Сегодня — ровно 25 лет с того дня, как уроженец Питтсбурга, бывший рекламист, верный прихожанин Украинской греко-католической церкви и гениальный исполнитель роли самого себя Андрей Варгола, пребывая во сне, окончательно стал медийным героем, перешел в разряд объектов с нулевой физической и неограниченной виртуальной массой.
Что он сделал в искусстве? Почти ничего или практически ничего, если исходить из внутрицеховых изобразительных критериев. «Почти» — это фигура не речи, а приближения, не оценка, а смысловой пробел. Уорхол-Варгола существовал на этой узкой территории, которую художники массово ринулись исследовать в ХХ веке — на грани между искусством и реальностью. Все поиски визуальных новаций после определенного момента — возможно, после того как знаменитый скандалист Марсель Дюшан выставил в галерее писсуар — превратились в странное подобие вестерна. Современные художники, словно ковбои, живут на фронтире, постоянно стремясь его пересечь.
Нелирическое отступление: пытаясь найти украинские мотивы у Уорхола, указывают на яркость локальных цветов, которая роднит его огромные шелкографические работы с аутентичным фольклором. Мне же кажется, он просто действовал в искусстве как настоящий украинец: ведь это ситуация всей Украины — государства, в котором словно вообще нет глубинных территорий, которое на протяжении всей новейшей истории является сплошным пограничьем с соответствующим режимом проживания: все здесь либо ковбои, либо казаки, либо шерифы, либо индейцы поневоле.
Образы ковбоев с выставленным наготове пистолетом у Уорхола есть, он сам штурмовал границы с казацким упорством, выставив боевой когортой огромные рекламные щиты с самыми ценными знаками цивилизации: «Кока-колой», Мерилин Монро, консервированным супом, Мао Цзе Дуном. Вместо того чтобы врываться на территорию реальности с шумом и криком на грани психоза, как это делало большинство его коллег — радикалов 1960-х, он поступил более утонченно: предъявил реальности ее собственное и ею же генерируемое отражение. Точнее, показал, что никакой реальности давно не существует, что она превратилась в газетную хронику, в поток рекламы, в телекартинку. Определение грани между тем, что является искусством, и тем, что им не является, он, кажется, нашел идеальное: коммерческая журнальная иллюстрация в серьезной картинной галерее, на аукционе по цене классического шедевра. Граница оказалась полностью размытой — потому что нарисованная несколько сотен раз банка «Кока-колы» — это факт искусства так же, как и неискусства, то есть факт реальности.
А самый блестящий трюк, который удался Уорхолу, — это то, что он сам стал частью этой неопределенности, сам вписал себя в этот мерцающий ряд, остался там и уже 25 лет смотрит на нашу отпринтованную реальность своими русинскими глазами.
И под его взглядом расцветают невозможные машины и строятся невиданные цветы.
