АВТОБУС ДЛЯ ГЛУБИНКИ — ЭТО РОСКОШЬ
От Житомира до Емильчина 120 километров на северо-запад, от Емильчина
до Малой Глумчи еще 20 километров. По терминологии «чернобыльского» законодательства,
Малая Глумча находится в четвертой зоне, т.е. зоне усиленного радиологического
контроля. Вокруг есть села, отнесенные к 3-ей зоне, т.е. — добровольного
отселения. Четыре дня в неделю из Емильчина по два рейса выполняют пригородные
автобусы. В понедельник эти рейсы бесплатные — благодаря народному депутату
Юрию Спиженко. «Вот это депутат!..» — не устают теперь нахваливать его
местные крестьяне.
МИР ИЗБАМ
Живет в Малой Глумче 806 человек. В ее 300 дворах сплошь полесский архитектурный
«стандарт»: крытые шифером избушки из деревянного бруса на две комнаты
с низким потолком и маленькими окнами плюс кухня с печкой. Газ здесь только
баллонный. Топят исключительно дровами. Кое-где из-за заборов выглядывают
несколько более просторные и светлые «дворцы», иногда обложенные кирпичом
— их около десятка. Кое-кто без особого успеха тужится построиться. Хорошая
мебель в избах редкость, в жилище, где, кроме нескольких железных кроватей
и старенького обеденного стола, ничего нет.
Есть в Малой Глумче довольно новые амбулатория, дом культуры, средняя
школа. Есть также почта, библиотека, магазин и два бара (точнее «забегаловки»).
Построенный несколько лет назад детский садик из-за отсутствия средств
на содержание закрыт. Вместо этого несколько его комнат передали для богослужений
общине Украинской православной церкви Московского патриархата. Другой церкви
в селе нет и не было с послевоенных времен, да и в эту большинство малоглумчан
ходит лишь на Рождество и на Пасху.
«КОЛХОЗ НАШ, ВИДИМО, СКОРО СДОХНЕТ...»
Местное КСП «Правда» сберегло свое название от предшественника-колхоза.
Почвы здесь, рассказывает председатель правления Василий Штиль, малоплодородные,
в основном песчаные и глинистые. Из 1500 гектаров угодий немногим более
1000 га пашни. Но в этом году засеяли чуть больше половины, остальные площади
отведены под выпасы скота и сенокосы колхозникам и пенсионерам (до 20 —
30 соток дополнительно к «законным» 60-ти приусадебным соткам). Летние
ливни превратили многие из них в болота и озерца. На эту площадь есть 15
тракторов, одна сеножатка и три комбайна, последний из которых куплен шесть
лет назад. Остальной технике от 10 до 20 лет. О покупке новой только мечтают.
Поголовье крупного рогатого скота в колхозе сократилось с 700 до 405, надои
уменьшились за эти же последние несколько лет с 2500 до 900 килограммов
на корову за год.
Членами КСП числятся 120 сельчан и это количество постепенно уменьшается.
Средняя зарплата где-то около 50 гривен в месяц (когда-то была 150—300
советских рублей). Однако «живыми» деньгами колхозники не получают уже
больше двух с половиной лет — разве что в мае выплатили по 20 гривен —
крестьяне говорят, что тогда в Малой Глумче праздник был, как на Рождество.
В.Штиль уверяет, что все поступления от продажи продукции расходуются на
уплату налогов, на моторное топливо, запчасти для техники, и тому подобное.
Но колхозники (трактористы, доярки), с которыми довелось поговорить нашему
корреспонденту, неоднократно выражали сомнения относительно этих аргументов.
«У нас, — говорят, — половину колхозного добра уже разворовали, кому не
лень, недавно 12 бычков украли, два электродвигателя с фермы, откуда же
зарплата возьмется... Сел наш колхоз, что не вытянешь, и, видимо, сдохнет
он скоро».
Колхозная земля уже распаирована — на каждого из бывших и нынешних членов
КСП пришлось от трех до 3,6 га земли. Однако выйти из колхоза и отделить
свою землю не пожелал никто. Собрался, было, один крестьянин фермерствовать
да потом остыл. «Чем мы ее обрабатывать будем, эту землю?» — риторически
спрашивают малоглумчане.
«ГРОБОВЫХ» ЗДЕСЬ НЕ ПЛАТЯТ
Больше половины обитателей Малой Глумчи — пенсионеры. Вместо пенсий
за январь-апрель им, впрочем, как и другим сельским пенсионерам области,
предложили получить талоны на оплату их «натурой» (вспомним практику эпохи
«развитого» социализма). Но чтобы отоварить эти талоны, пожилым людям часто
нужно добираться в райцентр, а как туда ходят автобусы, уже говорилось.
А там, жаловались они, в спецмагазине продавцы относятся к ним как к надоедливым
мухам. За чем-то съестным типа колбасы или сахара нужно протолкаться в
очереди полдня, а то и день. Бывает, что пенсионерам сплавляют испорченные
крупы, муку или другие продукты да еще и по цене на 10 — 20 процентов выше
обычной. Разве что за дровами, «выписанными» на эти талоны, ездить не нужно,
но тогда приходится платить за их доставку. С мая пенсии начали платить,
но опять частями и с постепенным наращиванием опоздания.
На приобретение не загрязненных радиацией продуктов питания жителям
этой зоны государство должно платить «аж» по одной гривне 60 копеек ежемесячно.
Эти выплаты здесь называют «гробовыми». На детей из государственного и
местного бюджетов здесь положено платить «чернобыльских» выплат от 16,50
до 38 гривен ежемесячно в зависимости от возраста ребенка. С января ни
копейки на указанные цели не выплачено. И даже к 1 сентября школьникам
что-то купить не за что.
«ЕСЛИ БЫ НЕ СОБСТВЕННОЕ ХОЗЯЙСТВО, УМЕРЛИ БЫ С ГОЛОДУ»
Встают малоглумчане с первыми петухами, а ложатся спать ближе к полуночи
— занимаются своим собственным хозяйством. Держат по одной корове (иногда
по две), телку, одну-две свиньи и несколько десятков курей и уток или гусей.
И всю эту живность нужно кормить, поить, ухаживать за ней, коров подоить.
А это и картофель, лук, морковь, другие овощи вырастить, а потом и собрать.
Этим и питаются. Натуральное хозяйство почти в завершенном виде. Хотя,
осенью большинство продает свинью или бычка — тогда и появляются в селе
какие-то деньги. Недавно, при проверке врачами детей в селе Забаро-Давидовка
этого же района (там также 4-я зона), у некоторых из них обнаружили значительное
превышение допустимых норм содержания радионуклидов в организме. Медики
объясняют это потреблением загрязненных радиоактивными элементами продуктов
из собственных хозяйств. «А что тогда кушать, — спрашивают крестьяне что
Забаро-Давидовки, что Малой Глумчи, — помирать с голоду?»
«КОМУ ЕЩЕ ХУЖЕ, ИЛИ ХОТЬ БЕРИ И ВЕШАЙСЯ, ТАКАЯ ЖИЗНЬ!»
Доярке 39 лет. Муж ее пасет колхозное стадо, имеют собственное хозяйство.
Денег (о причинах смотри выше) нет, мебели также почти нет. Старший сын,
придя из армии, помыкавшись в колхозе без зарплаты (он — тракторист), поехал
на заработки на Киевщину. Младший, 9-летний Володя, очень болеет, случается
днями кричит от острой головной боли. Но средств, чтобы отвезти его на
обследование в Житомир, нет, не говоря уже о деньгах на лекарства. «Хоть
бери и вешайся, такая жизнь», — говорит Ева.
У 40-летней вдовы-доярки Анны Омельченко четверо детей. Старшей дочери
16 лет, младшей — 11. Зарплаты, как и другие колхозники, не видит. Два
года назад потеряла мужа, работавшего ветврачом в этом же колхозе: его
обвинили в пропаже теленка и начали таскать в милицию, где, говорят, сильно
побили. Как-то, вернувшись оттуда домой, он повесился. А теленок тот потом
нашелся. «Как поставить на ноги своих деточек, не знаю», — говорит Анна.
ЗДЕСЬ ГЕББЕЛЬС, ГОРБАЧЕВ И КАШПИРОВСКИЙ УЖИВАЮТСЯ С ТАРАКАНАМИ И
ПРОСЯНИКАМИ
В Малой Глумче почти каждая семья кроме фамилии имеет прозвище, часто
наследственное. И называют односельчане друг друга чаще всего именно этими
прозвищами, они становятся для хозяев чем-то вроде визитной карточки.
Так, за сходство с телеэкранным Геббельсом из «Семнадцати мгновений
весны» соответствующее прозвище получил колхозный тракторист. После начала
перестройки очень принципиального и немного скрюченного кладовщика начали
называть Горбачевым. Тогда же окрестили Кашпировским сельского ветврача.
Есть в селе также семейства Тараканов (их прозвали за походку), Просяников,
Зайцев, всех «титулованных» не перечесть. И мало кто пытается избавиться
от прозвища.
ВЛАСТЬ
С кем ни приходилось разговаривать, никто не скрывал, что на последних
президентских выборах голосовал за Леонида Кучму. А теперь говорят, словно
оправдываясь: «Он же так хорошо стелил...». И продолжают: «Правительство
это нужно пересеять, а Президента подвинуть, т.к. и полено, когда лежит,
мхом обрастает».
Из 35 тысяч расходов бюджета сельсовета, говорит малоглумчанский сельский
председатель Василий Савлук, 80 процентов приходится на дотацию из районного
бюджета, поступающую нерегулярно. Собственные поступления мизерные, т.к.
КСП «Правда» сейчас в трудном положении. Вот и хватает денег у сельской
власти разве что на оплату топлива и электроэнергии для школы и на перекрытие
двух-трех изб одиноким стареньким сельчанам. «Были бы лишние деньги, —
мечтает — новую ограду вокруг сельского кладбища поставил бы»
Бюджет района, замечает глава райгосадминистрации Петр Лисовой (он стал
у «руля» два месяца назад) на 86 процентов дотационный. И говорит о бедных
землях, отсутствии в районе развитой промышленности. Подчеркивает, что
40 процентов почти 50-тысячного населения района — пенсионеры. Главные
надежды он возлагает на введение государственных фиксированных цен на сельскохозяйственную
продукцию с дальнейшей закупкой ее опять же государством. Все это уже было,
но и тогда большинство колхозов оставались убыточными. А еще на лизинг
техники (аренду) с выплатой ее стоимости в рассрочку.
А на тракторном стане довелось услышать, как жалуется бригадир: «Пока
парни свое сено не сделают, на колхозное поле их не загонишь».
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
«Местные краеведы» название села Глумча выводят из времен татарского
нашествия — «татары ворвались на эти земли и уничтожали все, насмехались,
глумились над населением». Сел, подобных Малой Глумче (реже больших, чаще
маленьких) на житомирском Полесье сотни.
