Птицам блокпосты не страшны. Целыми стаями они безнаказанно перелетают через невидимую эфемерную границу: между Украиной «безопасной» и той, которая официальным языком именуется Чернобыльской зоной отчуждения и зоной безусловного (обязательного) отселения. Движущимся по дороге людям попасть на территорию намного сложнее. Нашими воротами в другой мир волею МЧС стал КПП с немного грустным названием «Дитятки». По одну, «чистую», сторону КПП, все прямо-таки кричало об опасности: дорожные знаки с предупреждениями на нескольких языках, памятный крест милиционерам-ликвидаторам... По другую — тишь да благодать. Поначалу почувствовать разницу практически невозможно, если не считать мимо воли включенного в голове хронометра, отсчитывающего минуты в зоне. Впрочем, отъехав некоторое расстояние от «Дитяток» понимаешь, что мир вокруг изменился. Заброшенные и ржавые дорожные знаки, бесконечные поваленные и сгнившие деревья, за которые лесники еще где-нибудь под Иванковым обязательно получили бы нагоняй, вдребезги разбитые дороги и заброшенные дома. Одинаково беспомощны перед безнаказанно наступающим лесом и скромные деревянные хатки и, очевидно, построенные совсем незадолго до катастрофы, добротные каменные дома из модного в начале перестройки серого кирпича. Одинокие дома умирают быстрее, защиты у них нет. Дома в селах еще держатся. А еще там живут люди. И не только.
В начале декабря Чернобыльскую зону посетил Президент Виктор Ющенко, который встретился с семьями самоселов. Глава государства пообещал, что МЧС и администрация зоны предпримут меры, чтобы обеспечить людей всем необходимым для нормальной жизни и ведения хозяйства. Тогда же руководитель МЧС Виктор Балога обратился к своим землякам-закарпатцам с просьбой помочь чернобыльским полищукам. Закарпатцы откликнулись на призыв, несмотря на то, что и их край постоянно из-за водной стихии превращается в зону стихийного бедствия. Общими усилиями по всем районам края было собрано около 100 тонн продовольственных товаров и несколько тонн медикаментов и одежды. Недавно автоколонна прибыла в г. Чернобыль, откуда машины отправились по 12 населенным пунктам, где живут чернобыльцы. С другими журналистами отправился по следам автоколонны и журналист «Дня».
В 1987 году в зоне отчуждения проживало 1200 человек. Уже через 5 лет их стало на 200 меньше. В 2001 году — 487 поселенцев, в декабре нынешнего года по данным МЧС в десяти населенных пунктах живет 328 человек. Интересный факт привел мой попутчик по зоне, бывший корреспондент «Вестника Чернобыля» Юрий Дронжкевич. Несмотря на понятную тенденцию к уменьшению числа жителей, в среднем чернобыльцы «помолодели» на 15 лет с 80 до 65. Самые пожилые поселенцы уже умерли, а самые молодые в конце 80-х еще не успели сильно постареть. Впрочем, получить точную информацию по жителям зоны чрезвычайно сложно. В Чернобыле, как в оффшоре, скрывалось много колоритных персонажей. Старожилы вспоминают историю с дезертиром, который прятался от трибунала в северной — самой загрязненной части зоны. Парень вырыл себе землянку (!) и почти год прожил отшельником, только изредка наведываясь в близлежащие села, пугая пожилых аборигенов, за припасами, коих в погребах осталось великое множество. Закончилась эта история почти аллегорично. Бывший солдат побоялся быть убитым местными лихими охотниками-браконьерами и сдался властям. Эту и другие не менее живописные истории рассказывали мне жители Ильинцев, правда, то и дело отвлекаясь на привезенные им муку, сахар и вермишель.
Ильинцы считаются самым заселенным селом в Чернобыльской зоне. В нем живет 37 человек. «Временно проживающие» таковыми себя не считают. С чего бы? Здесь они — всю жизнь, исключая коротенький отрезок в несколько месяцев, когда их увезли из 30-километровой зоны. Все жители села утверждают, что переселили их в неблагоустроенные, наспех сбитые домишки подальше от Чернобыля. Жилье буквально разваливалось на части. Не принимало их и местное население, опасавшееся за свою территорию и работу... К тому же, представьте себе деловитую крестьянку, уже немолодую и по-украински бережливую, которая долго и с любовью налаживала свое хозяйство, свой пусть небогатый, но уютный быт. «Тоска жить не дома», — говорит главный долгожитель Ильинцев, 93- летняя баба Зина. Улыбчивая старушка, уже теряющая стройность речи, тем не менее не отставала от своих «молодых» соседок и с увлечением перетаскивала 20- килограммовые мешки с мукой и сахаром в укромный уголок. Назвать крестьян деликатными нельзя: за лишний мешок гуманитарной помощи они отчаянно сражались. Впрочем, есть ли у кого-то право их осуждать за это?
Почти ярмарочная суета и хозяйственный ажиотаж вокруг первой (!) за 12 лет гуманитарной помощи не оставила равнодушных даже местных собак. Невольно я стал свидетелем борьбы за продовольствие и у братьев наших меньших. Рыжему псу Анны Григорьевны, молчаливо носившемуся между журналистами и пытавшемуся укусить всех, кто приблизится к хозяйке, выпала важная миссия — охранять мешок с мукой. Атаку со стороны чужой черной собаки, которая собралась оттащить зубами мешок «к своим», он выдержал очень элегантно: просто пометил мешок! Ни черная, ни какая другая собака на меченый продукт уже не покушалась. Кстати, псинам в Чернобыльской зоне достается. То и дело у них, а, значит, и у поселенцев, возникают стычки с волками, которых в этих краях невероятное множество. Вот и нам посоветовали далеко от «центральной площади» не отходить. «К нам еще и дикие кабаны могут забежать», услышал я уже вслед, направляясь по разбитой улочке вглубь села. Ни тех, ни других я, к счастью, не встретил, зато бросилось в глаза, что этот параллельный нам мир не мертвый, как из окна автобуса, а наполненный целым букетом еще не исчезнувших человеческих эмоций. Детские полинявшие игрушки, тазики и кастрюли, ржавые кровати и черные от грязи столы... Не было разве что куклы у осколков разбитого самолета.
Статья 12 Закона Украины «О правовом режиме территории, потерпевшей радиоактивное загрязнение в результате Чернобыльской катастрофы» запрещает постоянное проживание граждан в зоне отчуждения. Исходя из требований этой статьи, администрация зоны, базирующаяся в г. Чернобыле, еще в 1993 году подняла вопрос о принудительном отселении за границу зоны людей, которые самовольно вернулись в зону отчуждения, при этом имея жилье на чистых территориях. Тут стоит пояснить, что самопоселенцы делятся на две группы. Первая — это люди, оставившие предоставленное по эвакуации жилье, о чем имеют соответствующую справку. Другого жилья на чистых территориях у них нет, и они временно, до отселения, зарегистрированы в населенных пунктах Иванковского района (86 человек). Вторая группа — это люди, которые по разным причинам вернулись в зону отчуждения, оставив за собой жилье на чистых территориях. Они зарегестрированы в органах МВД по месту постоянного проживания. Таких — 242 человека. Собственно, их- то и хотели увезти на «большую землю». Но разрешение на принудительное отселение ни Генпрокуратура ни Верховный Суд не дали, ссылаясь на конституционное право граждан самостоятельно выбирать место проживания. Более парадоксальной ситуации, когда решение принимается с учетом интересов граждан и в ущерб их здоровью, пожалуй, и не встретишь. Исследования радиационной ситуации в местах проживания самопоселенцев свидетельствует, что фон там по- прежнему высокий, остается стойким загрязнение радионуклидами продуктов питания, выращиваемых на приусадебных участках и добываемых в лесу. Например, содержание радионуклидов в молоке в 2—3 раза превышает допустимую норму, в грибах — в 10—50 раз, в рыбе — от 2,5 до 9 раз, в лесных ягодах — почти в сто раз... При этом поселенцы божатся, что «два раза в год приезжает комиссия и ничего вредного не находит». В принципе, говорят специалисты, такое возможно, ведь радиация — не снежный покров, она ложилась на землю пятнами. Другое дело, что самопоселенцы себя утешают и попросту не хотят слышать советов. «Радиацию не пощупаешь...», — убежденно говорит поселенка Мария Карловна, «...а значит и нет ее?», —досказываю за нее. «Может, и есть где-то, но в Ильинцах — точно нет. К нам приезжали и ничего не нашли», — убеждает она. Выращивает Мария Карловна традиционный для каждой хозяйки набор — картошку, свеклу и другие фрукты-овощи. И сама ест, и родных угощает, когда те изредка к ней выберутся. Грибы и ягоды тоже идут в пищу, как же без них? Бросилось в глаза, что обработанной земли в селе более чем достаточно для 37 человек. «Некоторые торгуют», — говорят самые откровенные... «Неужели в Киеве? — «Да нет, по области. А какая им разница, у самих что, земля лучше?»...
В принципе, нельзя сказать, что местная власть оставила людей один на один с радиацией. Раз в две недели в село приезжает грузовик с продовольствием и разными хозяйскими мелочами. Пенсию им тоже привозят на дом. В Чернобыле всегда дежурят машины «скорой помощи», да и кое-где по селам есть фельдшеры. Получают старики и доплату — две гривни десять копеек за квартал. Откуда этот безумный анахронизм? В 1996 году в свет вышло постановление Кабмина, которое установило твердые суммы вместо выплаты процентов. По этому документу «на оздоровление» (в Ильинцах их предпочитают называть «гробовые» — Авт. ) чернобыльцам выделяется 15 гривен в год, а на санаторную путевку — 474 гривни. Для справки: вахте ЧАЭС, а это 4—5 тыс. человек, которая работает в режиме 15 дней через 15, в 1986 году стаж шел год за три с пятикратной зарплатой, а с 1996 года уже год за полтора. Впрочем, денег самоселам хватает. А куда их тратить, спрашивается? Да и со здоровьем у них все относительно в порядке.
Поразила ловкость местных жителей, которые словно носили не огромные мешки с продуктами, а пакетики семечек. «А тут парадоксальная ситуация, — говорит Юрий Дронжкевич, — губительный для молодых людей стронций, которого в избытке в этих местах, для пожилого организма даже полезен. Он укрепляет костную ткань и стимулирует мозг, влияя на организм как «эликсир молодости».
За бабу Зину мы можем быть спокойны... Или все-таки нет?..
