По неофициальным данным, еще два года тому назад в Киеве насчитывалось около 10 тысяч приезжих и местных лиц без определенного места жительства. Только за одно полугодие прошлого года по Украине этой категорией было совершено более 2 тысяч преступлений — преимущественно это воровство и убийства. На фоне перманентной социально-экономической нестабильности специалисты прогнозируют ежегодное увеличение количества бездомных
Михаил Иванович устал, приезжая на дачу, констатировать ставшее в последние годы классическим опустошение с большим трудом взращенного огорода. В очередной раз обнаружив, что картофель снова выкопан чьими-то «заботливыми» руками, он решился на отчаянный шаг. Первому попавшемуся на ближайшей автобусной остановке бомжу последовало заманчивое предложение посторожить дачу в обмен на возможность там проживать, питаться и пользоваться душем. Последующие посещения дачного участка подтвердили правильность принятого решения — сытый и отмывшийся «охранник» с гордостью демонстрировал нетронутые огородные посадки. Вот только в один из приездов хозяин дачи обнаружил, что новый жилец отсутствует: ворота наглухо закрыты, ключи — в условном месте. Благо, бомж оказался порядочным, и каких- либо пропаж хозяин не обнаружил. Через несколько недель случайная встреча состоялась на том же вокзале — несостоявшийся сторож в своей обычной «экипировке» выглядел непрезентабельным, однако довольным. На вопрос о том, что же вынудило его покинуть комфортный «пост», последовало не понятое «нормальным» человеком признание: «Мне куда удобней бродяжничать и побираться. Я успел привыкнуть к такой жизни».
По неофициальным данным, еще два года тому назад в Киеве насчитывалось около 10 тысяч приезжих и местных лиц без определенного места жительства. Только за одно полугодие прошлого года по Украине этой категорией было совершено более 2 тысяч преступлений — преимущественно это воровство и убийства. На фоне перманентной социально-экономической нестабильности специалисты прогнозируют ежегодное увеличение количества бездомных, основным «поставщиком» которых (около 70%) выступают отечественные места лишения свободы. Ведь по старому законодательству (изменения в Жилищный кодекс внесли в 2000 году) человек, не пребывающий на жилплощади более шести месяцев, мог быть выписан, квартира приватизирована и продана, причем эти нормы распространялись и на отбывающих срок. Как считает заместитель начальника по научно-экспериментальной и научной работе Института психологии им. Г. Ф. Костюка АПН Украины Сергей Болтивец, ситуация с бомжами поневоле или «по убеждению» уже начинает приобретать в Украине элементы кризиса. Ведь если так называемые бомжи, с одной стороны, есть не что иное, как вынужденная плата за переход к новому общественному строю, то, с другой — отношение к социально незащищенным является показателем жизнеспособности самого общества. И поэтому, считает он, государству пора вплотную заняться созданием механизмов для возвращения бомжей в строй социально активных людей. По словам С. Болтивца, социум, в котором человек имеет значение только с точки зрения общинной пользы, деморализуется. «Складывается сложное психологическое напряжение, травмирующее само общество. Отсутствие у большинства граждан желания помочь в беде психологи называют снижением порога чувствительности, которое приводит к моральной деградации общественного строя в целом», — говорит психолог.
«Нужно понимать, что причина возникновения данной проблемы в Украине существенно отличается от причин ухода в бомжи, допустим, в благополучных Франции или Германии, — сказал «Дню» доктор психологических наук Юрий Швалб. — Там уход от социума зачастую обусловлен свободой выбора стиля жизни. Постсоветское же бродяжничество — это порождение кардинально изменившейся системы, опускание на дно зачастую происходит вынужденно; социум просто массово «выкинул за борт» наиболее слабых своих представителей». Кстати, как утверждает С. Болтивец, общество только выигрывает от того, что возвращает таких людей в свои ряды. Еще в 1904 году на конгрессе в Нюрнберге немецкий ученый выступил с докладом о том, что «социализация» беспризорных детей приносит государству около 80 млн. марок дополнительной прибыли. Подобные расчеты, по словам психолога, справедливы и для взрослых бомжей. Ведь прошедшие социальную адаптацию бездомные, во- первых, начинают работать, а значит, и платить налоги. Во-вторых, происходит не перераспределение общественного продукта, а дополнительное его производство. Однако обеспечение работой этих людей как раз и является главной проблемой для соответствующих социальных служб. По словам Ю. Швалба, в социологии существует закономерность: число бродяг пропорционально числу рабочих мест, вернее, числу их отсутствия. Украинский бомжизм напрямую связан с существованием до недавнего времени жесткой системы прописки (без которой на работу зачастую устроиться было нереально) и высоким уровнем безработицы. Для развитых стран, утверждает психолог, 6%-процентный барьер безработицы является критическим показателем и считается социальной катастрофой. В Украине, по подсчетам специалистов, этот показатель колеблется в пределах 12—16%, а скрытая безработица доходит до 22%.
Лет пять назад, когда наличие проблемы «бродяги в городе» стало слишком заметным, по всей стране при определенных госструктурах и церквях различного толка стали создаваться так называемые центры социальной адаптации. Прошедшего в спецприемнике «химчистку» (избавление от вечных спутников уличного образа жизни — вшей и чесотки) и проверенного на «наличие отсутствия» сифилиса и туберкулеза бродягу и поныне отправляют туда «социализироваться», обеспечивают трехразовым питанием, «койко-местом» и даже новой одеждой. Предполагалось, что возобновившие свои базовые нужды (так психологи называют минимум, необходимый человеку, — крыша над головой, регулярное питание, элементарные предметы быта) бомжи со временем вернутся к «нормальному» способу жизни и станут добросовестными налогоплательщиками. Только вот получается с центрами, к сожалению, по привычной схеме: «лучшее средство от насморка — рубка головы». Зачастую посидевшие пару месяцев в тепле и сытости подопечные уходят и берутся за старое, причем на прощание нередко прихватывают казенное добро для продажи. Да и оставшиеся не особо уделяют внимание собственной «социализации» и в перерывах между трапезами занимают время преимущественно попиванием «горячительного».
Директоры таких центров объясняют подобное поведение просто — по привычке и от безделья. Для того, чтоб центры действительно оправдывали свое предназначение, по мнению главы Киевского центра социальной адаптации Александр Филиповича, необходимо обеспечить бомжей возможностью получить хоть какую-нибудь постоянную работу, то бишь условием социальной активности должна стать самореализация этих людей. «Не создан фундамент для возможного открытия каких-либо, к примеру, мастерских и на территории центра. В течение дня нашим подопечным просто нечем заняться. Похоже, расположив приют за сто километров от Киева в Ясногородке, где нет ни одного предприятия, государство попыталось не решить проблему, а просто убрать ее с глаз», — говорит директор. Да и у жителей окрестных сел отнюдь не вызывает восхищения подобное соседство: нередко томимые скукой подопечные приюта проводят пусть мелкие, но все же «ревизии» чужого имущества в близрасположенных дачных домиках.
Тем не менее, расположенность приюта в черте города, как, например, в Запорожье, еще не является гарантией трудоустройства для бездомных. Многие предприятия, вполне резонно опасаясь ненадежности этих людей, в рабочем месте категорически отказывают. Кроме того, изъявляют желание трудоустраиваться и действительно держатся за рабочее место от силы треть обитателей центров адаптации — всех остальных, зачастую морально деградировавших, устраивает положение «альфонсов». Местным бюджетам 3— 6-месячный (именно столько в большинстве случаев разрешается находиться в приюте) «курортный отдых» одного бродяги обходится около 500- 800 грн. в месяц, всего же бомжей, к примеру, в киевском центре живет около 300 человек.
Жизненные истории пациентов приюта поражают разнообразием, а порою и... своей бессмысленностью. 27-летний Вадим, сирота-детдомовец, очутился в центре по классическому сценарию: завел семью и прописался на жилплощади жены, потом оказался за решеткой. Вернулся из тюрьмы в никуда — супруга успела продать квартиру и переехать к родственникам в Москву. В порядком опустившемся Николае Александровиче, как ни странно, и сейчас угадываются нотки былого благородства. Выходец из интеллигентной семьи, в свое время удачливый доктор физико-математических наук из-за пристрастия к алкоголю потерял семью и квартиру — супруга, несколько раз поймав благоверного на выносе вещей из дому, перестала пускать его в свое отсутствие на порог. Приютила горемыку «семейная пара» из подвала соседнего подъезда; там, едва не угоревшего в пьяном забытье, его нашли и отправили в спецприемник. Об утраченном вспоминает с горечью. Правда, любовь к «поллитре» — уже, что называется, до гроба. Местный весельчак дядя Сережа долгое время жил в подъезде собственного дома: сыграв на чувствах, то бишь на пристрастии к алкоголю, покупателям его шикарной квартиры удалось получить подпись-согласие на продажу. Кстати, жертвы квартирных афер — вторая по численности составляющая армии бездомных. Порою квартиры «уходят» по глупости и недальновидности: хозяева, решив открыть собственный бизнес, зачастую сдают квартиры под залог и, не успев в срок рассчитаться с кредиторами, соответственно, остаются без жилплощади, чем пополняют ряды бомжей.
Так что проблема с бомжующими гражданами в стране достаточно многогранна. С. Болтивец считает, что этих людей необходимо отнести к «социально репрессированным, а власть должна вернуть им жилье». По его утверждению, в мире для этой категории выкупают дома, в которых создаются нормальные условия для существования. Поскольку, как уже говорилось, реабилитация возможна только при условиях, приближенных к домашним, — из которых эти люди некогда «выпали». При всей возможной правоте психолога, картинка торжественного перерезания красной ленточки перед многоэтажкой для бомжей представляется, мягко говоря, утопической. Кроме того, стоит еще раз напомнить о том, что две трети бродяг можно отнести к разряду «безнадег».
Идеальным решением, по убеждению специалистов, может стать параллельное функционирование центров адаптации и увеличение числа «обычных» ночлежек. Первые должны стать своеобразным общежитием для «подающих надежды» с обязательной оплатой проживания и питания. То есть центр поможет желающим найти работу, но за все оказываемые бытовые услуги будет требовать «компенсации». По мнению сторонников этой идеи, условия, при которых в финансовом отношении придется быть не только реципиентами, но и донорами, помогут выработать у бродяг ответственность за свои поступки. Ночлежки, хоть они и станут расходной графой местных бюджетов, должны существовать для принятия «безынициативных» бомжей.
К сожалению, сейчас такие заведения могут оказывать помощь лишь ничтожному количеству бездомных. Ведь, например, по подсчетам специалистов, в одном только Запорожье обитает около двух тысяч бомжей, тогда как местная ночлежка может оказывать услуги всего 25—30 человекам. Если летом, когда бомжам вольготно под каждым кустом, проблема с перенаселением приюта не стоит, то каждую зиму за «койко-место» разворачивается настоящая борьба. Не стоит, думается, рассказывать про участь тех, кому в мороз не повезло поселиться в приюте. Истории об угоревших в подвалах домов или замерзших на лестничных клетках известны, наверное, каждому из нас.
