На пресс-конференции после переговоров в Ташкенте Президент Украины оценил новое образование, передает Интерфакс-Украина, как мину быстрого или замедленного действия, заложенную под структуру СНГ. Ведь, по словам Кучмы, московское заседание СНГ, на котором председательствовал президент России Владимир Путин, «вселило уверенность» у стран-участниц Содружества, что у СНГ есть общее будущее. Любой процесс в СНГ, по мнению украинского Президента, не должен проходить мимо других членов.
Реакция его узбекского коллеги Каримова была более резкой: это мертворожденное образование, построенное по иллюзорной схеме. Таможенный союз, по словам Каримова, не достиг ощутимых результатов, но между странами, которые в него входят, возникли новые проблемы. Создание такой организации, убежден Каримов, наносит определенный ущерб перспективам развития СНГ.
Новое образование вместе с активизацией отношений в неформальном объединении ГУУАМ (Грузия, Украина, Узбекистан, Азербайджан, Молдова) и его «формализацией», о чем, собственно, и договаривались в Ташкенте Кучма и Каримов (см. стр. 3) свидетельствуют только о том, что СНГ как инструмент цивилизованного развода или же как механизм углубления интеграции на постсоветском пространстве, свои возможности исчерпало. Во всяком случае, создание Евразийского сообщества может значить, что Москва практически потеряла интерес и к СНГ, и к привлечению Украины в Таможенный союз.
На постсоветском пространстве создается новая реальность, определенная двумя евразийскими объединениями, что не означает противостояния между ними. Но очевидно, что их интересы, возможности, направления будут разными. В случае привлечения в ГУУАМ Румынии, о чем речь будет идти в следующем году, ситуация может в корне измениться. И в случае успеха этого проекта Украина, наверное, также потеряет интерес к СНГ. И тогда нужно будет не только признать, что разрушила эту структуру, о которой кто-то будет жалеть, а кто-то и нет, не она, но и найти свое место в этом уже измененном мире.
КОММЕНТАРИЙ
Сергей ПИРОЖКОВ, директор Института украинско-российских отношений:
— Соглашение о Евразийском экономическом содружестве подписано, в первую очередь, исходя из точки зрения экономических отношений. Хотя есть и Договор о коллективной безопасности, который в основном ориентирован на военно-политическое сотрудничество. Для Украины это сигнал к тому, что ей пора инициировать собственную политику на внешнеполитической арене, и в том числе подумать о том, как она может сотрудничать с этим новым экономическим образованием в СНГ.
Договор о коллективной безопасности и Евразийское содружество — это корреспондирующие вещи с точки зрения того, что ЕАЭС должно быть экономическим базисом для Договора о коллективной безопасности.
Вадим КАРАСЕВ,Национальный институт стратегических исследований, Харьков:
— Образование нового евразийского альянса, объединившегося на основе «мягкой» (экономической) и «жесткой» (военно-политической) сфер безопасности свидетельствует о новом этапе фундаментальной перестройки отношений в рамках постсоветской геостратегической платформы. Ведущий структурный тренд этого периода — регионализация и субрегионализация СНГ, выделение в рыхлом околороссийском пространстве региональных и субрегиональных геостратегических зон: Восточной (Среднеазиатской), Черноморско-Кавказской, Каспийской, Юго-Западной и т.д. Таким образом «расслабленная» структура СНГ дифференциируется на ряд новых — относительно стабильных и институционализированых — площадок для дебютных (в XXI веке) геостратегических стратегий для Росиии и стран пост-СССР. Новая российская стратегия, очевидно, заключается в выделении зон собственной безопасности и выстраивании дифференциированных и равновесных относительно каждой зоны субрегиона, стратегии. В основе российской стратегии зонирования и регионирования лежат специфические интересы и вызовы российской безопасности: Средняя Азия — военно-политические угрозы. Формируется Каспийская зона российского влияния, связанная с необходимостью контроля над энергоресурсами и энерготранзитом Каспийского региона и Кавказа. Формируется Юго-Западная — украинская зона российского интереса, связанная с тем, что Украина занимает важное транзитное место на пути энерготранзитных потоков и энерготранзитной стратегии России относительно Европы и явялется кратчайшим выходом на Балканы.
Образование Евразийского альянса при ведущей роли России с учетом новых трендов в постсоветском пространстве должно стать не очередным поводом для буферофобии, а стимулом для утверждения новой внешнеполитической повестки дня и обновленной, более прагматичной международной идентичности Украины. Украинская геополитика 90-х годов, связанная с участием нашей страны в «большой игре» НАТО (США) — Россия в роли регионального балансера и фактора атлантической политики «российского сдерживания», свою задачу выполнила. И перенос ее в иную геостратегическую ситуацию может стать контрпродуктивным. Она имеет смысл только в условиях крупной геополитической игры, когда между крупными геополитическими актерами усиливается напряжение. В случае же затухания НАТО — Российской конфликтности, например, по мере европеизации внешней политики России (тенденция к этому есть), стратегия «российского сдерживания» и стратегия «балансирующей многовекторности» становятся неактуальными. Необходимо перепрофилирование и переориентирование внешнеполитической стратегии Украины, выход из «большой игры» НАТО и России и начало собственной игры по конструированию зон собственных интересов и внешнеполитической активности. Иначе говоря, необходим переход от «оборонительной», «балансирующей многовекторности» к стратегии многовекторной вовлеченности в региональные и субрегиональные взаимодействия. Отношения Россия — НАТО — это фоновый фактор новой игры, но не сама ее структура. Стратегия многовекторной вовлеченности предполагает различные селективные стратегии интеграции Украины (например, в ЕС по мере готовности, с Россией — по мере целесообразности, с ГУУАМ — в связи с решением проблем энергобезопасности и т.д. и т.п.) А также выделение собственных зон и субрегионов украинской внешнеполитической активности: Черноморско-Каспийская, Российская, Балканы, Балтийская. На базе зон этой активности возможны институционализация регионов и субрегионов в региональные институты коллективной безопасности при активной ведущей роли Украины.
Стратегия многовекторной вовлеченности предполагает проецирование собственных интересов в регионах и субрегионах, выделение собственных дифференцированных зон украинской безопасности и, на мой взгляд, дает шанс на ведущее место Украины в новых восточно-европейских геостратегических платформах Северной Евразии.
Александр ДЕРГАЧЕВ, политолог, главный редактор журнала «Політична думка»:
— Россия реализовала один из своих тактических замыслов — объединение вокруг себя тех стран СНГ, которые не выдвигают к самой России особых претензий и видят свой интерес в том, чтобы использовать ее ресурсы для решения своих актуальных проблем, в том числе проблем безопасности. Это логическое развитие процесса в евразийском пространстве, и в Украине этого должны были ожидать. Но на самом деле это все-таки неприятный симптом, поскольку другие варианты развития сотрудничества оказались не очень популярными. Я имею в виду тот же Таможенный союз, например. Формально он еще возможен и может состояться, но на практике его значение уменьшается, и не только тем, что многие наши потенциальные партнеры иначе выстраивают свое сотрудничество, но и многочисленными оговорками, которые уже выдвинуты Москвой в этом смысле. Украина не оказывается между и между, поскольку на Востоке или Северо-востоке ничего нового не сложилось и там нет отдельного центра силы. Мы остаемся в неопределенной ситуации и лишаемся реального маневра между Россией и Западом, каждый из которых долгое время ожидал от Украины более последовательных однозначных шагов, по крайней мере, следования провозглашенным целям, например интеграции в евроатлантическое сообщество. Сегодня очевидно, что Украина оказывается в относительной изоляции и альтернативных возможностей не имеет.
Этой Украине, которую мы сегодня имеем, я не могу посоветовать, что делать. Она не имеет достаточно ясных национальных целей и нормального партнерского потенциала. Она проиграет в любом случае. Украине надо становиться другой страной. И эта другая страна должна определять свои цели. Мы сегодня не можем отстаивать свои национальные интересы в отношениях с Россией, проигрываем евразийское пространство, и мы не реформированы настолько, чтобы стать хотя бы потенциальным участником общеевропейских процессов.
Что же касается Евразийского содружества, то у него есть частичное соотношение с Договором о коллективной безопасности. Речь идет о попытке вдохнуть новое дыхание в почти рассыпавшийся Ташкентский договор. Это связано с особой позицией Узбекистана и Туркменистана. Но за последние недели сложилась новая ситуация, связанная с выходом талибов к южным границам СНГ. Практически каждый из руководителей центрально- азиатских государств испытывает значительное давление со стороны исламского фактора, традиционалистов, и здесь они видят возможность использовать контрвлияние России. То есть здесь частично совпадает желание России сохранить военное присутствие, военно-политический контроль над этим пространством со стремлением руководителей этих государств сохранить собственную власть, опираясь на светские формы правления. Это среднесрочное совпадение интересов очевидно. Но в долгосрочном плане, с точки зрения экономических отношений, дифференциация интересов все более увеличивается, и в результате это будет оказывать давление на военно-политические договоренности. Россия — выгодный союзник для этих стран. Но не единственный и не достаточный. Все большую роль будут играть и другие актеры: для кого-то — Китай, для кого-то — Иран, Турция и, конечно же, Соединенные Штаты.
Наталия ТРОФИМОВА, «День»
