53 Берлинале началось во всем великолепии кинематографического квартала на Потсдамер-плаце, с его немыслимо футуристическими мультиплексами, тотальной иллюминацией, восторженным воем публики, лицезреющей ежевечерние проходы кинозвезд в Берлинский дворец.
Десятидневный марафон предварил гламурный фейерверк — специальный показ свежей киноадаптации мюзикла «Чикаго». Бродвейская феерия на экране воспроизведена ладно: Ричард Гир, Кетрин Зета-Джонс и Рени Зелльвегер трудятся из всех сил. Однако и по форме, и по содержанию «Чикаго» — чистейшая бутафория, удобоваримый аттракцион, по своим приемам вторичный относительно и «Кабаре» Боба Фосса, и криминальных голливудских комедий, и даже «Танцующей в темноте» Ларса фон Триера.
Впрочем, гурманы в накладе не остались. В рамках ретроспективы Фридриха Вильгельма Мурнау был продемонстрирован поздний шедевр режиссера «Табу» (1931 г.) — авторский вариант, не затронутый правкой студии «Парамаунт», которая основательно откорректировала ленту перед выходом ее в прокат. Изысканная черно-белая лав- стори, перерастающая в величественную драму, стала настоящим открытием, подтвердив, между прочим, что с появлением звука и цвета из кинематографа ушла толика волшебства, особого очарования.
Во всяком случае, последовавшие затем три дня конкурсных показов (вкупе с обширными Панорамой и 33-м Форумом) причин для восторгов не дали. И активно раскручиваемый, но, по сути, бесцветный и вялый «Солярис» Стивена Содерберга, и массивный «Герой» Чжана Имоу явили торжество мейнстрима, настолько всепроникающее, насколько и безнадежное. Причем, в случае с Имоу тупик ощущается особенно остро. Дело даже не в том, что автор утонченных и страстных картин наподобие «Зажги красный фонарь» или «Красный гаолян» превратил свой новый фильм в набор акробатических трюков, разбавленных рассуждениями о долге и самопожертвовании. Имоу воспел славу власти и героизму во имя власти, диаметрально развернул смысловой вектор своих более ранних фильмов. Теперь у него стены не давят людей, лишая их разума, но становятся сами по себе смыслом и воплощенным разумом правителя, а молодость добровольно приносит себя в жертву сословным, иерархическим идеалам — столь губительным для молодых героев «Красного фонаря» или «Шанхайской истории».
Так или иначе, внутренняя «эрозия» великого мастера, прикрытая, несомненно, виртуозным мастерством, — тема для отдельного разговора.
Исчерпанность, некая усталость почерка ощущается и в новом фильме Алана Паркера «Жизнь Девида Гейла». Режиссер «Птички» и «Полуночного экспресса» после продолжительного затишья попытался напомнить о себе, ни много ни мало, политической драмой. Однако фильм, повествующий о злоключениях и самопожертвовании активиста борьбы против смертной казни, совершенно провален по сценарию. Не помогает даже разнообразный, как всегда, Кевин Спейси. Коллизия с двойным самоубийством двух неутомимых борцов против экзекуций выглядит высосанной из пальца. А попытка компенсировать недочеты невероятно пафосным финалом также не удается: зал в массе своей остается равнодушен.
Судя по всему, поветрие злободневности охватило многих. Честным по замыслу, качественным по исполнению выглядит «В этом мире» Майкла Винтерботтома. Роуд-муви о паре друзей-афганцев, пробирающихся через половину Евразии до Великобритании, стилизована под документальную драму. Пресловутая «прыгающая камера» выглядит здесь вполне естественным, не нарочитым приемом. В фильме есть ритм путешествия, размеренного бега пыльных пустынь за окном очередного грузовика, равно как и сочувствие к катастрофической судьбе тех, кого пресса привычно именует нелегалами.
На фоне более-менее искренних интенций Паркера и Винтерботтома значительно проигрывает Спайка Джонз, в свое время удививший фантасмагорической мелодрамой «Быть Джоном Малковичем». Его новое творение — «Адаптация», постоянно отсылающее к тому же «Малковичу», представляется претенциозным и малоинтересным. Метания неудачливого, закомплексованного сценариста (Николас Кейдж) — самодостаточны в худшем смысле, ничем не «цепляют» как критиков, так и мене искушенную публику.
Пока что настоящим лидером конкурса остается другая интеллектуальная драма — «Часы» Стивена Долдри — картина с очень изобретательной композиционной структурой и необычной Николь Кидман в роли писательницы Вирджинии Вульф. Повествование ведется сразу в трех временных планах. Жизнь и тексты Вульф причудливо переплетаются с судьбами двух других женщин из прошлого и наших дней. В некотором роде героини Джулиан Мур и Мэрил Стрип становятся персонажами уже написанного Вульф романа. Их часы, их время начинают резонировать с временем писательницы; однако только последняя подтверждает ход времени своей жизнью. Изъян у фильма только один, возможно, и не слишком существенный для жюри: все основные достоинства «Часов» — сугубо литературные, сценарные, вне поля действия сугубо кинематографического языка.
И еще один сценарий снискал особенный успех — скорее, у немецкой части аудитории. «Прощай, Ленин!» (одну из ролей в нем сыграла Чулпан Хаматова) — это сентиментальное путешествие в социалистическое прошлое Восточной Германии, смешное и трогательное прощание с безвременно ушедшей ГДР, страной пионеров и космонавта Зигмунда Йена… Наверняка чувства немцев в зале разделили и многие журналисты из бывшего СССР — но отнюдь не только из-за ностальгии. Ведь такое кино очень не помешало бы всем нам — дабы также расстаться со своим прошлым, смеясь и без надрыва.
Ныне Берлинале вступает в свою самую активную стадию. В Доме мировых культур стартовал Лагерь талантов — собрание молодых кинематографистов. Уже в ближайшие два дня должны объявить победителей короткометражного конкурса. Впереди — премьеры новых лент Клода Шаброля, Патриса Шеро и Спайка Ли.
