Накануне весьма важных для кинематографа парламентских слушаний по проблемам кинематографии для многих это известие было довольно неожиданным: генерального директора Национальной киностудии имени Довженко собираются снять с должности.
Чтобы оценить неожиданность этого намерения, нужно вспомнить, что собственно Приходько был назначен на эту должность не так уже и давно — около года назад. Причем пришел он с довольно радикальной программой реконструкции студии, которая в то время просто погибала, и возрождения кинопроизводства на ней. Многие восприняли появление Приходько как настоящее вливание свежей крови — ведь Виктор имеет довольно успешный опыт телевизионного продюсерства, да и представляет более-менее молодую генерацию, то есть не обременен советским прошлым. И, во всяком случае внешне, все выглядело хорошо. Новый руководитель давал оптимистические интервью, говорил об успехах. Студия действительно стала выглядеть лучше и опрятнее, ее производственные мощности заработали. Но вот вдруг…
Насколько можно понять, главным инициатором смены руководства на Национальной студии является комитет по вопросам культуры и духовности при Верховной Раде и лично руководитель комитета Лесь Танюк, а также его коллега по депутатскому корпусу Павел Мовчан. Очевидно, ситуация вокруг студии, как и в киноотрасли в целом, действительно предельно обострилась, и, возможно, определенные попытки решить кадровый вопрос на момент выхода этого номера уже будут предприняты. Но проблемы нашего кино — а вопрос о руководстве студией является только частью этого комплекса сложностей — никуда не исчезнут. И поэтому нам представляется уместным дать слово обеим сторонам конфликта. Тем более, что Виктор Приходько озвучил свою позицию перед журналистами по собственной инициативе. Итак:
— Перед парламентскими слушаниями, которые состоятся 23 февраля, много идет негативной информации, готовят общественное мнение. И у кого-то может создаться впечатление, что якобы там на студии какая-то катастрофа. И слухи, что я уже то ли уволен, то ли подал заявление… Я просто хотел бы уточнить сразу — что я не уволен и не могу быть уволен, потому что у меня контракт на пять лет. Могут меня уволить только по решению суда, если бы я совершил уголовное преступление. Но никакого преступления я не совершал. За последний год у нас было более 40 проверок. УБОПы, Госимущество, но более всего — прокуратура. Вот сейчас у нас три проверки сидят — КРУ и одна прокурорская. Но им до сих пор ничего не удалось найти. Поэтому, к сожалению для некоторых людей, уволить меня невозможно, а сам я не собираюсь.
— Может, все-таки состояние дел на студии не такое прекрасное?
— Как это ни странно звучит, учитывая общую ситуацию с кино в стране, нам за этот год удалось сделать очень многое. Удалось кое- что отремонтировать, запустить какие-то фильмы, какие-то закончить, а самый главный результат — сегодня на киностудии нет ни одной производственной мощности, которая была бы не загружена работой. Более того, мы сделали уже один дополнительный павильон, там также уже снимается кино.
— В ситуациях, подобных вашей, сразу возникает вопрос — кому это выгодно?
— Я, честно говоря, об этом не знаю и не думаю. Нам нужно делать свою работу — и мы ее делаем. Я слышу, что что-то там говорят, какие-то пресс-конференции, слухи. Танюк все время говорит, что на студии трагедия, все плохо, все поломали, сад вырубили. Я и думаю — что это такое, он же там ни разу не был? И этот комитет — также ни разу на студии не был. Они только один раз приехали, но отказались выходить из машины. Сразу зашли в зал и начали рассказывать, что нужно спасать кино, а единственный способ спасти — это уволить Приходько. Других способов они и не представляют. Я долго молчал, потому что надеялся, что все наконец увидят, что есть изменения к лучшему, нужно только прийти и посмотреть. Но они выдумывают что-то такое страшное — например, на секретариате Союза кинематографистов вполне серьезно поднимали вопрос, зачем я посадил 700 кустов дикого винограда и сделал автоматическую систему полива.
Я думал, что посадил это, чтобы красиво оплести здания. Но они на полном серьезе утверждают, что это сделано, чтобы подтопить фундаменты, чтобы рухнули все здания, и там сделать стройплощадки и построить там что-то свое. Это смешно, но и обидно, потому что я же остановил три строительства, которые там были. Во время оранжевой революции я собственноручно отпустил людей на Майдан, а у нас в новом павильоне жило 350 человек из Тернополя. Две наши группы постоянно работали на Майдане, сняли 90 часов материала. Сейчас уже отправляем в Канаду полуторачасовый документальный фильм о революции «Украина: прорыв к демократии». Он в двух версиях — украинской и английской, и будет распространен по всему миру. Это мы сделали на свои средства. Но во время революции выступает народный депутат и говорит, что у Приходько есть фирма бритоголовых, он ходит по школам, выводит детей 1-х—5-х классов и кладет их под танки. Я даже не представляю, как на это реагировать. Вы знаете, я считаю, что это борьба не добра и зла, а старого поколения — которым за 60 — и нашего, кому около 40. Кажется, Оскар Уайльд сказал — что очень легко страдать и очень трудно что-то создать. Они все время страдают, все время им кто-то не дает снимать кино. Но это неправда. На сегодняшний день очень благоприятная ситуация для съемок. Поверьте, если есть сценарий — то снимать и найти деньги — не проблема.
— На кого вы конкретно подали в суд?
— На многих. Например, на режиссера Савельева — два иска. Он уже трижды не появлялся на заседания, потому что знает, что проиграет. Он сказал, что я — Геббельс, который сжег библиотеку. А библиотека отремонтирована и на месте, и музей, и сад на месте. Мы подали в суд на Михаила Ильенко, который также распространяет о нас лживые утверждения. И мы подали на Танюка за ту информацию, которую он распространил во время революции на ТРК «Киев».
— А какое возмещение вы требуете?
— Если бы было можно, то я хотел, чтобы они неделю подметали киностудию, деньги нам не нужны.
— Что происходит на студии сейчас? Планируются ли какие-то новые картины?
— Я должен немного объяснить. Кино состоит из многих составляющих, но есть три самых больших — творческие люди; люди, финансирующие, в данном случае Минкульт, и третьи — мы, производители. Вот есть сценарий, его отобрали, дали на него деньги, нам заказали. Мы снимаем кино, которое финансируется. Сейчас же все остановилось. Нам из Минкульта ни одной копейки не пришло с конца сентября. Мы в октябре получили последний транш. Мы писали ко всем — дайте 11 млн., дали 7, что могли — сняли, некоторое время еще снимали за свои деньги, но несколько проектов заморозили. Мы — кинофабрика, и не все это понимают. Вот у нас были деньги на этот год на переоснащение киностудии. Мы согласовали с Минкультом и Минэкономики, прошли тендер, сделали заказ за границей на эту технику, выплатили аванс — 7 из 16 миллиардов...
— Было ли заседание Комитета по вопросам реформирования кинопроизводства через Минкультуры?
— Не знаю, на самом деле таких заседаний и таких обсуждений не было. Есть проекты нового закона о кино, но они абсолютно не профессиональны. Там нечего даже обсуждать. Хочется, чтобы у нас была система кинопроизводства, какая есть во всем мире. Она проверена десятилетиями, зачем делать все по-советски? Но у нас с кинопроизводством в министерстве работают по книжечке с распоряжениями, законами и другими нормативами 1947-х—1954-х годов, работают по схеме, которую придумал еще Сталин! Но этот комитет такими вопросами не занимается, у них только один важный вопрос, — снять меня с этой должности. И это немного странно…
— Можете назвать количество проектов, которые есть в запуске на студии?
— На выпуск в этом году запланировано было 8 фильмов, практически завершены — 6, а 2 не успели, потому что финансирование прекратилось. Но ведь студия еще производит большое количество телефильмов, сериалов (больше 10), много рекламы, клипов…
— Кстати, сейчас много говорят о создании новой структуры — Министерства кинематографии. Как вы к этому относитесь?
— Очень благосклонно. Потому что Минкультуры — прекрасный институт, но кино там немножко теряется. Кино вообще — очень недооцененная у нас отрасль. В России, скажем, также нет кинобизнеса, но они снимают около ста картин в год. Это не бизнес, они все убыточны. Иногда побеждают на фестивалях. Этим самым делают имидж своему государству. У нас также нужно этим заниматься. Кинозрелище — очень сильное оружие для самоосознания.
А вот мнение противоположной стороны.
Лесь ТАНЮК, председатель Комитета по вопросам культуры и духовности при Верховной Раде:
— Ну, во-первых, Приходько фантазирует, что никто от нас ни разу не был на студии. Мы провели выездное заседание Комитета на студии еще в июне прошлого года, присутствовали и депутаты, и коллектив студии. И именно коллектив просил устранить Приходько. Среди причин такого требования называли и то, что он разогнал все творческие цеха, уничтожил Театр киноактера в буквальном смысле; одним словом, его действия режиссеры и актеры расценивают как погром. Более того, в Министерство культуры неоднократно обращались с требованием предоставить концепцию реорганизации студии. Те концепции, которые были озвучены, не получили одобрения ни Союза кинематографистов, ни студийцев. Сам же Приходько реорганизацией студии занимается, но — исходя из своих вкусов. А это, прошу прощения, вкусы «Довгоносиків».
Что сейчас там происходит — в Минкультуры поступали многочисленные жалобы, но министерство просто самоустранялось от рассмотрения проблемы по существу. Так, тогдашний замминистра господин Кохан утверждал, что студия — самостоятельная организация, и Министерство культуры не имеет там влияния. Но на упомянутом уже собрании оказалось, что в надзорный совет студии входят такие, довольно далекие от кинопроцесса персоны, как депутат Сивкович или жена Дмитрия Табачника Татьяна Назарова. Особое удивление вызывает присутствие и поведение Сивковича — он пытался там как-то руководить, давать команды — но какое вообще он имеет отношение к кино? То есть, на мой взгляд, речь идет о банальном клановом распределении мощной киностудии!
Что касается позиции Комитета, то мы уже дважды принимали решение, и отступать не собираемся — слушание по вопросам проблем кинематографа в Верховной Раде не будем начинать, пока не решится проблема с руководством. Ведь неотложных вопросов хватает — какая судьба может постичь, например, Одесскую, Ялтинскую киностудию, которые находятся под угрозой окончательного развала и непонятной приватизации?
Если же говорить о заявлениях Приходько о том, что он на кого-то подал в суд, то это — чистейший пиар. Потому что судебные процессы уже идут, и иски поданы именно против Приходько, против его действий — в частности, от того же директора Театра киноактера, от режиссеров… И еще один приходьковский миф — о замене старых кадров молодыми. Прошу прощения, но в том списке, который он представил для слушаний, молодых имен нет — разве можно таковыми считать режиссеров еще советской генерации — Муратова или Ильинского? И что касается порядка на студии — но ведь там продолжается строительство посторонних зданий, там какая-то фирма собирается кого-то лечить — но вряд ли кинематографистов. Уже бытует даже такая угрожающая теория о выделения 6—7 гектаров за городом с дальнейшим переводом туда части цехов — и, автоматически, тогда студия имени Довженко прекращает существование в том виде, в каком она еще есть. Да что там говорить, если режиссеров и актеров с именем, заслуженных людей, просто выводят с территории студии, пропускают только по особым спискам, а Михаила Ильенко не допускают даже на заседания художественного совета? Главное же, что нас тревожит — это ставка нынешнего руководства не на украинский продукт, а на российское «мыло» и рекламу, производством которых преимущественно и занята студия сейчас; деньги же зарабатываются от эксплуатации мощностей.
Следовательно, студии имени Довженко необходимо действительно новое и молодое руководство — молодой человек, который бы еще к тому не был сам кинопроизводителем. Но решение этого вопроса — уже не наша проблема.
