Прожив здесь почти десять лет, я по-прежнему больше всего удивляюсь тому, что одни и те же вещи происходят постоянно, и никто не пытается проанализировать — почему? Возьмем, например, последний скандал с Энергоатомом, неназванные руководители которого довели его фактически до банкротства, набив себе карманы с помощью теневых сделок (конечно, если бы все фактические банкротства в этой стране стали юридическими, произошел бы массовый скачок уровня безработицы, не в последнюю очередь среди «красных директоров», а реальный бизнес мог бы начать наводить мосты над пропастью между громадным инвестиционным потенциалом Украины и печальной действительностью — как первый шаг к вхождению в число стран Первого мира). Все это длится, в каком-то смысле, еще со времен дела БЛАСКО, когда существенная часть украинского торгового флота исчезла, и никому неизвестно, кто и сколько денег за это получил. На самом деле, многие из ставших капитанами промышленности и политики в бывшем СССР оказались в своем нынешнем положении именно благодаря подобным упражнениям в творческой бухгалтерии и моральной гибкости. Такой опыт подразумевает наличие политической культуры, сильно отличающейся от «официальных» разговоров о гармонии и национальной идее, которую, кажется, все ищут и никто не способен определить. В частных беседах бизнесмены могут иногда коснуться «особенностей ведения бизнеса» в этой стране, специфических черт, которые непонятны стороннему наблюдателю, а те, кому они понятны, не собираются давать пояснений. Если кого-нибудь поймают — дело всего лишь в невезении или неосторожности, а судебный приговор не оставляет следов...
То, что случилось с Энергоатомом, происходило множество раз и в других местах. Это проистекает из структуры интересов тех, кто контролирует нечто, не будучи его собственником. Их обогащение зависит от того, что им удастся тем или иным путем выжать из «своего» предприятия. Они, конечно, хотят привлечь инвестиции — при условии, что инвестор будет доволен тем, что ему полагается, по мнению управленцев, и ни в коем случае не вмешается в управление бизнесом, который, как ему кажется, он приобрел, и не попытается сделать основной мотивацией получение прибыли, а не прибыли для этих управленцев и «левые» трансакции. Они даже удивляются, почему инвесторы не становятся в очередь, дабы их «поддержать», вероятно, путая понятия «инвестор» и «меценат». А когда уже не остается ничего другого, они обращаются к этому универсальному «доброму дядюшке» — государству, за поддержкой, обычно в форме займов под государственную гарантию, которые, как всем понятно, вряд ли будут выплачены. И вряд ли в этом поможет основание Украинского банка реконструкции и развития, чтобы поддержать «инновации» на предприятиях, которые не смогли выбить деньги на эти проекты у международных финансовых учреждений, хотя в свое время те одобряли другие проекты, оказавшиеся неспособными выплатить долги. Все мы знаем, кому в итоге придется платить за «музыку».
