Есть такие хранители эталонов мер и критериев журналистики, на которые даже в самые смутные времена люди ориентируются и понимают, что пока они есть — есть у кого учиться и есть понимание того, что предпринимать, чтобы это не утратить. Но задача эта очень непростая и, ощутив горечь плодов свободы, многие отказались и разочаровались, некоторые ушли из профессии, а некоторые перешли в разряд сервисных служб и считают, что журналистика сейчас невостребованна. Тем не менее, уже появились какие-то новые имена, в том числе и на телевидении, которые все-таки как-то пробиваются и показывают, что реально можно и нужно для того, чтобы реальная журналистика жила, наверняка появятся и молодые, которые не знают, что такое «нельзя» в том смысле, который принес недавний опыт. Другое дело, что, может быть, они не получили опыта тех журналистских школ, на которые мы могли бы уже давно рассчитывать и надеяться, что они должны бы уже давно сложиться. Я думаю, что очень важен пример, который интересен и очень поучителен, когда один уважаемый функционер от журналистики на одной из недавних встреч с министром, который любит дружить с прессой, сказал, что у нас сейчас все — и Президент, и правительство — за независимую прессу, так давайте же выпьем за то, чтобы она у нас, наконец, появилась. Когда пришлось потом говорить мне, я сказала, что да, у нас все сейчас за свободную прессу — и Президент, и Кабинет реформаторов, и самые продвинутые министры-реформаторы, и висит риторический вопрос: а кто же против? Я думаю, что против журналисты. Мы в «Дне» когда-то писали, что нынешняя свобода «мочить» вызывает отвращение к свободе. И много раз изломанные журналисты мало способны на то, чтобы выпрямиться и воспроизвести что-то такое, что будет ласкать слух и радовать глаз. Придется провести достаточно большую терапевтическую работу для того, чтобы зарубцевались некоторые раны одних, а другие, чтобы научились быть более устойчивыми. Точно также это должна быть параллельная работа, потому что и в политическом спектре в обществе недостаточно центризма, нет новых идей, нет фондов, которые бы работали над привлечением молодых голов и каких-то новых идей для санации общества. Может быть, поэтому в политике достаточно много экстремизма, точно также и в журналистике, где исчезают профессионалы и появляются беспредельщики. Это по-настоящему опасно, потому что когда в изможденные организмы выбрасываются такие бациллы, похоже, что это ведет в противоположную от здоровья сторону. Я думаю, что мы получили болезненный и, может быть, очень ценный опыт перехода, и сейчас формирование украинской школы журналистики — дело вполне реальное. Потому что уже не столь очарованы всеми возможностями, но в то же время понимаем, насколько все это зависит от самих журналистов и от того чувства сопротивляемости, которое заложено в каждом человеке, считающем себя нравственным. Журналистика, дезориентирующая общество, по сути своей обречена на очень сложную проблему и, скорее всего, на деградацию. Поэтому как бы сложно ни было, нет другого варианта, нет другого пути и других возможностей, кроме как, учитывая все эти ошибки и получая все шишки, которые получили, пособирав их в отдельную корзину, выставив их на всеобщее обозрение, достаточно беспристрастно проанализировав, стараться делать то, что, по крайней мере, в газете «День» стремились делать. Да, может быть, кому-то не хватает той остроты, которая бывает в пиковые моменты политического развития, такие, как, например, выборы. Но, в принципе, наших правил для газеты, в которой нация общается сама с собой, мы стараемся придерживаться. Было бы лишь нам что сказать.
Главное — нужно делать усилия. Могут они быть точными или неточными, прежде всего нужно уйти от депрессии и мировоззрения пофигистов, когда утрачивается стремление что-нибудь удерживать. Ведь все знают, что нужно делать. А усилий для этого прикладывается слишком мало. Что касается журналистики, то можно очень много заниматься морализаторством, но в других странах разные свободы, в том числе и слова, приходили тоже очень непросто. Нигде никакие власти не любят, когда их контролируют и когда их подвергают общественному просмотру. Поэтому те, кто идут в журналисты, должны знать, что они выбирают такую профессию. А если они не хотят, то лучше их было бы готовить к какому-то другому занятию. Это в конечном итоге выгодно — жить в таком обществе, где существует независимая пресса. А для тех, кому слово «выгодно» ничего особенного не сулит, можно сказать, что интересно или не скучно. Есть один из авторитетов — это вечно молодой и вечно интересный человек Николай Амосов, который говорил, что все может в мире прискучить, кроме информации. Но в том подлинном смысле, который он в это вкладывает. И который, к сожалению, у нас потерян как вид, потому что, опять- таки другой афоризм, информация — это то, что кто-то хочет скрыть, все остальное — реклама. Вот когда у нас «реклама», пиар, с информацией поменяются местами, тогда и будет настоящая интересная журналистика. Конечно же, для этого нужна огромная просветительская и организаторская работа. В принципе, нужно просто очень сильно этого хотеть. Все еще.
