Вскоре после войны, 19 сентября 1946 г., сэр Уинстон Черчилль выступил в университете г. Цюрих со знаменитой речью. В ней он призывал создать Соединенные Штаты Европы, которые способствовали бы сотрудничеству между странами и объединяли бы их. Это было подсказано желанием создать европейскую альтернативу между США и СССР, а еще — преодолеть раскол между странами и нациями. Так через два с половиной года появился Совет Европы.
Однако становление Совета Европы не совсем отвечало тому, о чем мечтал Черчилль. Вместо того чтобы стать политическим союзом разных европейских стран, он превратился в организацию, которая поставила себе целью бороться за человеческие права, демократическое развитие, законность и сотрудничество в сфере культуры. Основываясь на многосторонних соглашениях, Совет Европы создал законодательную базу в таких отраслях, как права меньшинств, запрет пыток, защита демократии. Наверное, самым известным и наиболее важным ее органом является Европейский суд по правам человека, часто называемый последним эшелоном обороны для оскорбленных граждан Европы, которые не добились справедливости от собственных правительств.
И все же Совету Европы не удалось избежать критики, особенно за нехватку инструментов для того, чтобы заставить страны-члены выполнять взятые прежде обязательства. Это бессилие дало кое-кому повод утверждать, что он превратился в еще одну европейскую «говорильню». Более того, хотя Совет Европы достиг многих из поставленных целей — Европа ныне несравненно более демократическая и объединенная, чем на момент своего создания, — вопрос о том, сколько в этом заслуг именно Совета, а не падения коммунизма и постоянного процесса евроинтеграции, остается открытым. В частности, можно сказать, что постоянное увеличение Евросоюза, рост его политического влияния и институционных возможностей затмили роль Совета Европы.
30 сентября 2009 года тринадцатым Генеральным секретарем Совета Европы стал Торбйорн Ягланд. Шестнадцать лет работы депутатом норвежского парламента от Трудовой партии Норвегии, на протяжении которых он успел побыть премьер-министром, министром иностранных дел и главой Стортинга, принесли Т. Ягланду славу политика, склонного к риску и масштабным проектам. В интервью газете «День» Т. Ягланд рассказал о своих планах по поводу реформы Совета Европы, о собственном видении роли Европы в мире, об актуальных проблемах в Европе и Украине.
— Во время работы в норвежском политикуме вы получили реноме смелого, хотя в некоторых моментах нестандартного политика, резко контрастирующего со второстепенной ролью Совета Европы. Журнал «Экономист» назвал эту организацию «говорильней». Как вы планируете оживить работу Совета Европы и сделать ее чем-то большим?
— Думаю, самое важное — усилить те прекрасные инструменты, которые уже есть у Совета Европы для наблюдения за соблюдением прав человека, а также заставить страны-члены придерживаться тех обязательств, которые они взяли на себя при вступлении в Совет. Совет Европы устанавливает стандарты в том, что касается прав человека, законности, демократии для всего континента. Мы смотрим и проверяем, придерживаются ли страны-члены этих стандартов. Для этого у нас есть разные органы, которые мы также контролируем.
И, конечно, у нас есть суд, в который могут обращаться отдельные люди, если их не устраивает рассмотрение их дела в суде их собственной страны. Поэтому нам необходимо укрепить все эти замечательные инструменты, которыми владеет Совет Европы. Таким образом, частично процесс реформирования заключается в изменении приоритетов при использовании ресурсов, и направлении их на укрепление позиций Комиссии по правам человека и ее контрольных органов. И, конечно, нужна реформа суда, чтобы он смог рассматривать все обращения.
Вот главные аспекты реформы. Поскольку нам необходимо задумываться над ролью Совета Европы в нынешней Европе и поскольку есть еще и другие важные институции, особенно Евросоюз и ОБСЕ, мы должны сосредоточиться лишь на важнейших вопросах нашей повестки дня, на нашем дополнительном значении. В этом и заключается реформа.
— Сцена, на которой действует Совет Европы, очень изменилась со времен ее возникновения. В то же время расширилась — как географически, так и институционно, юрисдикция ЕС, располагающего большими инструментами. Не приуменьшает ли это роль Совета Европы всего лишь до института, занимающегося несколькими техническими вопросами?
— Никоим образом. Собственно, ЕС мог бы увеличить роль Совета Европы и улучшить выполнение нами наших полномочий. Да, вы правы в том, что Евросоюз расширился, охватывает больше стран и располагает большими инструментами. Но Совет Европы — единственная организация, которая может устанавливать одинаковые стандарты для всех стран-членов в Европе, как и для Евросоюза.
Поэтому мы — единственные, кто может создавать общее юридическое пространство для всех. Не стоит забывать, что 20 стран-членов Совета Европы не являются членами Евросоюза. Следующий шаг в этом процессе — сделать ЕС институцией, чтобы он стал частью механизма обеспечения прав человека под эгидой Совета Европы, чтобы присоединился к конвенции о правах человека и к суду по вопросам прав человека. Мой прогноз: Совет Европы сможет играть в будущем более важную роль, чем за последние 10 лет.
— В 1990 году вы издали книгу под названием «Моя европейская мечта», где говорилось о том, как преодолеть раскол в Европе. Какие сегодня наибольшие линии раскола?
— Одной из этих линий является то, что Беларусь — не член СЕ, о чем я очень сожалею. Я надеюсь, что в Беларуси состоятся реформы, и она вступит в СЕ. Линии раскола не совпадают с географическими, есть несколько постоянных отличий. Например, проблемы с соблюдением прав человека большие на Кавказе, нежели в других частях Европы, — это можно назвать линиями раскола, хотя это не географические понятия и не основываются на членстве в нашей организации.
На европейском континенте все еще бывают конфликты. Хотя они не создают линии раскола, но и не дают людям принимать участие в процессе общественного развития в Европе. Грузинский конфликт может быть таким примером. Другие примеры — конфликты в Нагорном Карабахе, Приднестровье, Молдове.
Все эти конфликты мешают простым людям быть нормальными гражданами Европы: они не могут свободно передвигаться, не имеют равного доступа к социальному обеспечению или такого же уровня жизни, существующего в других частях Европы.
Еще есть линии раскола по культурному признаку, расхождения по культурным вопросам, в частности, относительно роли религии. Но это уже часть самой европейской идентичности, которая всегда была поликультурной и плюралистичной. Европа никогда не станет однородной, чтобы каждая страна была похожа на соседнюю.
— Европа утратила бы свою привлекательность...
— Это преимущество Европы, но нам необходимо все учитывать, чтобы не настроить новых Берлинских стен. Вот почему Совет Европы настолько важен: ведь стандарты одинаковы для всех.
— Вернемся в Украину. Как Совет Европы воспринял недавнюю победу на выборах Януковича — персоны неоднозначной, если не сказать больше?
— Воспринял. Его избрал народ Украины, а это основной принцип демократии. Главное, чтобы выборы были честными, а именно это подтвердили все международные органы. Человек может нравиться или не нравиться тебе лично, но оценивать это — не наша функция.
— Но есть еще же и вопрос политики, которую реализует такой человек. Украинско-русские соглашения о продлении базирования Черноморского флота в Крыму стали уже вторым нарушением Конституции Президентом Януковичем, вслед за созданием парламентской коалиции при участии депутатов-перебежчиков. Не должно ли это вызвать определенную обеспокоенность?
— Да, в Украине еще много вопросов, над которыми нам нужно поработать. Здесь Совет Европы выступает как организация, помогающая странам-членам осуществлять необходимые изменения. Например, есть Венецианская комиссия, которая несколько раз консультировала Украину по вопросам Конституции и избирательного законодательства. Да, проблем много, и мы готовы помогать, если украинская власть этого захочет.
— Однако власть может и не идти на уступки. Она может притеснять граждан. Недавно была авария при участии «скорой» из сопровождения Януковича, в которой погиб таксист, а трое других людей получили ранения. Это всего лишь последний эпизод из целого ряда смертей, к которым причастны известные персоны. Украинцам, ставшим жертвами подобных нарушений, выплатили номинальные суммы и — до свидания. Они не обращаются в Европейский суд по правам человека или даже в украинские суды. Что может сделать Совет Европы, если граждане стран-членов боятся за собственную безопасность и не прибегают к помощи?
— Это очень важные и сложные проблемы, и именно для этого и существует Совет Европы. Все страны-члены приняли на себя определенные обязательства. Поэтому нам необходимо укрепить работу по контролю и заставить страны-члены воплощать обещания в жизнь. У нас есть много конвенций, некоторые из них ратифицировал я. Например, вы вспомнили коррупцию. У нас есть очень важная конвенция о коррупции, и очень важен контрольный орган, который следит, чтобы все эти страны-члены придерживались этой конвенции. Это конвенция Греко. Должно быть значительно больше взаимодействия между государствами-членами и контрольными органами, чтобы решать те проблемы, о которых вы упоминали, потому что они для Украины очень опасны.
— Европу часто называют экономическим гигантом, но политическим карликом. Одной из проблем является то, что ее организациям не хватает полномочий и инструментов для вмешательства объединенными усилиями или по одиночке. Какой вы видите роль Европы в мире?
— Сказанное вами одновременно и правдиво, и ошибочно. Европа играет главную роль в нынешнем мире, хотя при желании могла бы быть еще сильнее. Европа — это пример для остального мира. ЕС играет очень важную роль в экономике и политике. Конечно, он могла бы быть сильнее и сплоченнее. Я был бы этому только рад. Но я думаю, что Европе следует четче определить свою роль — нам нужно знать, чего именно мы хотим достичь. Все сделать нельзя. Например, мы не можем соревноваться с Соединенными Штатами по военной мощи. Но можно было бы сделать больше для того, чтобы дать миру так называемую мягкую силу. Собственно говоря, мы делаем немало: и через Совет Европы, и через ОБСЕ, и через Евросоюз. Но можно было бы делать намного больше, если бы мы лучше скоординировали свои усилия. Да, Европа может быть сильнее, но она никогда не станет такой, как Соединенные Штаты.
