— Господин Президент, в эти выходные Украина будет отмечать 75-ю годовщину Голодомора 1932—1933 гг., осуществленного сталинским режимом. Но российский президент Медведев отклонил ваше приглашение, поскольку, по его мнению, украинская власть манипулирует памятью с целью отдалить украинский и российский народы друг от друга.
— Отношение президента к трагедии того времени далеко от того, чтобы быть взвешенным. Тогда в Украине погибло до 10 миллионов человек. Практически нет ни одной семьи, которая в то время не похоронила бы отца, мать или своих детей. Наверное, Голодомор был крупнейшей гуманитарной катастрофой в мире.
— Другие исследователи называют только треть от того числа погибших, которое называете вы.
— Проблема не в цифрах. Если мы посмотрим на количество населения по результатам переписи 1926 года, то можем с уверенностью сказать, что приведенные мной данные являются объективными. Если сравнивать количество населения в 1926 и 1937 годах, окажется, что в 1937 году пропало 11 миллионов украинцев. Мы считаем, что большинство пропавших людей погибло вследствие голода. Причем эта трагедия не произошла естественном путем. Это было спланированное убийство. Она также отображает страницу нашей борьбы за независимость. Селяне, которые умирали, в советское время были независимой частью украинского общества. Они имели в своей собственности землю и скот, а значит, были независимыми. Они олицетворяли украинскую нацию. И именно поэтому мы называем их массовое убийство геноцидом. Ведь в то время, когда 2500 человек умирали каждый день, власть вывозила с Украины 6 млн. тонн зерна. Цель была — избавиться от этой нации.
— Недавно Россия выступила против принятия резолюции по этой проблематике в рамках ООН и назвала политику, направленную на восстановление исторической памяти, неприемлемой.
— Важно то, чтобы в ООН знали о Голодоморе. Именно поэтому я благодарен ЕС за резолюцию, согласно которой события 1932—1933 гг. квалифицируются как преступление против человечности. Мы не обвиняем россиян — мы обвиняем коммунистический режим.
— А не был ли Голодомор трагедией всего Советского Союза?
— Действительно, эта трагедия затронула также россиян и казахов, но то, что происходило там, имело другой масштаб и характер. Голодомор в Украине зацепил 13000 сел. Только в Украине осуществлялась политика «черных списков» с тем, чтобы уничтожить максимальное число людей. В «черные списки» попадали села, которые поставляли недостаточное количество зерна. Никто не имел права въезжать или выезжать. Все продукты питания конфисковывали. «Черный список» означал смерть. Миллионы из нас пытались спасти свои семьи, выехав. Но и это было запрещено. Такого не было больше нигде. Целью этого было — сломить волю нации к независимости. Иногда люди умирали, в то время как неподалеку на фабрике из пшеницы вырабатывали спирт. И именно поэтому отказ президента Медведева оскорбляет память погибших. Мы чтим память всех, кто тогда погиб, — как в Украине, так и в России, Казахстане, Беларуси или в Европе. Но должна ли эта дань памяти действительно вносить раздор? Я убежден, что так не должно быть.
— Принимая во внимание тот факт, что искусственно созданный голод тогда коснулся и других народов СССР, ученые спорят, действительно ли он должен квалифицироваться как геноцид украинского народа. Не является ли опасным то, что глава государства выступает в праведной роли в последней инстанции с исторической точки зрения и вносит в государственную доктрину противоречивые понятия?
— Голодомор у нас на законодательном уровне признан геноцидом. Мое задание не заключается в том, чтобы внедрять какие-то понятия.
— А как ваша семья пережила голод?
— Я вспоминаю из детства, что в своем родном селе Хоруживка мы хранили в подвале пять-шесть мешков зерна. Нам не хватало еды. Я часто был вынужден по восемь часов стоять в очереди под магазином под дождем и снегом, чтобы купить буханку хлеба. Тогда я не понимал, почему взрослые не трогали эти мешки. Когда я спросил об этом свою бабушку, она ответила: «Об этом ты не должен знать». Всегда, когда мы ели, она собирала крошки и доедала их. Когда я вел на пастбище коров, я замечал в поле небольшие холмики, и на мой вопрос бабушка опять ответила: «Ты не должен этого знать». В прошлом году под Харьковом нашли до этого неизвестные могилы погибших из-за голода. Я встретился с шестью свидетелями тех событий и выяснил, что большинство из них не желали ставить подписи под собственными показаниями. На мой вопрос: «Почему?» они ответили: «Мы боимся». И это через 75 лет. Как и моя мама, и бабушка, и миллионы других людей, они прожили свою жизнь в страхе. Ведь партия тоже не хотела, чтобы об этом знали. Поэтому я говорю: «Приезжайте в Украину, опросите свидетелей, получите информацию о коммунистах и об их преступлениях, и, возможно, тогда наши дети будут жить в более безопасном мире. По нашей улице в селе каждый день проезжала повозка, собиравшая умерших. Осенью 32-го она проезжала дважды в день. Моя бабушка говорила моей маме: «Не выходи на улицу, не ходи по ней. Там есть семья, которая убивает и ест детей».
— Вы так же чествуете память жертв в России и Казахстане?
— Я всегда стремился поминать жертв вместе с российским народом. Тема Голодомора должна нас всех объединять. Ведь мы не утверждаем, что тогда умирали только украинцы. Жертвами становились также евреи, россияне, белорусы, которые тогда жили в наших селах. Мы поминаем всех. Неважно, кто к какому народу принадлежит.
