектакль, целью которого было представить в пределах возможного зрителям образ великого гетмана Ивана Мазепы, жил в действующем репертуаре театра исторического портрета в 1991—2001 годах до кончины ни на кого не похожего мастера слова, выдержав не одну сотню публичных представлений, всегда оканчивавшихся бурными овациями. Кстати, сам И. А. Шведов, подчеркивает кандидат искусствоведения Игорь Мамчур в посвященной ему книге «Театр истории и пропаганды», часто называл свои спектакли-монологи «литературно-музыкальными, имея в виду, что музыка должна быть важным образно-смысловым и конструктивным компонентом». Под руками его пианисток музыка чутко реагирует на слово, оттеняет мысль, помогает описать ту или иную ситуацию, иногда подытоживает сказанное или служит своеобразным переходом между эпизодами. Вот прямое тому доказательство.
В начале размышлений Шведова о гетмане Мазепе его музыкальный соавтор и концертмейстер Наталка Шевчук после нежной украинской песни в спектакле всегда исполняла стремительную и грозную фортепьянную мелодию. Шведов приглашал присутствующих на спектакле вслушаться — звучит произведение знаменитое, хоть и редко исполняемое. Ференц Лист, один из двенадцати этюдов большой сложности. Сам автор именовал эти этюды «трансцендентными», то есть выходящими за пределы возможностей пианиста-виртуоза. Исполнялся этюд номер четыре. Он у Листа называется «Мазепа»!
Эта устная документальная книга, записанная на бумаге, полностью вошла в 228-страничное мемориальное издание «Три украинских портрета: Мазепа. Вертинский. Кондратюк», которое при поддержке Киевской горгосадминистрации увидело свет в столичном КПП «Тираж» к годовщине памяти (23 февраля 2002 г.) И. А. Шведова. Хорошая книга! Она из шведовского цикла «Збирачі» — собиратели украинских земель. Благодаря этой книге, насыщенной самыми интересными сведениями о гетмане Мазепе, читателям посчастливится сделать для себя удивительные открытия. Мы не станем ни пересказывать сюжет, ни воссоздавать историческую обстановку книги. Нам вовсе не обязательно окунаться во множество приведенных в ней исторических фактов из этюдов Игоря Шведова к портрету великого гетмана. Достаточно будет и некоторых, чтобы читатель понял, чем же так привлекает личность одного из выдающихся сынов украинского народа.
КОГДА РОДИЛСЯ БУДУЩИЙ ГЕТМАН?
Казалось бы простой вопрос. Но тут-то фантасмагория и начинается. Шведов доказывает, что датой рождения Ивана Мазепы, как это ни удивительно, с легкой руки историков, писателей считаются 1644 год, 1640-й, 1639-й, 1632-й, 1629-й и даже 1626 год. Интервал между ними, как видите, достигает почти двух десятилетий. Жалко доверчивого читателя. Игорь Шведов склонен доверять «бесспорному авторитету в этой области знаний, писателю Валерию Шевчуку, который на основании свидетельства Пилипа Орлика заявил: год рождения Мазепы, скорее всего, все же 1639!». Это утверждает и солидная «Енциклопедія українознавства». (См. подробнее в кн. И. Шведова «Три портрета...», стр. 9—14). Такого же мнения придерживается и хорошо известный читателям газеты историк-журналист Игорь Сюндюков («Иван Мазепа: начало» // «День», №208 от 15. 11. 2008 г.).
ОБРАЗ МАЗЕПЫ В ЕВРОПЕЙСКОЙ КУЛЬТУРЕ
И. Шведов коротко, но довольно убедительно рассказывает об этом. Приведем фрагмент из его устной документальной книги: «...Иван Мазепа, которого веками проклинают у себя на родине, оказывается, занимает весьма заметное место в европейской литературе и искусстве. Похоже, тамошние классики вообще воспринимали его образ наряду с такими бессмертными героями, как Прометей, Фауст, донжуан.
И это без малейших преувеличений.
Ведь, смотрите, поэмы о Мазепе написали англичанин Байрон (да, да, великий лорд-бунтарь Джордж Ноэль Гордон Байрон — поэма «Мазепа»!), тоже англичанин и тоже всемирно известный, автор «Приключений Робинзона Крузо» Даниэль Дефо — поэма «Мазепа»; француз Виктор Гюго («Собор парижской богоматери», «Отверженные» и «Мазепа»); немец Бертольд Брехт («Матушка Кураж», «Кавказский меловый круг», «Жизнь Галилея» и «Мазепа»); россияне Александр Пушкин («Полтава»), Кондратий Рылеев («Войнаровский») — это все о Мазепе; украинец Владимир Сосюра — поэма «Мазепа» в сталинские годы.
Но это еще не все.
Всемирно известная пьеса великого польского драматурга Юлиуша Словацкого — «Мазепа»; всемирно известная опера Петра Ильича Чайковского — «Мазепа»; фундаментальные исследования о Мазепе самых выдающихся историков — Сергей Соловьев, Николай Костомаров, Михаил Грушевский, Вольтер...
«Мазепа», «Мазепа», «Мазепа».
Ну что тут говорить, если в классической европейской музыке насчитывается 67 произведений о Мазепе. И среди их авторов, кроме Листа и Чайковского, — Рахманинов, Даргомижский, Вагнер... Какие имена! Самые светлые умы эпохи! Неужели все они ошибались, занимались чем-то, не стоящим внимания?!..» (стр. 6—7). И вот что мне в связи с этим пришло на мысль. Знаете, они не просто правы. Они правы в своей правоте!
ПО ТИТУЛАМ ЕМУ НЕ БЫЛО РАВНЫХ
Вот небольшая вытяжка из исторического портрета, посвященного нашему фигуранту. Этот текст — о признании Ивана Мазепы в царской России: «...Он имел абсолютно все, чтобы удовлетворить самое гордое, ненасытное самолюбие. В прохладную погоду гетман появлялся на людях в роскошном зеленого бархата камзоле, подбитом соболями, с пуговицами, украшенными бриллиантами — все знали: это подарок царя Петра. Он был генералом российской армии, действительным тайным советником, кавалером наивысших на то время орденов — Андрея Первозванного (получил его вторым после адмирала Головина) и Белого Орла. Именно наличие у него этих орденов возвеличивало его над всем российским генералитетом. Он был удостоен титула «Князь священной Римской Империи». Причем в Кенигсберге, в специальной книге, где эти почести регистрировались (том Двенадцатый — на букву «М»), его имя красовалось строкой выше пышного титула английского герцога Мальборо — кстати, предка Уинстона Черчилля...» (стр. 18—19). Все это, на мой взгляд, весомое подтверждение уважения в тогдашней России к вельможному гетману Украины Ивану Мазепе.
ОБРАЗОВАННОСТЬ ГЕТМАНА ПРИУМНОЖАЛА ВПЕЧАТЛЕНИЕ
Здесь нет никакого преувеличения. Далее возникает нормальное желание привести такие шведовские доказательства: «...В то время как государь Петр Алексеевич с трудом отыскал в Москве переводчика с латыни (да и тот оказался выпускником тогда еще Киевской Могилянской коллегии), в то время как второе лицо в империи, светлейший князь Александр Данилович Меньшиков, за всю жизни так и не смог освоить толком русскую «грамотейку» (вместо стыдящей его подписи каракулями предпочитал ставить на бумагах отпечаток мокрого пальца), в то самое время гетман Иван Мазепа запросто демонстрировал блестящее знание латыни (кстати, именно на латыни они наедине общались с королем Карлом).
Гетман свободно говорил и писал, кроме украинского, на польском, русском, немецком, итальянском; ему не нужен был толмач (переводчик), когда велись переговоры с турками и татарами — свободно изъяснялся на этих языках; перед французским дипломатом галантно извинился за не самое лучшее знание его родного, французского, языка, а дипломат этот, Жан Блюз, докладывал своему государю, что видел здесь же, на рабочем столе гетмана, свеженькие парижские и голландские газеты, на французском языке, явно только что гетманом прочитанные...» (стр. 21). Неужели это неинтересно? Ну а вывод, который здесь напрашивается, таков: человеческие возможности не существуют сами по себе, их нужно развивать, чем украинский гетман много сам и занимался.
ПОЧЕМУ ИВАН МАЗЕПА ПЕРЕШЕЛ НА СТОРОНУ ШВЕДОВ?
Знать прошлое всегда поучительно. Но узнать из него нужно стремиться и то, что не все и не всегда спешат предоставить желающим знать. И вот что мы услышали от Шведова по этому поводу. Читаем книгу:
«...Что, собственно, произошло почти три столетия назад на земле, где мы живем? Гетман Иван Степанович Мазепа, «Владыка Малороссии» — помните, так величал его царь Петр! — задумал избрать для Украины другого, более уступчивого, сговорчивого покровителя. (Иначе в те времена политику не понимали: выжить можно было лишь под чьим-то могущественным крылом!). Следовательно, общепризнанный глава государства — а гетман Мазепа именно таким был в Украине! — менял, как мы бы теперь выразились, свой внешнеполитический курс. Нормальная дипломатическая практика! В самом этом поступке гетмана — изменению внешнеполитического курса собственного государства — беспристрастный ум не улавливает ни малейшего греха. Так было, так есть и так будет!.. Союзнические отношения между государствами складываются, распадаются, теплеют снова... Кому-то такие перемены нравятся, кому-то нет. И это тоже — нормально!
С точки зрения Мазепы, речь шла о создании в центре Европы свободного, независимого украинского государства. Под рукой царя Петра это было абсолютно неосуществимо — за долгие годы общения гетман убедился в этом полностью. Сначала был сугубо военный союзный договор в Переяславе. Но тут же Москва начала считать Украину неотъемлемой частью собственности империи и хозяйничать здесь — на правах старшего!..
Король Карл, наоборот, дал все необходимые заверения, что относится с пониманием и сочувствием к претензиям Украины на государственную самостоятельность, готов этому содействовать, совершенно не имея намерения устанавливать здесь, в Украине, свои шведские порядки. Гетман прислушивался к таким заверениям с надеждой и верой. Они, безусловно, отвечали коренным интересам народа, который он, Мазепа, возглавлял...
Все его мысли были об Украине, ее будущем, ее благе! Вот как Мазепа сам объяснял украинскому воинству в момент перехода к шведам: «Не для собственной личной выгоды, а для добра нашей Родины Украины и для всего войска Запорожского я принял помощь шведского короля».
Интересно, что этот мотив полностью понял даже ближайший к Петру человек — Меньшиков. Он, конечно, ревностно исполнял волю царя, с невиданной жестокостью расправлялся с мазепинцами. Но по поводу самого гетмана и его перехода на сторону шведов, — по свидетельству историка Соловьева, — рассудил так: «Сие учинил-то не для одной своей особы, но и ради всей Украины»... (стр. 24—26).
Жаль, конечно, что владыка Малороссии не смог избежать конфликта с Россией с тяжелыми последствиями. Далее я оставляю без комментариев приведенную слишком длинную вытяжку из книги И. Шведова о действиях гетмана Ивана Мазепы. Пусть осознание его определит ваше согласие с ним. Напомню только еще раз одну существенную особенность: процитированное взято нами из произведения российского писателя, который убеждает: не нужно верить тому, что в течение долгого времени навязывали нам как едино возможную истину.
СПЕЦИАЛЬНЫЙ УКАЗ ЦАРЯ ПЕТРА
Оказывается, в те далекие царские времена не раз всерьез обсуждалась необходимость отменить анафему Мазепе как действие, не имеющее под собой никаких церковных оснований, продиктованное исключительно личным гневом царя Петра. Вот один довольно малоизвестный для многих факт, который приводит в своей работе Игорь Шведов: «Ведь и сам царь Петр, который крайне не любил пересматривать свои решения, все же, немного успокоившись и остыв, уже через полгода после смерти Мазепы издал специальный Указ, по которому великороссам законодательно запрещалось попрекать малороссов-украинцев именем Мазепы и его изменой. Такой Указ был издан 24 марта 1710 года. Просто о нем молчали. А после смерти Петра вообще сделали все, чтобы похоронить в архивах...» (стр. 69). Разве эта информация из исторической хроники не свежа для нас своей интересной неожиданностью?
ВОСПРИНИМАЙТЕ МАЗЕПУ С ЧУВСТВОМ ГОРДОСТИ, А НЕ ОСУЖДЕНИЯ
Возможно, кто-то с этим и не согласится. Что ж, это вполне вероятно. Возражения еще никто не отменял. Только спросите себя: а зачем? Это все равно, что реагировать на сахар солью или на горький перец медом. Что было присуще деятельности гетмана Ивана Мазепы, так это, перефразируя крымского философа Павла Таранова, «отсутствие незгибаемости: она настолько же далека от прямолинейности, насколько движение не воспринимает квадратные колеса». Об этом у автора устной документальной книги «Мазепа» есть такой фрагмент рассуждения:
«...Кому-то не нравились и не нравятся методы, которыми иногда действовал Мазепа. Солидная киевская газета устами не менее солидного, уважаемого автора так характеризует гетмана Ивана Степановича: «Человек это был сложный, непоследовательный, хитрый, часто неискренний, вспомните его хотя бы, мягко говоря, сомнительные смены благодетелей — Дорошенко, Самойловича...»
Что ж, как будто и возразить нечего — было! Но настолько ли это является уникальным, свойственным исключительно одному Мазепе?.. В наши дни нравы и методы в политике лучше? Никто не меняет «благодетелей»... Все остаются до конца верными своим убеждениям, идеям, раз и навсегда избранному курсу жизни...
Оглянитесь вокруг! Нам ли, нынешним, высокомерно порочить великих покойников?! Не разумнее ли присмотреться: как у них складывалось при жизни, что к чему привело?.. Здесь есть что намотать на ус...» (стр. 44). И еще — как точно заметил Джордж Биллинг, «опыт увеличивает нашу мудрость, но не уменьшает нашу дурость».
Не стану лишать читателя удовольствия от открытий, которое он получит, знакомясь с историческим портретом Ивана Мазепы. В том, что звучало со сцены, не было ничего неестественного, надуманного. Автор по крохам воссоздавал в своем воображении далекий образ, лица тех, кто его окружал, кто был его современником, вглядываясь, рассуждая, пытаясь понять причинно-следственную связь поступков, событий, явлений. Все, что слышали зрители из уст Шведова, давало одинаково высокое наслаждение как слуху, так и сердцу, и уму. Не зря у зрителей в зале, в чем я лично неоднократно убеждался, возникало счастливое чувство: как будто не в театре побывал, а сам все пережил. То есть результат, которого ждал Игорь Александрович, был достигнут.
Я считаю сильной находкой И. Шведова разработанный им метод работы по созданию исторического образа. Для себя он определил: «В моей работе действуют, скорее всего, законы живописного портрета. Когда для передачи своего видения объекта определенные черты высвечиваются ярко, некоторые остаются в тени, а какие-то детали, которые могут кому-то представляться чуть ли не главными, опускаются совсем. Выработался главный критерий: сделанным признавалось только то, что нравилось публике. Если в переполненном зале люди с пылающими глазами увлеченно «прокручивают» в своем воображении будто многосерийный фильм, а потом аплодируют, благодарят, обсуждают — что может быть дороже!»
Игорь Шведов гордился успехом своей устной документальной книги «Мазепа», способствующей формированию исторической памяти. Ему очень нравилось изречение немецкого писателя Жана Поля: «Память — единственный рай, из которого нас нельзя выгнать». И вот что важно еще напоследок подчеркнуть. Президент США Джон Кеннеди как-то заметил, что «нация проявляет себя не только в людях, которым она дает жизнь, но и в том, каким людям она отдает почести, каких людей помнит». В этой его мысли много правды. Трудно не согласиться с предложением вице-президента НаУКМА, профессора Владимира Панченко о том, что важную роль в этом деле призвана сыграть широкая просветительская работа. В частности, ученый предложил организовать переиздание популярных книжечек об Иване Мазепе наподобие той, которую писатель Валерий Шевчук когда-то подготовил для «Веселки». («День» от 14.07. 2007 г.). Разумная идея, ею стоит воспользоваться. В их число, на наш взгляд, следует обязательно включить посвященную великому гетману Украины устную документальную книгу «Мазепа» Игоря Шведова. Будем надеяться, что именно так и поступят.
