«Голосую» на развилке. Рядом, под крышей автобусной остановки
на мешках с картофелем сидят три пожилых женщины, ожидают знакомого водителя
— он их утром «ПАЗом» подбросил на огороды, под вечер обещал забрать. Разговаривают
крестьянки о том, о сем, — погода, урожай, здоровье, — а разговор невольно
к деньгам возвращается: когда уже те пенсии будут давать.
— Подождите девчата, — говорит одна, — вот Пустовойтенко насобирает,
тогда получим.
— Так он их и отдаст, — отвечает другая.
— А чего? Обещал же. — Первая перевязала на голове платок. — Во всеуслышание
по телевизору божился.
— Обещанного три года ждут. — Третья приподнялась, вышла на трассу,
приставила ладонь к глазам. — Володя вон тоже обещал, а не едет.
— Ты, Софья, никому не веришь.
— А кому сейчас верить? Думаете они те деньги для нас ищут? Раскатали
губу. Юбилей Кучмы отметить нужно было? Нужны. Крещатик к параду вылизать
нужно было? Нужно. На празднование независимости деньги нужны были? Нужны.
Вот так!
— Такое скажешь. Давайте у мужчины спросим — лысый, наверное, грамотный.
— Слышите, дядя, простите, пожалуйста. Мы здесь хотим вас спросить.
Вы, наверное, в техникуме преподаете? Вот скажите, Кучма...
— Я не преподаватель.
— А кто?
— Журналист.
— Еще лучше. Вот скажите, Кучма...
Я не успел ответить — подъехала попутка. Махнул женщинам на прощание
рукой и поехал. Дорогой все же придумал (даже в блокнот себе записал):
уважаемые мои крестьянки, я не знаю, сколько пошло «конфискованных» денег
на юбилей Президенту, не знаю, сколько «заасфальтировали» их на Крещатике,
не знаю, сколько стоил банкет для «сливок». Но знаю точно, что вам на ваше
60-летие никто не даст ни копейки, и на парад в столице вас никто не пригласит,
и салюты на вашу честь не будут греметь, и пиры не будут устраивать. Ваше
— в мешках, на которых сидите. Они ваша надежда и опора. Они ваша зарплата
и премия.
А пенсия? Отсчитайте, согласно пословице, от «обещательного» выступления
премьера три года — смотришь, к концу лета 2001-го что-то и получите.
