Начало на 1-й полосе
А перед ними был Василий Капнист, который жил себе в селе Большая Обуховка между Гадячем и Сорочинцами, дружил с семьей Гоголей, имел явные автономистские настроения... На Черниговщине есть село Погорельцы, с которым связано детство Алексея Перовского (литературный псевдоним — Погорельский), автора повести «Черная курица, или Подземные жители», по которой киевский режиссер Виктор Гресь в свое время снял роскошный фильм, — а также Алексея Константиновича Толстого, потомка гетмана Розумовского. Толстой, как известно, вместе с братьями Жемчужниковыми был одним из создателей Козьмы Пруткова. И к тому же, обладал сильным украинским сентиментом! Все это интересно, но, к сожалению, недостаточно популяризовано в жанре, который условно можно было бы назвать «литература с географией».
В 1983 г. на протяжении четырех месяцев я был на стажировке в Москве, и именно те четыре месяца дали мне больше всего непосредственных впечатлений от России. Я устраивал себе литературные путешествия — в Ясную Поляну, в Абрамцево (где когда-то жили Аксаковы, а потом Савва Мамонтов устроил здесь что-то вроде дома творчества для художников), в бывшие подмосковные имения... Любил бродить по улицам старой Москвы, заходить в книжные магазины, «вылавливать» какие-то интересные вечера в Союзе писателей... Запомнились многодневные «сидения» в библиотеке им. Ленина — меня тогда почему-то особенно интересовали сюжеты, связанные с нашим Сковородой...
Одним словом, мой интерес к России касается прежде всего культурного пространства, да и то — в определенных его сегментах. Ведь и здесь постоянно наталкиваешься на феномен «поглощения» Россией того, что на самом деле привнесено ДРУГИМИ. И тогда оказывается, что и Василий Быков для россиян «русский» писатель, и Чингиз Айтматов — тоже «русский», и художница Мария Башкирцева, которая росла под Диканькой, а формировалась как творческая личность во Франции, тоже «русская». И «Слово о полку Ігоревім» — это «русская культура», и Дмитрий Туптало с Феофаном Прокоповичем, и, конечно, Николай Гоголь, и так вплоть до времен нынешних.
Впрочем, это их дело. У них свои «истерики», а у нас свои. У нас — комплекс неполноценности, у них — синдром утраченного величия. И то и то — вещи травматические. Чем скорее избавимся мы от своих постколониальных травм, тем скорее «попустит» и россиян.
Игорь ПАСИЧНИК, ректор Национального университета «Острожская академия», профессор, доктор психологических наук:
— Если спросить украинцев, что им нравится в России, большинство в первую очередь ответит, что это русская классика. Хотя это достижение не только России, а многих национальностей, которые населяют Россию... Человек, который не читал русскую классику, — обедненный человек в плане интеллекта.
Во-вторых, мне нравится, что президентом и правительством России был издан ряд указов по борьбе с алкоголизмом. Например, в этой стране запрещено пить из бутылки любые алкогольные напитки, в том числе пиво, в общественных местах.
Мне нравится их концепция национального воспитания. Мы, украинцы, постоянно боимся слова «национальный», «на национальных идеях», тогда как россияне воспитывают свое подрастающее поколение именно на национальных идеях. Я думаю, что это очень правильная концепция, потому что любовь к своей Родине, языку порождает патриотизм.
Мне нравится, что в России наведен определенный порядок с присвоением ученых степеней. Эта четкость является постоянной и стабильной. Российское правительство поддерживает высшую и среднюю школу. Там четко разработана концепция школьного воспитания и воспитания студенческой молодежи, действуют правительственные программы в поддержку высшего образования. Положительно, что российские университеты функционируют по принципу самоуправления. Например, Россия подписала Болонское соглашение, а Московский государственный университет им. Ломоносова отказался от его введения. Я уважаю такое решение, ведь учебное заведение имеет свои традиции, свою специфику.
Одним из самых больших достижений России считаю то, что христианская идея, история христианства являются обязательными предметами во всех средних школах и дошкольных учебных заведениях. Тогда как мы боремся уже столько времени, чтобы христианскую этику ввели в школах как обязательный предмет, однако до сих пор это происходит только на региональном уровне.
И больше всего мне нравится в современной России то, что политикум, правительство, президент, премьер-министр работают как единая команда на свое государство. Такому отстаиванию интересов государства нам следует поучиться у россиян. Нам следует поучиться у россиян, как поддерживать свою диаспору. И диаспора видит, что она не забыта. Я думаю, нам нужно поучиться у России, как освобождать от налогов медиа-пространство: киноиндустрию, книгоиздательство. Мы видим, как российская книга все больше и больше заполняет другие рынки.
Российские ученые начинают устанавливать тесные контакты с украинскими университетами. Хотелось бы отметить Юрия Лабинцева и Татьяну Щавинскую, которые работают над Острогианой в Российской академии наук, в то время, как украинские ученые, к превеликому сожалению, игнорируют эту тему. У нас с ними установлены довольно тесные связи. Также мы получаем предложения сотрудничества от российских университетов. И нам это очень нравится.
Владимир ЛЕСНОЙ, публицист:
— Мои детство и юность прошли в Казахстане — в селе, где проживало около десятка национальностей. Лучшими друзьями детства и юности у меня были корейцы, чеченцы, немцы, казахи... Я украинец по национальности, протестант по вероисповеданию, преподавал немецкий и китайский языки и был пастором немецкой лютеранской церкви в Украине. Самый долгий срок моего пребывания в России — два года службы в армии в Приморском крае. Но фамилии более половины жителей тех мест были украинскими, а названия рек — китайскими (Шахе, Майхе и т.п.). Да и самой большой мечтой многих местных жителей было уехать, как они выражались, «на Запад», т.е. в западные регионы СССР. Итак, казалось бы — очень мало точек соприкосновения с русским миром.
И все-таки этот русский мир оказал на меня значительное влияние. Уже хотя бы потому, что я учился в русскоязычной школе в СССР, с ее программой, предполагавшей русификацию нацменьшинств. Но не только из-за этой «принудиловки». Из пяти членов нашей семьи трое были или стали позже преподавателями русского языка и литературы. Когда я был маленьким, то мама, учительница русского языка, рассказывала мне стихотворные сказки Пушкина, которые знала наизусть. Некоторые отрывки из «Сказки о попе и работнике его Балде» я помню до сих пор. Когда я учился в третьем классе, мне подарили прекрасно иллюстрированную книгу — сказку Ершова о Коньке-Горбунке. Я перечитывал ее десятки раз. Михаил Лермонтов, поэзию которого я полюбил еще в юности, относится и сейчас к моим кумирам — вместе со Львом Толстым. Благодаря семейному обсуждению «школьно-программные» русские писатели и поэты Пушкин, Некрасов, Достоевский, Салтыков-Щедрин, Гончаров, Тургенев, Александр Островский и другие становились мне понятнее и ближе. Читал я их с удовольствием. Но я был знаком и с «внепрограммными» литераторами. Любил Мамина-Сибиряка, так как родители выросли в Сибири, любили ее и свое особое к ней отношение передали и мне. Талантливый Ф. Решетников, умерший в тридцать лет, поразил мое воображение повестью «Подлиповцы». Апухтин, Бальмонт, Северянин, Брюсов, Блок, Цветаева, Ахматова, Пастернак и другие — это поэты, которых я с удовольствием читаю и сейчас. Лет в 15 я заболел Сергеем Есениным, как и некоторые другие мои сверстники, и даже пытался писать стихи — явно подражая Есенину. Бакунин привлек мое внимание, когда, уже став взрослым, я стал задумываться над социальными проблемами СССР. Я с большим удовольствием читаю мыслителей Серебряного века русской философии, хотя и не принимаю некоторых их мыслей. Особое отношение у меня к Ивану Бунину. Читая его, я получаю удовольствие от каждой фразы. Бунин в молодости «болел» Украиной и этим мне особенно близок.
Чайковский относится к моим любимым композиторам. Мне нравится и русская живопись — особенно Шишкин, Суриков, Куинджи — да и многие другие. А «Утро в сосновом лесу» и «Три богатыря» я, наверное, созерцал с первых дней своей жизни, так как репродукции этих картин в то время висели на стенах везде — дома, в школе, в столовой, в парикмахерской...
С уважением отношусь к Петру I, много о нем прочитал — хотя, читая о событиях тех лет, всегда «болел» за Мазепу и его казаков. Умных противников нужно уважать и у них учиться. Жаль, что в украинской истории так и не появился свой «Петр I».
Конечно же, Россия не может заслонить собой от меня весь остальной мир. Я с детства увлекался немецким языком, жил среди немцев-переселенцев и дружил с ними, поэтому немецкая культура для меня не чужая. Люблю культуру Франции, англоязычных и некоторых других стран. В свое время сильно увле кся Китаем.
Но, конечно же, «самым-самым» родным для меня с детского возраста было украинство.
Однако без всего того, что я взял у русской культуры, я был бы намного беднее: и интеллектуально, и духовно.
Элла ЛИБАНОВА, директор Института демографии и социальных исследований Национальной академии наук Украины, академик НАН Украины:
— Россия литературная, Россия научная, Россия музыкальная, Россия художественная... Моя ностальгия по России связана с ее местом в мировой культуре в целом, и в моем личном мировоззрении. Россия была мощной империей, а каждая существовавшая империя, как видим, сделала весомый вклад в мировое наследие — Английская империя, Французская империя, Австро-Венгерская империя... Мне кажется, что колоссальный вклад России в общемировую культуру связан, скорее, с ее масштабом, нежели с чем-то другим.
Россия же в нашем мировоззрении — это уже другая история. Мы читаем российских писателей и поэтов на том языке, на котором они писали, а английских, чаще всего, нет. Только один перевод дает о себе знать, что уже говорить о других моментах. Не знаю кто как, а я воспитывалась на российской культуре.
Если говорить о великих фигурах, которых дала Россия миру, я бы отделила искусство от науки. К сожалению, Золотой век искусства уже позади. Сейчас другое время, чем то, когда творили великие российские художники, — жизнь настолько ускорилась, что люди не имеют возможности так читать, как читали тогда. Еще даже в начале ХХ века каждая деталь на полотне четко прописывалась художником, а уже в эпоху импрессионистов и дальше многое упускается, картины пишутся быстрее, выявляют другое восприятие. Поэтому тяжело говорить, способна ли Россия сегодня родить великих художников, да и нужны ли они миру вообще? Что же касается науки, то у России сейчас есть потенциал, но здесь снова возникают вопросы. Наука стала интернациональной. Мне кажется, что проходит и время одиночек. Возможно, что со временем и в науке вклад России не будет выглядеть таким мощным. Большую роль будут играть транснациональные центры. Очевидно, неслучайно большинство нобелевских лауреатов — американцы, ведь именно в США сконцентрированы интернациональные научные коллективы. Это нужно учитывать, и не отделять себя от мира.
Евгения СОХАЦКАЯ:
— Кроме Ленинграда и Москвы, России как такой не видела. Мои суждения о ней прежде всего информационные и почерпнуты из художественной литературы и науки о ней.
...Для меня Россия — это край безграничных просторов, сурового климата и мужественных людей. Людей, для которых Россия превыше всего! Это в них заложено генетически. И в этом, на мой взгляд, им можно только позавидовать.
Светочем Духа для меня является Николай Гавриилович Чернышевский. Он один из первых среди русских культурных деятелей признал величие Тараса Шевченко, назвал его выразителем духа украинского народа, признал право на самостоятельность украинской литературы. Вспомните хрестоматийные утверждения: «Имея теперь такого поэта, как Шевченко, украинская литература не нуждается в ничьей благосклонности», или «нельзя Малороссии ... обойтись без своей собственной литературы». Знаменательно, что впоследствии он повторил судьбу Шевченко (почти 20 лет провел в сибирских снегах), стал воплощением силы и красоты революционного подвига.
Для прогрессивно настроенной русской молодежи он был источником революционной силы, учил оптимизму, убежденности «все пригодится для нашей родины» (письмо к жене из ссылки). Вспомните его слова: «Будущее светло и прекрасно. Любите его, стремитесь к нему, работайте для него, приближайте его...»
Не перекликается ли это с нашими днями? Не актуальны ли и сейчас такие призывы для нас, украинцев?
Поэтому, читайте великанов Духа русского народа! Переносите их заветы в современные сложные и ответственные стремления.
Юрий ЩЕРБАК, Чрезвычайный и Полномочный Посол Украины:
— Мое знакомство с Россией началось зимой 1941 года, когда мы — эвакуированная семья с Украины — приехали в Россию и встретились с исключительной добротой тех людей, которые приняли нас в свои дома, поделились с нами одеждой, теплыми вещами. Это впечатление осталось на всю жизнь. Я очень люблю ту Россию, которую помню с того времени.
Второе впечатление. Среди тех людей было много репрессированных семей, которые ненавидели большевизм. Кто-то из них был раскулачен, у кого-то в семье были арестованные, ссыльные. И хотя мне было всего семь лет и я мало что понимал, это также стало интересным фактором восприятия России. И эта Россия запала мне в душу, и я полон к ней теплых чувств.
Потом я пошел в первый класс русской школы, наслушался русского языка, а русская литература стала моей любимой. Для меня Россия — это, в первую очередь, страна мировой литературы, прекрасной музыки и живописи.
Конечно, потом пришло понимание, что Россия неодинакова. В этом случае ленинская формула о существовании двух Россий — той светлой прогрессивной демократической России, и России реакционной и имперской. Я люблю Россию Герцена и Бердяева, Чуковского (роль которого еще нами недооценена), Лидии Чуковской, Гумилева, Пастернака. А политическая Россия для меня — это Россия Сахарова, с которым я имел честь вместе работать в Верховном Совете СССР. Я знаю его взгляды и представляю, какую роль он сыграл в политической истории своей страны. Если говорить о моих ровесниках — это Россия Гладилина, Аксенова и Войновича — людей, которых я знаю и уважаю. Вместе с ними я когда-то работал в журнале «Юность», который на то время собирал самых прогрессивных писателей и журналистов. Мы ездили в Москву, как в Мекку свободы. Это также формировало особое отношение к демократической России. Став писателем я понял, какое важное значение играет эта демократическая Россия в культуре. Русская демократическая традиция, традиция свободы всегда была мощной. Понятно, что много украинских демократов, которые учились в России, высоко это в ней ценили, и, думаю, до сих пор ценят.
В то же время, в рамках Советского Союза, рождалась другая Россия — имперская Россия — шовинистическая, Россия, которая сегодня своими темными сторонами пугает своих соседей. Я ненавидел и ненавижу Россию Сталина и Андропова — то, что сейчас там, к сожалению, преподносится чуть ли не как официальная идеология, а преступления, которые имели место, наоборот, замалчиваются. Провозглашается, что Сталин был «эффективным менеджером». Менеджер-палач, менеджер, руки которого в крови. Наше понимание эффективного менеджмента очень отличается.
Мое отношение к России — России людей, России искусства — очень теплое. Но очень негативное к русской ксенофобии, шовинизму, имперским настроениям и, в первую очередь, ненависти к Украине. Хотя еще недавно вся эта советская официальная пропаганда кричала о братстве народов, и особенно — российского и украинского. Россия продолжает быть двуликой, сложной, неоднозначной. Но ведь время работает на демократическую европейскую Россию, а не на то деспотическое государство, которым она сегодня часто представляется европейцам.
Режим, который создан сейчас выходцами из КГБ, уникален во всей истории. Спецслужбы еще никогда не стояли во главе государства. Но это только эпизод в жизни великой страны и великого народа. Каждый украинский демократ скажет: мы хотим дружить с Россией, но на равноправной основе, с Россией, для которой мы не будем объектом манипуляций с нашей территорией, с нашей независимостью, с нашей свободой.
