В начале 2000 года председатель Союза писателей Юрий Мушкетик
в программной статье называет имена только четырех прозаиков среднего возраста:
Евгений Пашковский, Вячеслав Медвидь, Олесь Уляненко, Степан Процюк. Но
этих писателей можно отнести только к одному из многих экспериментальных
направлений. Почему- то литературную славу Юрия Андруховича не очень-то
принимают в Киеве, о Софии Майданской никто из авторитетных критиков не
говорит, что это хороший прозаик, а успехи в приключенческом жанре С. Стеценко,
В. Шкляра или Л. Кононовича никто не собирается рассматривать на уровне
общенациональных достижений, ибо они, как оригинальные личности, каждый
в свое время в чем-то не согласились со всемогущим Союзом. Такая же судьба
постигла и роман Василия Рубана, поэта феноменального в украинской литературе
явления — «киевской школы». «На протилежному боці від добра» (Киев, «Український
письменник», 2000) начинал писаться еще в 1980 году, впервые опубликован
в журнале «Київ» в 1992 и, не удивительно, что тогда он стал резонансным,
поскольку замечательно вписывался в русло постперестроечной журнальной
прозы, на которую в обществе был не то что спрос, а настоящий голод.
Кажется, с тех дней прошло не просто восемь лет, а целая
эпоха. Но и в этой новой эпохе «На протилежному боці від добра» не является
бесполезным ископаемым литературы. Если тогда роман оглушал фактажом и
захватывал хроникальным стилем изложения событий, то теперь — мастерством
прозы, особым динамизмом языка (что редко есть у украинских прозаиков),
навальным сленговым ритмом. Имеем дело с литературой с верхней полки, щедро
насыщенной рефлексиями по поводу, допустим, Борхерта или Ницше, размышления
органически переплетаются с конкретикой сексуальных сцен — все, как и в
жизни рядового интеллектуала, переплетаясь составляет одну бесконечную
медитацию — жизнь на грани прозрения-безумия. Кстати, основные события
романа «На протилежному боці від добра» происходят в советском сумасшедшем
доме специального типа, где рассуждения о сульфазине и галоперидоле перемежаются
с политическими дискуссиями и лирически-сексуальными воспоминаниями. Когда-то,
еще в шестидесятые, прочитав в самиздате роман Василия Рубана «Помирав
уражений проліском сніг» поэт Иван Светличный сказал, что роман неплохой,
вот если бы политическую часть отделить от сексуальной. Это же касается
и романа «На протилежному боці від добра», лирическая часть которого страдает
от давления документальной. Многие сравнивают «На протилежному боці від
добра» с «Садом Гетсиманським» Ивана Багряного. Здесь, конечно, есть большая
разница в манере письма, однако со времени страшного 1937 года, «Сад» является
самым выразительным художественным свидетельством преступлений российских
шовинистов, и в этом смысле проза Василия Рубана несет подобную социальную
нагрузку.
В целом, среди написанного Рубаном — повесть «Мертвий штиль»
(не опубликована), роман «Помирав уражений проліском сніг», написан в 1970
году, а опубликован в 1994, романы «На протилежному боці від добра», «Любиш
не любиш» (не опубликован), «Берегиня» (1992). Если к этому прибавить книгу
«Бережа», опубликованную в журнале «Київ», то получается, что мы имеем
дело с масштабным прозаиком, чьи достижения в прозе современная критика
в упор не замечает.
