Вы не согласны? У вас есть другое мнение? Звоните,
пишите. 414-98-20 — Олег ИВАНЦОВ Электронная почта (e-mail): [email protected]
Демократия, как известно, отличается от
других способов организации общественной жизни возможностью выбора. Однако
когда «общество в целом» хочет в первую очередь есть, когда его политическая
культура отягощена тоталитарной наследственностью, свобода выбора запросто
может превратиться в бегство от свободы.
Либо в выбор «меньшего зла». Которое, будучи выбранным,
вырастает уже в большое зло. И то, и другое превращает политический выбор
общества в иллюзию выбора, а демократию — в фарс. В этой ситуации политические
и околополитические элиты стоят перед дилеммой: либо играть на настроениях,
воспоминаниях, страхе массового сознания (а точнее — подсознания), либо
культивировать в обществе сознательный выбор, предлагая ему аргументы.
«День» пригласил представителей разных политических партий
и ученых для того, чтобы попытаться ответить на вопросы: позволит ли нынешнее
качество политической культуры общества сделать ему осознанный выбор в
октябре этого года? Не утонем ли мы в потоках политической ругани и компромата?
Чего здесь следует ожидать от власти, которая уже провела «разведку боем»
«на Лазаренко»? Какова при этом роль СМИ? Предлагаем читателям мнения участников
состоявшегося недавно в редакции «круглого стола», на котором обсуждались
эти ключевые моменты нынешнего политического года.
ОКТЯБРЬ-99: МАССОВЫЙ АФФЕКТ ИЛИ СОЗНАТЕЛЬНЫЙ ВЫБОР?
Лариса ИВШИНА, «День»:
— Пришло ли время в предвыборных кампаниях, дискуссиях
говорить языком аргументов? Отодвинулось ли общество к рубежам, когда оно
разделено баррикадами и возможны лишь такие «аргументы», как булыжник,
оружие, или мы услышим какие-то новые идеи? Воспримут ли аргументы, есть
ли кому их слушать? И если мы говорим о Рузвельте и де Голле, то способны
ли мы сейчас понять человека такого класса и такой аргументации? От чего
это зависит, что должны сделать эксперты, средства массовой информации,
как должны организовать кампанию кандидаты, что думают по этому поводу
представители разных политических сил?
Иосиф ВИНСКИЙ, народный депутат, Социалистическая партия
Украины:
— В обществе, насквозь пронизанном обманом, аргументы действовать
не могут. Будут и аргументы, и компромат, разбавленный для эффекта аргументами.
Оппозиция, конечно, будет отдавать предпочтение аргументам. Чем будет защищаться
власть при нынешнем развале в стране? Ложью. А если ложь не будет срабатывать,
то — грубым силовым давлением. Таковы, по-моему мнению, две тенденции этого
политического года.
Что касается использования компромата, то показательный
пример — Павел Лазаренко. Я никого не защищаю, но он не премьер уже полтора
года. За это время, по нашим оценкам, на глазах у всего общества украдено
30 млрд. кубометров газа. 24 следственные комиссии ВР представили аргументы
относительно привлечения к уголовной ответственности конкретных лиц. Они
на свободе, зато Лазаренко у всех на слуху, потому что это кому-то нужно.
То есть компромат — это смесь правды и лжи, всплывающей в «нужном» месте
в «нужный» момент.
Лариса ИВШИНА:
— Здесь есть один нюанс: у нас власть тоже говорит, что
будет обмен компроматом и защищается этим от правды, которая может быть
ей предъявлена. Поэтому с точки зрения того, кого обвиняют, это компромат,
с точки же зрения общества, которое должно иметь реальную информацию, это
абсолютные факты, на которые никто не реагирует. Интересно узнать, что
думают эксперты о действенности компромата, была ли ситуация с его использованием
классической на парламентских выборах?
Георгий ПОЧЕПЦОВ, профессор, заведующий кафедрой международных
коммуникаций и связей с общественностью Института международных отношений
Киевского университета им. Тараса Шевченко:
— С точки зрения мирового опыта в компромате нет ничего
плохого. Как правило, предвыборная кампания на Западе содержит 50% негативной
информации. Это естественная ситуация. Лично меня не столько волнует компромат,
как то, что у нас нет другого пути выражения легитимного негативизма, кроме
как на выборах. Негатив — это хорошо. Надо только иметь в обществе инструментарий
для его выхода, чтобы это не привело к ситуации колоссального накопления
негативного напряжения. Как в Румынии времен Чаушеску, когда власти отказались
принять бумажку с требованиями. С этой точки зрения компромат психологически
даже хорош: он дает «выход» негативных эмоций в массовом сознании.
Мы долго жили в обществе позитивной информации. И у нас
очень сильное прошлое и очень слабое будущее. Это будущее очень слабо нами
управляет. А в прошлом у нас система управления была «хорошая» — иерархическая,
понятная.
Михаил МИЩЕНКО, Украинский институт социальных исследований,
кандидат социологических наук:
— Показательные конфликты и использование компромата у
нас являются средством политического выживания. Пример показного, демонстративного
конфликта в украинской политике — вопрос о вступлении в Межпарламентскую
ассамблею СНГ. Сам по себе, чтобы ни говорили представители разных политических
сил, он ничего не решает. Но конфликт вокруг него создает иллюзию политического
действия. Точно также и компромат: его потоки маскируют отсутствие позитивных
действий и какого-либо видения перспектив развития общества. Конфликт же
между левыми и правыми отражает особенности политического менталитета наших
сограждан.
Лариса ИВШИНА:
— А вы считаете, что у нас действительно есть конфликт
левых и правых?
Михаил МИЩЕНКО:
— Поскольку есть сторонники левых и правых идеологий, то
этот конфликт существует. Другое дело, что участники политического процесса
в Украине не видят зачастую другого способа взаимодействия идеологий кроме
конфликта.
Иосиф ВИНСКИЙ:
— С понятиями «левый» и «правый» у нас большая путаница.
Я считаю, что правых партий у нас нет, а есть партия власти. Она проводит
правоконсервативную политику, которая просто организационно еще не оформилась.
Владимир ЗОЛОТОРЕВ, «День»:
— Власть проводит левую политику...
Иосиф ВИНСКИЙ:
— О чем вы говорите? А либерализация цен, а приватизация?
Владимир ЗОЛОТОРЕВ:
— Формально приватизация есть, но собственника нет. Цены
тоже жестко регулируются, только теперь через другие механизмы. Шкала правизны-левизны
у нас неприменима, поскольку нет гражданского общества. Политика же, проводимая
властью, безусловно, левая. Что касается темы «аргументы или компромат»,
то, по моему мнению, гораздо важнее говорить сегодня об аргументах и не
аргументах. Парламентские выборы показали, что общество не готово воспринимать
аргументы. Успех «зеленых», по сути антипартии, прошедших в парламент сугубо
на эмоциональных реакциях, очень показателен в этом смысле.
Михаил ПОЖИВАНОВ, член правления партии «Реформы и порядок»:
— Группа из партии «Реформы и порядок» две недели была
в Вашингтоне по приглашению Национально-демократического института. Там
была довольно-таки интересная встреча с политологом Андресом Ослундом в
Фонде Карнеги, где он дал просто шикарную оценку сегодняшнего состояния
государства.
«Украина сегодня, — сказал Андрес, — это закрытое акционерное
общество, которым владеют буквально четыре клана: Рабинович — Волков, Бакай
— Голубченко, Суркис — Медведчук и преемники Алика Грека. Это общество,
которое не имеет какого-то развития. Мы, американцы, сделали из Кучмы реформатора,
и теперь сами не знаем, что с этим делать. Так как провозгласив в 1994
году те или иные реформаторские тезисы, он практически ни одного реформаторского
шага не сделал и остался лево-криминальным президентом».
Лариса ИВШИНА:
— Я бы хотела вернуться к проблеме системы координат. Мы
ездим по миру и видим, какими должны быть политические партии, парламент.
Но вот уже прошло 7 лет и, похоже, — не в коня корм. Структуризация парламента
должна была осуществиться на прошедших выборах, но этого не произошло —
парламент не стал зеркальным отражением процессов и настроений, которые
имеют место в обществе.
Александр РЯБЧЕНКО, народный депутат, фракция Партии
зеленых Украины:
— Структуризация осуществилась, только, возможно, она не
такая, какой мы ее хотели видеть. Возможно, кто-то надеялся, что структуризация
парламента изменит что-то к лучшему, даст новые возможности и, наконец,
спасет сам парламент. Но она ничего не дала. Мне кажется, это была немного
насильственная структуризация, даже где-то криминальная. Но это свойственно
сейчас нашему государству.
Иосиф ВИНСКИЙ:
— Парламент прежнего созыва сделал большой шаг к пропорциональным
выборам. Но сделать этот шаг полностью не позволил Президент. Половинчатая
пропорционально-мажоритарная система выборов была запрограммирована на
половинчатый результат. И альтернатива — структуризация общества либо на
базе политических партий, либо на базе криминальных кланов — по-прежнему
актуальна.
Кроме того, общество оказалось не готово к голосованию
по партийным спискам. Известно много случаев парадоксального голосования
в одних и тех же округах за партии и за кандидатов по мажоритарным округам.
Сегодня в парламенте включились механизмы теневой структуризации. Идет
удушение политического плюрализма на базе партийной системы и усиление,
через дробление фракций, теневого влияния на ВР. Вплоть до закулисного
принятия и фальсификаций уже принятых решений. По сути, парламент из института
демократии превращается в место сбора теневых групп. По большому счету,
сегодня надо ставить вопрос о переизбрании ВР. Иначе, через полтора-два
года, в стране будут созданы все условия для чистого криминалитета.
Лариса ИВШИНА:
— Но руководство парламента контролируется левыми — первый
вице-спикер коммунист, спикер — Ткаченко.
Иосиф ВИНСКИЙ:
— Он, безусловно, ответственен за эти процессы. Все началось
с дробления единой фракции СПУ-СелПУ, затем процесс в Конституционном суде,
началось дробление других фракций. Руководитель ВР, конечно, несет персональную
ответственность за это.
Евгений ГОЛОВАХА, доктор философских наук, Институт
социологии НАН:
— По поводу компромата. Любой политик даже в развитых демократиях
проходит через этот «страшный суд». Для демократических избирательных систем
«обмен» аргументами и компроматом — это совершенно естественный процесс,
в результате которого слабые выбывают, сильные остаются. Но, как это происходит
у нас — здесь несколько иная ситуация. Во-первых, этот «обмен» неравновесный:
у власти возможностей больше, прежде всего благодаря контролю над правоохранительными
органами.
Оппозиция же, как правило, опирается на эмоции. Но в результате
и те, и другие проигрывают в глазах общественного мнения. «Наш» компромат
имеет эффект бумеранга. Дело в том, что власти люди сейчас не доверяют.
Поэтому даже объективная информация, добытая на конкретных политических
персонажей, воспринимается с недоверием. В качестве примера можно вспомнить
об одном известном киевском предпринимателе со странным политическим имиджем.
Если бы власть его не преследовала, он вряд ли бы«прошел» в парламент.
Компромат привел к обратному эффекту. Оппозиция же, эмоционально критикуя
власть, тоже негативно влияет на психологический фон в обществе. Негативную
информацию люди тоже стараются не воспринимать. В результате оппозиция
оценивается как «такие же, но которые хотят дорваться до власти». Преобладающая
реакция массового сознания на политиков — как оппозиционных, так и находящихся
у власти, — негативизм: «Одним миром...» Соответственно для массового политического
сознания характерны два типа голосования: традиционное голосование и негативизм,
то есть голосование не «за», а «против». Традиционное голосование есть
во многих странах. Но если в развитых избирательных системах оно основано
на рациональном выборе — избиратель взвешивает: «Придут левые — дадут пособия,
придут правые — дадут свободу экономической жизни», то у нас «традиция»
— это коммунисты.
Кроме того, почему постоянно воспроизводится неэффективная
власть? Именно вследствие традиционного и негативистского выбора: «Эти-то
уже насосались, — рассуждает избиратель, — а придут другие, последнее высосут.
При «этих» мы еще как-то живем, а что будет, когда придут «те»? Может они
вообще нас убьют, и дело с концом!» С другой стороны, кого выбираем? Конфликта
«правые — левые» в украинском массовом политическом сознании нет. У нас
как в «Куклах» на НТВ: «Льдина такая — есть левые, левый край, левый центр,
а сбоку генерал льдину долбит». Есть наши коммунисты, те, что вообще не
осознали ужаса того, что было в минувшие годы, и те, кто называется «правыми»
— они постоянно говорят об «усилении социальной защиты населения». Такой
у нас «спектр». Если мы хотим, чтобы в стране развивался не традиционный
и негативистский, а рациональный выбор, то сами политики должны искать
и предлагать новые системы аргументов. Это их профессиональная обязанность.
Дело избирателей — оценивать эти аргументы. Вы посмотрите, какое затишье
в этом смысле сейчас в стране — в стране, где через полгода решающие выборы.
Где аргументы?
О «мафии». Все опросы общественного мнения показывают,
что население убеждено в том, что страной правит мафия. А ведь на самом
деле все гораздо сложнее: надо разбираться, где идет борьба мафиозных группировок,
а где — рациональные процессы. И если политики, вместо того, чтобы показывать
избирателям иные, кроме тоталитаризма и «мафии», формы организации политической
и экономической жизни, будут воспроизводить негатив массового политического
сознания, то народ сделает традиционный выбор — тоталитаризм. Он просто
проголосует за коммунистов, у которых всегда есть программа. От этого я
хотел бы предостеречь. Я убежден, что конкуренция нескольких политических
группировок все же лучше, чем тоталитаризм.
Иосиф ВИНСКИЙ:
— Я абсолютно не согласен с тем, что оппозиция критикует
власть только на эмоциях. Дворец «Украина», «Бласко», Крещатик, торговля
оружием, 30 млрд. кубометров разворованного газа, невыплаты зарплат и пенсий
— это что, не факты?! По любому из них в правовом государстве президент
подает в отставку.
Евгений ГОЛОВАХА:
— Это стало бы фактами, если бы они были доказаны в суде,
при условии, что есть независимая судебная система.
Роман ЗИНЧЕНКО, партия «Реформы и порядок»:
— У нас нет культуры диалога и культуры конфликта. Компромат
в украинских условиях не дает возможности для ответных аргументов. Именно
поэтому он у нас «работает». Культура конфликта не вписана в политическую
культуру: участники политической борьбы говорят не друг с другом, а, повернувшись
спиной к оппоненту и его аргументам, кричат «на публику».
Михаил ПОЖИВАНОВ:
— Действенность компромата я испытал на себе. Не аргументы,
а компромат в отношении меня выбрасывался перед парламентскими выборами
26, 27 и 28 марта. Единственное, что я мог сделать — это выйти в эфир по
местному ТВ и сказать: «Люди добрые, вот у меня есть сейчас десять минут,
поверьте, что это все неправда...» Был использован механизм правоохранительных
органов. А именно, публикация интервью прокурора Донецкой области в одной
из газет.
Это интервью было перепечатано другими региональными газетами
общим тиражом порядка 700 тысяч экземпляров. Эти газеты просто раздавались.
Компромат «сработал»: результаты социологических опросов 24 марта и результаты
выборов диаметрально противоположны. Общественное мнение было перевернуто.
Кстати, об ответственности. Проходит три месяца, и тот
же человек в одной из столичных газет сказал буквально следующее: «Нет.
Я и не пытался в чем-то обвинить Поживанова. Почему пресса так однозначно
сместила все акценты в сторону Поживанова, мол, он сякой-такой, — наверное,
это не совсем правильно. Возможно, мое выступление было где-то слишком
эмоциональным. Может быть. За это я приношу свои извинения». То есть он
извинился через три месяца, и мне в суде стали говорить, мол, «ну что же,
он же извинился». Я прекрасно понимаю, что подобные вещи будут использованы
в президентской компании. И делать их в 99 случаях из 100 будет существующая
власть, которая имеет для этого все необходимые возможности.
Александр РЯБЧЕНКО:
— Последние парламентские выборы показали пример компромата,
при котором неясно, кто его «создал» — то ли власть, то ли сам кандидат
в депутаты. В избирательном округе, соседнем с тем, в котором избирался
я, к кандидату приехали на бронетранспортерах вооруженные парни в масках
и камуфляже. Для того, чтобы забрать документы из здания правления колхоза.
А их ожидала толпа примерно из двух сотен женщин. Кстати, кандидат, к которому
приезжали парни в камуфляже с автоматами, набрал 40% голосов. В Днепропетровске
никто не получил больше. Правда, после «визита» бронетранспортеров из колхоза
был совершен рейд на Днепропетровск. Как раз тогда, когда туда приехали
президенты Украины и Таджикистана. Причем это было зимой: нашлось около
трехсот единиц техники в исправном состоянии, заправленной горючим, во
время рейда не было ни одной аварии. Я не знаю, что за всем этим стоит.
Но, очевидно, что при умелом использовании компромата против себя можно
выиграть выборы. Возможно, мы увидим нечто подобное в президентской кампании.
МАСС-МЕДИА: «ОДНОСТОРОННЕЕ ДВИЖЕНИЕ» ИЛИ ИНФОРМАЦИЯ?
Лариса ИВШИНА:
— А теперь я предлагаю поговорить о роли СМИ. Возможно,
журналисты, независимо от своей политической ориентации, могут влиять на
информационное поле, тем более, что оно у нас не «перекормлено» интеллектуальной
продукцией.
Георгий ПОЧЕПЦОВ:
— Мне кажется, мы преувеличиваем влияние СМИ. Я не говорю
даже о постоянном отключении электроэнергии, которая лишает наших граждан
удовольствия от просмотра телепрограмм. При 50 миллионах населения тиражи
сейчас упали до минимума, и газеты влияют очень и очень мало. Тем более,
что каждая обладает своей специфической аудиторией. У «Дня» также специфическая
аудитория. Из своего опыта знаю: когда я публикуюсь в газете «Факты» —
там каждый тебя почитает и расскажет потом, что читал...
Лариса ИВШИНА:
— Георгий Георгиевич, кoнечно, должны быть газеты на разные
вкусы. В принципе, мы не собираемся преувеличивать свое значение. Единственное,
что мы должны — это делать свое дело.
У нас сейчас нет газеты класса «Нью-Йорк Таймс» по популярности.
И не потому, что качество такое уж плохое, а потому, что — кто может себе
позволить читать такие газеты? Что со своим умищем делать потом? Куда эту
информацию вложить?
Наша проблема и вина наших аналитиков, наших экспертов
и нашей элиты состоит в том, что она чрезмерно презрительна по отношению
к людям, которых должна «завоевать». И этот большой грех потом скажется
на президентских выборах, как сказался в прошлом году на парламентских.
Где печататься, конечно, каждый вправе решать сам. Но,
мне кажется, какая-то политическая и мировоззренческая щепетильность в
таких вопросах должна быть. Я абсолютно в этом уверена.
Иосиф ВИНСКИЙ:
— Роль СМИ в формировании политической культуры очень велика.
Телевидение, в силу тотального контроля над ним, сегодня является империей
лжи. Светлое пятно в СМИ — газеты, у которых разные собственники. Это сегодня
единственный канал, через который могут быть высказаны альтернативные точки
зрения. Что касается формирования политической культуры, то СМИ сейчас
в Украине и заложники, и манипуляторы, и информаторы.
Наталия ЛИГАЧЕВА, «День»:
— В том, чтобы в Украине не существовало независимой прессы,
чтобы она была маловлиятельной, заинтересована нынешняя власть. Этот «интерес»
реализуется, с одной стороны, — экономическими средствами, созданием препятствий
свободному движению капиталов. С другой, идеологическим подавлением — разными
способами — каких-либо попыток отражения оппозиционных точек зрения на
страницах газет и особенно в телеэфире. Пример — судьба программы «Пятый
угол». Многие журналисты вынуждены «проходить» между объективностью и мнением
«главного зрителя». Конечно, многое зависит от уровня профессионализма
журналистов. Сильному профессионалу диктовать условия труднее — у него
просто больше вариантов выбора газеты или телеканала.
Лариса ИВШИНА:
— Оружием в информационном пространстве стала фигура умолчания.
Ведь правило журналистики: факты бесспорны, комментарии произвольные. У
нас этого нет. Выпадают из жизни целые секторы и люди, которые особенно
опасны для власти. Кого мы видим на УТ-1? Тех, кто только считается политическими
противниками. Всех остальных нет. Поэтому, если удается вокруг газет создавать
какие-то силы притяжения — для интеллектуальных или просто неравнодушных
людей — это тоже становится фактом политической жизни. Я бы хотела, чтобы
мы оценили это и больше предлагали друг другу возможных вариантов участия
в подобных процессах.
Вспомните, какую роль сыграли средства массовой информации
в России в санации после 17 августа. Они представили всех. На телевидении
— постоянно Зюганов, Илюхин... Таким образом, общество привыкло: да, это
люди странных взглядов, но они есть, и с ними нужно пытаться договориться,
нужно научиться сосуществовать в одном государстве... Идея социального
примирения и политического согласия по поводу нашего исторического прошлого
мне кажется чрезвычайно перспективной. И новая аргументация могла бы исходить
из этого.
Александр РЯБЧЕНКО:
— Я думаю, что власть сама должна быть заинтересована в
создании независимых СМИ. Политическая жизнь не стоит на месте. Идут процессы
по Лазаренко, и они не последние в истории Украины. Власть очень быстро
меняется, и многие скоро окажутся не у власти. А завтра их огласят государственными
преступниками и очень легко и быстро посадят, причем посадят по-настоящему.
У нас же нет в обществе уважения к бывшей власти. Наоборот, я думаю, будет
культивироваться негодование к ней. И если эта власть не понимает, то,
может, следующая поймет, что им нужна независимая пресса — как защита,
когда они будут не у власти.
Лариса ИВШИНА:
— У нас практически нет хороших аналитических программ.
Но зато появляются хорошие международные. Мы уже умеем выуживать полезную
информацию. Например, о Сомали. Это очень хорошая информация, которая влияет
благоприятно, показывая, что с нами может случиться, если не будет конструктивных
действий.
БЛИЦ-ИТОГИ
Георгий ПОЧЕПЦОВ:
— У нас страна незавершенных действий. Это колоссальный
груз, который висит на человеке. Мы находимся в ситуации, которая вводит
нас в состояние определенного психологически-политического шока. Все действия
людей не приводят ни к какому результату, что способствует накоплению отрицательного
напряжения.
Михаил МИЩЕНКО:
— Зависимость между СМИ и массовым сознанием обоюдная.
Если у нас не закрывают СМИ — то лишь в той степени, в какой этого не допускает
общественное мнение. Иначе это случалось бы так, как в соседней Беларуси.
Поэтому можно сказать, что мы имеем те СМИ, которые заслуживаем.
Евгений ГОЛОВАХА:
— Не случайно все наши разговоры сосредоточены вокруг власти.
Мы, по традиции, продолжаем жить не в обществе, а в государстве. И главным
оппонентом продолжает быть государственный чиновник, которого мы или ненавидим,
или боимся, а не социальный, политический оппонент.
В отношении СМИ я скорее оптимист — у нас есть несколько
серьезных оппозиционных газет, которые выполняют и просветительские функции.
Другое дело, что формирование гражданского сознания идет очень медленно,
в том числе и среди журналистов. Так же медленно идет и формирование политической
культуры в целом. Более того, она у нас за последние годы даже деградировала:
от декларативно-демократической до декларативно-коммунистической. Думаю,
наши «скитания» будут долгими.
Иосиф ВИНСКИЙ:
— Я убежден, что все негативные тенденции и в политической
культуре, и в работе СМИ исходят от современной украинской власти. Только
после ее законного устранения мы сохраним шансы на то, чтобы остаться европейским
государством. Если мы оставим нынешнего Президента еще на один срок, то
сравнения Украины с Сомали и Латинской Америкой будут уже вполне уместны.
Сегодня мы стоим перед выбором: либо остаться в Европе, с большей или меньшей
долей социализма ( это вопросы, которые могут обсуждаться) либо скатиться
к уровню развивающихся стран. Думаю, на основе ответственного выбора в
этой ситуации можно объединить и различные политические силы, и ответственную
часть интеллигенции.
Валентин ПУСТОВОЙТ, «День»:
— Здесь задавался вопрос, почему власть так относится к
свободной прессе. Нездоровой власти не нужна свободная пресса. Ей пресса
нужна в качестве кривого зеркала, в котором безответственность и уродство
выглядят благородством и красотой. Что касается понимания того, что свободная
пресса — это единственное, что способно защитить власть, когда она уже
не будут властью, — то для такого понимания нужен определенный уровень
культуры, который в нашей стране еще не достигнут.
Вообще уровень политической культуры нашей власти может
самым негативным образом сказаться на политической жизни в Украине в предвыборный
год. Учитывая степень контроля исполнительной власти над самыми эффективными
по воздействию — электронными СМИ, — у нее очень велик соблазн добиться
ситуации, как в известном анекдоте: все вокруг в дерьме, а он один весь
в белом. Последствия такого подхода, в отличие от анекдота, будут невеселыми.
Потому что предвыборная политическая борьба, в ходе которой обществу предлагают
на выбор различные модели дальнейшего развития в виде программ различных
кандидатов, подменяется поливанием грязью, в которой побеждает тот, у кого
больше возможностей. При этом подменяется сам выбор: выбирается не лучшее
из предлагаемого, а меньшее из зол... В нашей ситуации не сложно предсказать,
какой кандидат окажется весь в белом, когда все остальные будут в дерьме.
Лариса ИВШИНА:
— В нормальном обществе компромат дает некую порцию политического
адреналина. Это, может, и неплохо. Но только если оппоненты могут ответить.
У нас же, скорее всего, будет «улица с односторонним движением» — тотальная
«обработка» по всем телеканалам. А будет ли кто-то из тех, на кого обрушат
компромат, иметь возможность по закону потребовать прямого эфира в таком
же объеме? Кстати, соответствующий парламентский комитет у нас контролируют
левые. Да, мы можем говорить и писать об этом, но идея честных выборов
нуждается в законодательном парламентском обеспечении.
Подготовили Олег ИВАНЦОВ, Наталья ТРОФИМОВА, фото Алексея
СТАСЕНКО, «День»
