Привилегированной касте, носящей название «парламентский
корреспондент», полагается именная, с фотографией, карточка аккредитации
сроком действия на всю каденцию ВР 14-го созыва, с допуском «везде» за
исключением зала заседаний, с обеспечением проектами законов, стенограммой
и т.д. и даже возможностью участия в официальных визитах парламентских
делегаций. Вторая каста — журналисты, чье пребывание в парламенте определяется
редактором СМИ по согласованию с пресс-службой — в каждом отдельном случае.
На редакцию выдается ограниченное самой пресс-службой число
неименных карточек «на предъявителя». Третья категория может получить только
временную аккредитацию на срок не более 5 дней, и к ней относятся представители
изданий, которые в своей тематике не предусматривают постоянных обзоров
парламентской работы, или сами СМИ относятся к специализированным: эротическим,
рекламным и т.д.
Хотя уже сам по себе факт деления журналистов на «чистых
и нечистых» по неким формальным признакам является дискриминацией, однако
на первый взгляд здесь присутствует хоть какая-то мотивация: на 2-й сессии
в ВР аккредитовано свыше 1000 журналистов, из которых можно заметить работу
не более 3—4 десятков. Худо-бедно, но можно понять рядовых работников пресс-службы,
которые тяготятся необходимостью иногда обзванивать всех аккредитованных
по случаю пресс-конференции спикера или малоинтересных для широкой публики
его встреч с иностранными дипломатами и т.д. Правда, за все предыдущие
годы никаких прочих неприятностей «лишние» журналисты никому не причинили,
разве что «ходят в буфет и вообще толкутся в кулуарах»...
С другой стороны, нельзя не признать, что пресс-службе
ВР никогда не удавалось в полной мере выполнить норму действующего регламента,
в соответствии с которой всем аккредитованным журналистам полагается доступ
к рассматриваемым в парламенте документам. Рабочих мест для прессы в парламенте
практически нет. Зато на территории зданий и помещений парламента постоянно
растет количество охраняемых постов, за пределы которых доступ прессы с
годами заметно ограничивается. Но и с этим журналисты научились мириться:
как-никак единственный демократический орган в стране, постоянно притесняемый,
в том числе и в области финансирования, исполнительной властью...
Однако никакой ограниченностью физических, организационных
и материальных возможностей ВР нельзя объяснить такие пункты нового положения
об аккредитации, которыми предусматривается прямой контроль со стороны
пресс-службы содержательной деятельности прессы, освещающей работу ВР.
Прежде всего в положении закреплено некое понятие «объективности», которое
само по себе носит, как известно, сугубо субъективный характер. Положение
вообще вводит понятие «обязанностей» журналистов, которые отнюдь не ограничиваются
необходимостью досмотра портфелей и соблюдения правил пожарной безопасности.
Например, в обязанности журналистам вменяется цитирование высказываний,
прозвучавших в парламенте, исключительно со ссылкой на документальные источники
или на видео- и аудиоматериал. Зато запрещается распространение слухов,
выдаваемых за достоверную информацию, особенно «порочащих» авторитет отдельных
депутатов и Верховной Рады в целом.
Подобные элементарные правила профессиональной деятельности
сотрудников СМИ, как известно, могут и должны контролироваться только работодателем,
а их нарушение при негативных последствиях наказывается судом. И уж что-что,
а суды в этом отношении с работой справляются... При чем же здесь пресс-служба
ВР? А при том, что на основании нарушения этих и многих других правил журналистам
по новому положению грозит лишение аккредитации. Например, никаких гарантий
от «вылета» из ВР не имеет даже «привилегированный» корреспондент, если
в силу проблем с изданием он в течение нескольких месяцев не имеет возможности
печататься и «объективно освещать» работу ВР или если он меняет место работы,
а тем более временно безработный. А уж кому-кому как не пресс-службе знать,
что подобное отлучение от источника информации для журналиста подобно деквалификации.
Наконец, самой аккредитационной карточке положением предписан статус, более
высокий, чем статус, например, паспорта: при его утере или хищении обладатель
может получить только более низкий уровень доступа в законодательный орган.
Интересной в отношении проекта нового положения об аккредитации
оказалась позиция членов Комитета по вопросам свободы слова и информации,
которые в последнюю неделю 2-й сессии якобы должны были рассмотреть данный
документ и откорректировать его. Большинство этих политиков, от которых
столько приходится слышать о зажиме свободы слова президентскими и правительственными
структурами, соглашались с наличием в документе и дискриминации, и даже
поползновений к цензуре, однако журналистам просто советовали самостоятельно
обращаться к пакету соответствующих законов — об информации, об освещении
деятельности госорганов и т.д. — в случае нарушения их прав пресс-службой
на практике. Депутаты напоминали, что по законодательству аккредитация
предоставляется по чисто «заявочному» принципу, хотя правила ее и устанавливаются
пресс-службами соответствующих органов. Разумеется, в законодательстве
нет и слова о возможности оценки пресс-службами степени «объективности»
освещения деятельности госорганов, не говоря уж о периодичности посещений
или частоте публикаций. Советы господ законодателей, вероятно, могут еще
пригодиться отдельным жертвам, но спрашивается, зачем доводить дело до
жертв?
В связи с такой пассивной позицией парламентского комитета
по свободе слова возникает вопрос: кому, собственно, выгодно, чтобы в самом
начале 3-й сессии или чуть позднее судебные инстанции были завалены исками
к пресс-службе ВР на предмет отказа в аккредитации. Кому выгодно, чтобы
полосы самых разных изданий и эфир наполнились издевательствами над парламентом
еще и на этот предмет? Неужели в конце концов не понятно, что самый необъективный
подход к работе парламента обеспечивают как раз те лица, которые вообще
никогда не появляются в стенах этого здания и ни в какой аккредитации не
нуждаются априори?
Если же и такой подтекст исключается, а пресс-служба вкупе
с комитетом надеются, что и так доведенная до ручки пресса «проглотит»
еще и этот подарочек от отцов-демократов, то что сам по себе означает ограниченный
доступ к процессу законотворчества? Ведь не случайно же о позабытой даже
Президентом и правительством теме — ограничении радиотрансляции сессии
— вдруг заговорил вице-спикер В.Медведчук, ссылаясь на излишний популизм
депутатов, мешающий плодить законы? А другой вице-спикер, А.Мартынюк, чуть
ранее обрушился на коллегу из парламентской газеты «Голос Украины» с напоминанием
о том, кто ее финансирует, — только за то, что журналистка процитировала
самого А.Ткаченко: «Мы сами принимали регламент, мы сами будем его и нарушать».
После такого отношения парламентских властей даже не к журналистам, а к
самой что ни на есть достоверной информации, звучащей в ВР, коллеги-журналисты
могут не сомневаться в тенденции, наметившейся в проекте положения об аккредитации.
Между прочим, поскольку цитаты из А.Ткаченко служат в последнее
время чуть ли не средством повышения читабельности некоторых изданий, а
сам спикер явно не в силах проконтролировать собственную речь, дабы придать
ей полагающуюся респектабельность, можно было бы только этой причиной и
объяснить происки пресс-службы против СМИ. Увы, этого явно недостаточно.
Есть основания полагать, что упрятывание парламента в информационную
тень имеет более серьезные причины. Последние парламентские выборы привели
в ВР депутатов-бизнесменов, которые в силу объективных обстоятельств сменили
«крышу» президентскую и правительственную — на парламентскую и теперь превратили
законодательный орган в своеобразную биржу, где торгуют законами. С точки
зрения демократии это отнюдь не плохо, а даже хорошо, поскольку торг, как
и любая форма переговоров, — единственный возможный процесс сбалансирования
различных общественных интересов, и все парламенты мира работают по этому
принципу. Другое дело, что в парламентах мира процесс еще и жестко регламентирован,
чего, увы, особенно при нынешнем руководстве, совершенно не наблюдается.
Но и это не самое важное. Единственным механизмом против злоупотребления
торгами на законодательной бирже был и остается контроль со стороны СМИ,
но отнюдь не со стороны пресс-службы. Кстати, с помощью прессы о поведении
в парламенте своих фракций, как правило, узнают и сами партии, приведшие
свою верхушку в ВР. Отрезать этот коммуникационный канал — значит превратить
еще и парламент, как ранее это было сделано в администрации Президента
и Кабмине, в элитный клуб, страшно далекий от общества.
Но если попытки тенизации всех, включая парламент, госструктур
в наших условиях являются неизбежными и могут считаться не совсем осознанными,
то в условиях, когда по милости Президента народ готовится обсуждать вопрос
о депутатской неприкосновенности, то есть фактически вынести парламенту
вотум недоверия, — акция по «закрытию» парламента в информационную тень
выглядит уже чуть ли не провокацией. И ссылки на жесткие условия аккредитации
в других парламентах мира, особенно США, здесь неуместны: в США уровень
демократии позволяет без особых проблем судить президента и транслировать
каждую деталь этого процесса по всем мировым каналам...
И еще — о привилегиях. Украинской журналистской среде именно
этого раскола и именно перед президентскими выборами как раз не доставало.
Понятно, что если в защиту Президента Кучмы, как показала практика, даже
у самых невзыскательных «акул пера» голос не поднимается, — то хотя бы
окончательно перессорить и без того прошедших через прессовые войны политических
журналистов вполне можно. Можно и наоборот — сделать так, чтобы потом было
кого громогласно защищать и на ком зарабатывать очки. Можно и для спикера
Ткаченко попытаться «завоевать» восторженные отклики прессы, хотя минувшие
месяцы его правления подобных результатов не дали — разве что вымученные
репортажи о визитах и выступлениях. Зря все эти затеи. Ни подкупленная
привилегиями, ни униженная подавлением пресса в Украине никому дивидендов
еще не принесла. И не принесет. Лучше просто работать лучше.
КОММЕНТАРИЙ
Заместитель руководителя пресс-службы Верховной Рады Александр
Колинько по просьбе корреспондента «Дня» Татьяны ШУЛЬГАЧ прокомментировал
некоторые положения проекта об аккредитации. Что, например, пресс-служба
вкладывает в понятие «объективность» (аккредитованные сотрудники СМИ обязаны
объективно и систематически освещать деятельность Верховной Рады, ориентируясь
на тесное сотрудничество с нею исполнительной и судебной ветвей власти):
«Это пока что проект, и в нем есть ряд глупостей. Я тоже считаю, что нельзя
объективно писать, ориентируясь на чье-то понимание. Поэтому этот пункт
уже вычеркнут. Пресс-служба сейчас дорабатывает проект, учитывая и пожелания
журналистов. Другие несколько жесткие нормы будут содействовать тому, чтобы
несведущие журналисты не путали серьезных вещей. Имеется в виду пункт:
«не распространять слухи под видом достоверной информации». (Но не волнуйтесь,
можно будет писать, ссылаясь на «достоверные источники», «официальных наблюдателей»
и тому подобное — это пресс-служба ВР не относит к пункту о «распространении
слухов».) Господин Колинько также пообещал, что журналисты с аккредитацией
«на предъявителя» не будут чувствовать себя «второсортными» в парламенте:
у них так же, как и у обладателей карточки «парламентский корреспондент»,
будет доступ и к стенограммам, и к законопроектам, и к другой документации.
Но все-таки «парламентским корреспондентам» это право будет предоставляться
в первую очередь. Вообще, новое положение, по мнению господина Колинько,
усложнит работу пресс-службе ВР, но журналистам поможет.
