17 марта
Волшебный, странной красоты голос — редкого тембра и чистоты (меццо-сопрано) — взлетал аж под свод уютного концертного зала и словно осенняя листва падал и заполнял его. Он завораживал слушателей, проникая в душу и сердце и поневоле возникали светлые, чистые, красивые мысли. Казалось, что все плывет в ясном сиянии, а весь мир и вся твоя жизнь стали невероятно красивыми и счастливыми. Не о таких ли минутах еще древнегреческий поэт говорил: «Не знаю почему, но слезы благодарности текут сами...»
Бывшие педагоги слушали певицу, купались в звуках ее голоса и радовались: она демонстрировала выразительный творческий прогресс, высокое мастерство, и, пусть нынче ею опекается профессура Берлина, но ведь у истоков ее мастерства стояли и они.
Тишиной, — как наивысшим признаком оценки таланта и благодарности за светлый праздник! — встретил зал окончание концерта. А уже через минуту — взорвался аплодисментами и цветами, цветами и цветами.
Но наиболее щемящим и символическим аккордом всего этого стало выражение почтения маме певицы — целая очередь выстроилась, в первую очередь, поприветствовать и поздравить маму! Она улыбалась и радовалась, потому что чувствовала себя Женщиной — Мамой на этой земле. Ведь это она дала не только жизнь своей Юле, но еще и дар нести людям соловьиное пение. И разве нуждаются они — все Матери — в большем счастье, чем видеть успех своих детей...
