Завтра в Днепропетровске откроется украинско-польско-литовский экономический форум с участием президентов. Роль форума для Украины, пожалуй, не только в установлении деловых контактов, но и в демонстрации «на экспорт» того, что развитие страны подчиняется декларациям ее руководства о европейском выборе.
Роль президента Польши Александра Квасьневского в этом контексте — особая. Прежде всего, он, пожалуй, единственный из глав государств непостсоветского пространства, который продолжает регулярные встречи с украинским визави, несмотря на все переживаемые Украиной проблемы и скандалы последних месяцев. Квасьневский, с одной стороны, тем самым подтверждает собственные слова — «я ваш друг и ваш адвокат». Во-вторых, своей дипломатией он уже помог и явно намерен продолжать помогать Украине не утратить связей с Западом в период явного охлаждения отношений и, возможно, дал понять Западу, что не стоит подходить ко всем проблемам максималистски упрощенно, с одинаковыми для всех стандартными мерками. В-третьих — именно Квасьневский олицетворяет собой те глубокие, прежде всего психологические, перемены, которые уже произошли и продолжают происходить в бывших социалистических обществах — причем именно он мог бы и должен бы во многом стать живым примером отечественным левым. В конце концов вряд ли кто-то сделал для современной Польши больше, чем бывший когда-то одним из лидеров польского аналога ленинского комсомола Квасьневский.
Квасьневский — прагматичен. Цель своего предстоящего визита в Днепропетровск в эксклюзивном интервью «Дню» он объясняет просто: «Нужно, чтобы бизнес шел с нами. Если бы он шел впереди нас — было бы еще лучше». Он точно знает, чего нельзя делать ни Польше, ни Украине — терять время. Рецепт успеха, по его мнению, прост: нужно просто ежедневно «делать вдвое больше, чем они на Западе». Неофициальный статус Квасьневского как друга и адвоката Украины позволяет ему достаточно нелицеприятно заметить, что он не наблюдал адекватных усилий украинской власти по выходу из политического кризиса, что он бы решал подобные проблемы совершенно иным способом — и к этому стране, избравшей европейский путь развития, наверное, стоило бы прислушаться.
Прагматичность Квасьневского проявилась и в его отношении к проблемам, которые неизбежно возникнут при вступлении Польши в ЕС: на месте павшего «железного занавеса» нельзя «делать даже новой занавески», «нельзя развернуться спиной к соседям» — это, по его мнению, было бы большой европейской ошибкой.
Дальновидность от Квасьневского — в его видении России в НАТО, столь неординарном для многих сегодня. Прагматизм, соединенный с умением мыслить перспективно уже дали первые плоды в Польше. Никто, собственно говоря, не мешает Украине сделать не меньше.
— Господин Президент, мой первый вопрос самый незатейливый, но самый актуальный: каких результатов Вы ожидаете от саммита в Днепропетровске?
— Это не первая встреча президентов и предпринимателей Украины, Польши, Литвы, но впервые в Украине. Я думаю, это важно, что мы идем вперед, уже и Украина организовывает такие встречи. Важно потому, что я говорю всем и везде: политика, которая не стоит на серьезном экономическом фундаменте, — пуста. Для нашего политического сотрудничества необходимо, чтобы бизнес шел с нами. Если бы он мог идти впереди, было бы еще лучше. И это самая главная идея этой встречи. В Днепропетровске мне очень важно будет послушать ваших и наших предпринимателей. Что достигнуто? После аналогичной встречи в Жешуве, в прошлом году, я вижу прогресс. Тогда мы не говорили в сослагательном наклонении: что надо было бы сделать, а конкретно договаривались, и теперь крупные проекты развиваются успешно, хорошие компании сотрудничают между собой. Все гораздо лучше, чем несколько лет назад. То есть главная идея — чтобы политика шла вместе с бизнесом. Это знак новых времен.
— Вы ожидаете прихода польских инвесторов в Украину?
— Я думаю, что это необходимо. Я сегодня (30.05.— Ред .) даже с профессором Бжезинским говорил на эту тему. Он сейчас в Варшаве. Мы говорили о том, что Запад должен сделать для Украины. По-моему, инвестиции — это самое главное. Чтобы, например, в процесс приватизации в Украине были включены не только ваши традиционные соседи, но и европейские, и американские компании. Польские компании. Потому что без этого что бы мы, политики, ни делали, это будут только слова.
— Кстати, о традиционных соседях... Я сегодня имела удовольствие беседовать с паном Адамом Михником*. Я спросила господина Михника, как он считает, труба в обход Украины, по поводу которой недавно в Варшаву приезжал премьер России Касьянов: это проект экономический или политический? И такой опытный человек задумался... Конечно, он потом ответил, но все же эта задумчивость говорит о многом. Поэтому я считаю, что, кроме Вас, господин Президент, на этот вопрос некому ответить.
— Конечно, мой ответ будет очень политическим. Потому что я здесь занимаюсь не техникой и не экономикой. По-моему, нельзя в начале ХХI века говорить о газопроводах и нефтепроводах исключительно в политическом смысле. Это должно быть построено на пользу нас всех. Нет никаких сегодня сомнений, что газ, который находится в России, нужен и нам, и Европе. Что многие дороги идут через Украину и Беларусь. И все нужно правильно организовать. По-моему, вопрос так называемой перемычки, прежде всего экономический. Но, конечно, политический аспект тоже действует. Я думаю, что наш подход был абсолютно правильный: говорить об этом вместе с Украиной и с Европейским Союзом, чтобы договориться, как это делать. Потому что сегодня не только труба, которая где-то лежит, обладает ценностью, но и участие в финансовой группе также очень важно. Здесь нужно искать хорошую концепцию, которая будет работать в пользу и Польши, и Европейского Союза, и Украины, и России. Потому что нет никаких причин, чтобы думать о «трубе» в каком-то конфронтационном смысле. Почему? Что случилось? Мы такую позицию представили премьер-министру России. Знаю, что и ваш Президент, и ваш премьер-министр говорили об этом с россиянами. Я жду теперь конкретного, но и ответственного подхода.
— В Украине и в Соединенных Штатах мало сейчас вспоминают о треугольнике США —Польша — Украина, который был «рожден» во время президентства Клинтона. Вскоре Вы ожидаете приезда президента Буша. Собираетесь ли Вы говорить с ним о продолжении такой модели сотрудничества?
— Да, конечно. Потому что моя роль как президента Польши, вашего стратегического партнера, соседа заключается в том, чтобы сказать, как мы видим позицию и роль Украины сегодня и завтра в мире. Я думаю, что 15 июня здесь, в Варшаве будет хорошая возможность, чтобы с президентом США говорить не только о наших двусторонних отношениях, но также о положении в регионе, и об Украине. Вся информация, которой я обладаю, свидетельствует о том, что США и президент Буш очень интересуются всем, что касается Украины.
— Вы сказали, что общались сегодня с профессором Бжезинским. Ощутили ли Вы какую-то новую настроенность разбираться во всем, что происходило в последнее время в нашей стране?
— Бжезинский знает Украину хорошо. Насколько я помню, его сын у вас долгое время работал. И у него абсолютно положительный подход. Он понимает роль и значение в мире Украины сегодня. Но, конечно, все, что понимает профессор Бжезинский, не всегда является опытом и прямым действием американцев. Там есть и другой подход. Но нам надо работать. Что важно? Я не хочу и не могу вмешиваться во внутренние дела Украины. Вы — страна, которая создала демократические институты, которые работают, — но мой совет Украине такой: короткий и ясный — нельзя терять времени. Самое опасное для Украины — потеря темпа. Кризис, дискуссия, одно правительство, второе правительство... и ничего не происходит. Нет динамики, развития, решения неотложных вопросов.
Мы в Польше знаем, и должны знать вы в Украине: наш путь к самым высокоразвитым странам еще очень долгий. Мы только тогда сможем идти быстрее, если каждый день будем делать в два раза больше, чем они на Западе. А пока мы делаем 50%, а то и 10% того, что они делают, и конечно, этот разрыв только углубляется. А потому мой самый главный совет: политический, социальный, экономический, в каждом измерении нужно думать, чтобы идти вперед. Чтобы иметь хорошие проекты, решения проблем.
Я очень хорошо понимаю всю сложность всех проблем в Украине. Они не сравнимы со многими странами нашего региона. Но в то же время — только вперед.
— Какими Вы видите польско- украинские отношения с учетом того, что Польша уже стала членом НАТО и готовится вступить в Евросоюз, а Украина достаточно далека от этих целей пока. К тому же сосед, о котором мы говорим, против расширения НАТО на восток?
— Что касается НАТО, по-моему, главное понимать, что НАТО сегодня — это конкретная концепция европейской безопасности. Другой нет. Можно говорить об этом, проводить семинары... Но надо понимать, что безопасность означает не только теоретический подход, а деньги, людей, оборудование. Второе. Мы после Ялты, Потсдама и краха Советского Союза подошли к новому положению, где каждая страна, даже самая маленькая (Украина и Польша, конечно, немалые страны) может решать свои вопросы суверенно. И мы не можем сказать ни Монако, ни Лихтенштейну, что мы против того, что они решили сделать. Если это не противоречит признанным ценностям, не угрожает нашей безопасности, никто ничего не может сказать. Нейтральные? Пожалуйста, нейтральные. В НАТО? В НАТО! Не в НАТО — значит, не в НАТО. Третье. По-моему, годы нашего сотрудничества с НАТО показывают очень ясно, что благодаря расширению НАТО Европа стала более спокойной и стабильной, чем раньше. Благодаря тому, что мы вместе, мы создаем особое качество безопасности отношений. Очень важен такой исторический момент: первый раз за тысячу лет мы в одном союзе с немцами.
Я очень рад, что между НАТО и Украиной, а также между НАТО и Россией нормальные отношения. Это нужно продолжать, так как мы должны чувствовать себя спокойно, и если даже накапливаются какие-то вопросы, то мы можем их решать и должны говорить об этом. Украина определит, где она хочет быть, и каким она видит свое будущее. Но, по-моему, наше сотрудничество с Украиной, как и всех стран-членов НАТО, должно быть очень сильным. И мы уже дали конкретные примеры. Знаете, мы с Президентом Кучмой были в Косово, встречались с польскими и украинскими миротворцами, солдатами, офицерами. Было очень приятно смотреть, как они хорошо общаются, служба идет нормально, нет никаких проблем. Поэтому мой вывод таков: надо развивать НАТО. И надо принимать в НАТО новые страны, все, которые хотят войти. Второе. Нужно очень серьезно продолжать отношения НАТО — Украина, НАТО — Россия. И нам нужно думать о том, что в каком-то будущем, я точно не могу сказать сколько лет для этого потребуется, мы будем в новой европейской архитектуре политики и безопасности с Украиной, а также и с Россией вместе. Меня часто спрашивают, вижу ли я в каком-то виде место для России в НАТО? Я отвечаю: «Вижу». Сегодня, конечно, рано говорить об этом. Мы еще не готовы. Но в будущем, я абсолютно уверен в этом, мы придем к тому, чтобы бороться против организованного терроризма, преступности, всевозможных опасностей вместе. Мы будем в единой политической милитарной системе. Конечно, вопрос решится не сегодня, завтра или даже через 10 лет. Но вспомните мои слова, так будет.
— Это очень интересный прогноз...
— ...И отважный.
— Но это очень правильно говорить перспективные вещи, они влияют на умонастроения, формируют будущее.
— Кроме того, вы говорите с президентом, который уже 6 лет в этом кабинете. И мой мандат на следующие 5 лет уже последний. Для меня очень важно теперь не стесняться, не говорить только языком дипломатии, а главное, о том, как может быть. Все зависит от нас. Это наша задача.
— Не менее важна, позволю себе заметить, свежесть восприятия проблем, несмотря на шестой год пребывания здесь. В развитие темы об украино-польском батальоне... Украина и Польша высказались за совместное участие в создании сил быстрого реагирования Евросоюза. Видите ли Вы возможность создания совместной евробригады?
— Да, конечно. По-моему, все, что мы сделали вместе, хороший, положительный опыт, надо его развивать. Что получилось? И что очень важно для нас — это то, что евробатальон в Косово стал не только политическим символом. Этого было бы очень мало, если бы мы только встречались в Польше, в Украине, разговаривали, песни пели, и ничего больше. А наши миротворцы провели вместе шесть месяцев в Косово, это очень сложный район, и задача непростая. И у нас есть все шансы закрепить наш совместный результат на новом уровне.
— Господин Президент, Польша сейчас активно проводит военную реформу. Что для Вас как для Президента самое сложное в этом деле?
— Деньги. Деньги... Потому что люди у нас хорошие, а высшие офицеры имеют колоссальный опыт контакта с НАТО, стажировались в военных училищах американских, английских, канадских и немецких. У нас, конечно, очень глубокая традиция отношения к армии. И тот, кто занимается военным делом, он безусловный профессионал. Но все же — деньги... Потому что модернизация армии требует таких средств, которые мы не можем получить в один-два года. Я думаю, нам нужно, как минимум, шесть, до десяти лет серьезной, последовательной программы модернизации польской армии. Если нам повезет так это сделать, мы будем очень важной страной и важным партнером в натовской системе. Потому что географически мы, конечно, значимы, для этого нужно только карту посмотреть. Кроме того, потенциал 40 миллионов людей. Армия, в которой будет 150 тысяч и хорошее оснащение, отвечающее стандартам НАТО — это важное условие для того, чтобы быть качественно важным членом блока. И теперь для нас, конечно, имеет значение сравнение не с новыми странами-членами, это для нас было с самого начало важно — Венгрия, Чехия... Сегодня для нас страной-«точкой отсчета» является Испания. Но нам здесь еще нужно много поработать.
— Какие конкретные выгоды ощутила Польша за время пребывания в НАТО?
— Гарантии безопасности. Это первое. А второе — мы принимаем участие в выработке важных решений. Знаете, я первый раз чувствовал так лично, что мы в таком солидном политическом клубе, когда в Вашингтоне встречались только главы государств. Нас было 19: президент США, канцлер Германии и так далее... И это многое значит. Мы обсуждаем, что делать на Балканах, какой наш подход к важным глобальным проблемам. Чувствуешь, что это такой специальный клуб. Здесь уже шуток нет. Здесь нет никакой поблажки, это уже большая ответственность.
— Это новая взрослость для страны.
— Да, так как мы понимаем, что принимаем решения не только за себя, а берем ответственность за все, что происходит вокруг нас, как минимум в евроатлантической зоне.
И еще один момент. Для экономики НАТО означает очень серьезные гарантии, которые привлекают многих инвесторов. Некоторые ведь не знают, где Польша. Как иногда и Украина. Сложный район, никто не понимает, что там будет, ходят ли медведи по улицам, или не ходят, некоторые думают, что морозы, десять месяцев зима. Они не ждут, что здесь нормальная страна, нормальные отношения. И тогда НАТО для многих из них означает положительный сигнал: можно доверять этой стране, потому что она в клубе, который гарантирует мир, безопасность и нормальное сотрудничество, которое означает признание ценностей, которые мы также разделяем. А также еще раз подчеркну, что для нас это особый исторический момент, так как мы впервые в одном союзе с Западной Европой, и особенно с Германией. Вы понимаете, что Германия — это страна, с которой мы в последнем веке боролись много раз. И для нас это новые отношения.
— Безвизовая граница. В Украине очень многие озабочены тем, что граница, для развития и обустройства которой было вложено немало средств и усилий с обеих сторон, перед новой проблемой: вскоре граница между Украиной и Польшей может стать границей Евросоюза. Какая здесь позиция Президента Квасьневского?
— Моя позиция ясная: мы спешить не будем. Для меня важно, чтобы граница была открыта для всего положительного. Конечно, мы не можем вернуться к тому лозунгу, который одновременно был неправдивым, что «наша граница — это граница дружбы», потому что дружба эта выглядела по-разному. Но сегодня нам нужно сделать, чтобы границы наши были дружескими для людей, бизнеса, политиков, студентов, районов, городов, неправительственных организаций, чтобы они были максимально открытыми. И второе, чтобы границы были тем местом, где бы мы эффективно боролись против терроризма, преступности, наркотиков. Можно это организовать? По-моему, да. Здесь нужно лучше обустроить границу, в смысле эффективности противодействия негативным явлениям. Мой политический подход такой, что нельзя вместе с членством в Европейском Союзе «развернуться спиной» к нашим восточным соседям. Это была бы не только наша ошибка. Это была бы большая европейская ошибка. Я об этом говорю. Я буду говорить об этом вместе с вашим Президентом на встрече в Италии, которая будет 8 — 9 июня. Нам нужно понимание со стороны наших западных коллег. Конечно, нужно было сломать «железный занавес», но нам нельзя делать теперь даже новой занавески между нами. Надо быть абсолютно открытым для всех отношений и контактов с нашими соседями. Такой будет моя политика до конца деятельности на посту президента.
— Что за секрет такой у Польши, в которую пришли десятки миллиардов. А в мою страну, я с болью говорю об этом, за это же время пришло около трех миллиардов инвестиций?
— В Польшу пришло 49 миллиардов долларов. Это, конечно, много, но хорошо бы было, чтобы еще больше. Но по Варшаве, я думаю, это уже видно. Почему это произошло? Я думаю, потому что Польша использовала свой шанс. Мы начали очень глубокую экономическую реформу. Мы создали условия и законы, которые стабильны. Здесь никто не боится, что на следующий день или после того, когда мы сменим правительство, придут какие- то новые люди, которые будут бороться с теми, кто начал здесь бизнесовую активность. Я думаю, что польская стабильность и польская прогнозируемость и есть наш главный секрет. Меняются правительства, но Польша идет по демократическому пути. Это все означает, что нет никаких проблем, можете приезжать, использовать свои деньги. Еще один важный момент, в котором, я думаю, наше преимущество. После 50 лет так называемого социализма в Польше мы были в лучшем положении, чем Украина после 70 лет в Советском Союзе и советской власти. У нас было намного больше людей, которые были готовы принимать участие в диалоге и общественной активности, мы были более эластичными. Наш подход был таков, который сразу делал страну привлекательной для партнеров и инвесторов. Это, конечно, не означает, что не было ошибок, что было все на 100% успешно. Но анализируя последние 12 лет, следует сказать: инвестиции были очень важным фактором для изменения польской экономики. Мы создали не только новые компании, но и новые рабочие места, новые технологии, а также лучшие условия для экспорта в мире. У нас все самые крупные компании работают в Польше: «Fiat», «General motors», «Philips»... И, конечно, не только те, кто занимается потребительскими товарами, а hi-tech, высокие технологии. Думаю, что в этом направлении нужно идти дальше, чтобы мы, в некотором смысле, повторили пример Ирландии и Португалии. Там ведь прогресс и ускорение развития экономики произошли вместе с иностранными инвесторами, но на поле высоких технологий. У нас все для этого есть: молодые люди, хорошо образованные. Пожалуйста, используйте это. Это капитал.
— К нашим проблемам добавился политический скандал этого года, который, я думаю, Вы знаете неплохо. Он, к сожалению, сказался на имидже страны. Ваши партнеры по «веймарскому треугольнику» были удивлены отставкой Кабинета правительства Ющенко. Были ли удивлены Вы? И еще... Если бы Ваши оппоненты поехали к господину Шредеру, чтобы он стал арбитром для внутреннего компромисса, как бы Вы к этому отнеслись?
— Это острый вопрос. Я скажу вам так: я не хотел бы быть ни комментатором, ни тем более арбитром в этих очень сложных внутренних делах Украины. Я ваш друг и никто, на мой взгляд, не имеет сомнения в этом. А также в том, что я ваш адвокат, я везде говорю об Украине и организовываю понимание и активность моих многих зарубежных коллег в пользу Украины. Для меня этот момент был очень сложный и драматический. У меня было впечатление, что это все-таки политический кризис, именно так стоило его называть, и что не было адекватных мероприятий и таких шагов, чтобы выйти из этого кризиса быстро. И все это продолжалось и продолжалось и политика была такой, что один шаг вперед, а три шага буксировали. Я уже говорил в этом интервью, что нельзя терять времени, наша задача — идти вперед быстрее, чем другие. А мы теряли месяцы, и никто не понимал почему, что случилось. Я уверен, что даже и вы не понимаете. Для меня это тоже все непостижимо. Как человек, который работал с Президентом, уезжает из страны с какими-то пленками? Это страшно. Это выглядит, как политическая провокация, глубокая провокация. Кто организовал, как? Не знаю. Но моя идея, и мой совет с самого начала были в том, чтобы взять на себя политическую инициативу. Первое, объяснить все, что случилось. Второе, использовать все юридические возможности, чтобы закончить этот кризис. Третье, провести политические мероприятия. И один из способов, очень эффективный, который мы использовали в Польше, вести диалог с оппозицией. Я вам скажу откровенно, если бы было похожее положение в Польше, я бы не удивлялся, если бы Шредер, Ширак или Буш или кто-то другой встречались бы с президентом, премьер-министром, но также и оппозицией. Это не вопрос доверия. Это необходимо для того, чтобы глубже понимать, что происходит. А также это пример для вас. Смотрите: мы можем говорить, а это значит, что и вы можете. Самое плохое решение — это нежелание разговаривать. Как в семье. Покажите мне хоть одну семью, где стало лучше от того, что люди не захотели друг с другом выяснить ситуацию. Везде ругаются: и в Украине, и в Польше и во всем мире. Но лучше, когда в семье даже после глубокого кризиса разговаривают.
— Без таких острых вопросов не бывает таких интересных ответов.
— Это тоже правильно.
— В Украине была очень сильная эмоциональная реакция на убийство полицейским в Польше нашего соотечественника. Я знаю, господин Президент, что Вы написали письмо семье, знаю о Вашем отношении, знаю, что власти попытались снять эту болезненную реакцию на гибель Сергея Кудри. Но в Украине была задета такая чувствительная струнка: мы сейчас вынужденно зарабатываем за рубежом. Неужели поляки так быстро забыли, когда у них было такое же трудное время? Почему они сейчас так, я бы сказала, презрительно иногда относятся к тем, кто вынужден нелегально зарабатывать? Что может здесь сказать Президент?
— Я написал в том письме родным Сергея Кудри, что это трагедия, я очень сожалею и очень сочувствую семье. Мы, конечно, объясняем и объясним до конца, как это случилось. Я сказал нашим министрам, что надо помочь этой семье. То, что наш полицейский понесет наказание — это одно. Но главное, чтобы эта семья получила помощь. Ведь самое страшное, что родился мальчик, который отца никогда не будет знать. И, конечно, я сказал министру Сивцу, чтобы мы поддержали семью и в моральном смысле, и на деле. И все это будет сделано. Что же касается второго момента, конечно, я понимаю, я хорошо знаю, что было с моими соотечественниками-поляками и десять, и двадцать лет назад. И конечно, когда я вижу, какая идет серьезная борьба против тех, кто работает нелегально, у меня чисто по-человечески могли бы возникнуть сложные чувства. Однако закон есть закон, и я как Президент говорю: нельзя допускать нарушения. Тем не менее, я понимаю причины, понимаю, почему так происходит. Но я не могу сказать: смотрите на эти вещи сквозь пальцы и не делайте ничего. Но, конечно, нам надо создавать такие законы и такие отношения, чтобы мы могли помочь друг другу. Чтобы мы могли организовать легальную возможность зарабатывать. Спрос есть. Что сделать, чтобы граница была дружеской, что сделать, чтобы люди могли заработать? Как организовать все так, чтобы не возникало отчуждения? Вот это главный вопрос. Но я никогда вам не скажу, что можно в Польше делать что-нибудь против закона. Потому что одна из моих задач — бороться за то, чтобы все законы были реализованы. Если закон плохой — его нужно изменить. Но закон — это закон.
— Вы очень много достигли за первый срок президентства, Польша очень серьезно преобразилась. У Вас честолюбивые стратегические планы, которые уже осуществляются, и мы в Украине очень рады за наших замечательных соседей. Но, видимо, у Вас есть какая-то задача, которую Вы, господин Президент, хотели бы реализовать во время второго срока. Что это за планка?
— Номер один — это Европейский Союз. Вступление должно завершиться до окончания моего мандата. Второе — это развитие экономики. Третье — это демография. Один из самых сложных вопросов, стоящих перед нами: молодые люди. Через 15 лет до 2015 года в Польше тех, кому исполнилось 18 лет — будет 8 миллионов. Это, можно сказать, целая Швеция. А это означает, что нам нужно организовать хорошие школы, вузы, места работы, все условия, квартиры и так далее. Четвертая задача, стратегически самая сложная, долгосрочная, может этого мы не сделаем через 5 лет, для этого нужно лет 20. Я думаю, что это тоже хороший совет и для Украины: думать о том, что может быть нашей специализацией в мире, чтобы мы были конкурентоспособными в самом положительном смысле этого слова. Мы не можем быть только рынком. Мы должны также производить, продавать и быть специалистами. Я не знаю, какой именно хороший вариант для Украины, для себя мы видим такие ниши и отрасли, где мы можем быть абсолютно конкурентоспособными. Это важно. Нужно, конечно, использовать талантливых людей, науку, технику, технологии. Надо подумать об этом, потому что в первый период трансформации никто этим не занимался. Интеллектуалы что-то себе делали, но их не замечали. Новые бизнесмены, все эти рыночники — они были самыми главными, они были героями этого первого периода. Но после первого приходит второй период трансформации и модернизации, и там самым главным будет интеллект, талантливые люди и хорошая организация научных, технологических и производительных институтов.
— Когда поляки эту программу услышат, они скажут: хотим, чтобы господин Квасьневский был нашим президентом в третий раз...
— Нет, в этом отношении все могут быть спокойны: что не успею, над тем вместе с ними буду работать не только как президент.
— Спасибо за интервью.
*Живая легенда новой Польши — популярный редактор «Газеты Выборчей»
