Первый в новом году «Родительский «День» продолжает искать ответы на вопросы, которые мы задали нашим читателям: что сегодня кажется вам наиболее важным в ваших отношениях с детьми? Что вам лично хотелось бы, а возможно, удалось дать вашим детям и что они взять отказываются? Напоминаем, что «День» ждет писем родителей по адресу: 04212, Киев-212, ул. Маршала Тимошенко, 2л; e-mail: [email protected] («Родительский «День»).
Галина ТАРАСЮК, член Национального союза писателей Украины, кавалер Ордена Княгини Ольги:
— Уже одно то, что газета «День» начала на своих страницах разговор (или дискуссию) на тему воспитания, на вечную тему «отцов и детей», мне кажется, является симптомом выздоровления нашего общества. Никакая идея, никакая борьба, никакой труд или творчество не имеют смысла, если это не во имя будущего, то есть тех же детей.
Но сама тема разговора настолько емкая и болезненная, что есть риск утратить чувство меры. Поэтому постараюсь ограничиться ответами на пунктирно очерченные вопросы. И начну с того, правильно ли нас воспитывали родители. Обо всех не скажу. Воспитание в семье — дело очень интимное, очень личностное. Но если обобщать насчет моего послевоенного поколения, то, думаю, правильно. Вся коммунистическая двойная мораль, насаждаемая школьными и внешкольными учреждениями, официальной педагогикой (которую мы ныне подвергаем беспощадному остракизму), на самом деле пересевалась через густое сито народной педагогики, в основе которой лежали христианские, проверенные тысячелетним опытом заповеди: «не убий», «не укради», «не лжесвидетельствуй», «чти мать и отца своего», «люби ближнего своего». Эти основы спасли мое поколение от тотального перевоплощения в павликов морозовых, стукачей, геростратов-храмоподжигателей и т.д., и т.п.
И сегодня основу общества — честную, порядочную, человечную — составляют те, кого замученные колхозной поденщиной родители воспитали (любой ценой!) идеалистами. Лично я очень признательна моим родителям-колхозникам за то, что они формировали у меня понятие о чести, порядочности, добро в идеале, быть может, даже прививая мне комплекс неполноценности, заставлявший мою детскую душу стремиться просто-таки маниакально к самосовершенствованию. Кстати, этот комплекс остался со мной на всю мою жизнь и зачастую был для меня незаурядным стимулом (вторым, не менее действенным стимулом, были враги). Припоминаю, что самой строгой наукой у мамы было предостережение: «Смотри, чтобы люди не смеялись» и «А что люди скажут?» Ну конечно же, меня — тогда юную максималистку — такое внимание ко мнению односельчан иногда злило, так как «люди» эти были не кем иным, как сплетницей с длиннющим языком бабой Марийкой, не всегда трезвой тетей Аней и другими, весьма далекими от совершенства людьми. Но как раз эта установка: «Что люди скажут?» — вынуждала, с одной стороны, осознавать, что жить в обществе и быть свободным от него невозможно, а с другой — побуждала стремиться быть лучше, совершеннее, недоступнее, пусть даже для примитивного обсуждения небезгрешных моих земляков. То есть как бы подвешивала меня за воротник к небу. И за это я глубоко благодарна моим родителям. И так же старалась воспитывать своих детей — интеллигентами. Потому что для меня понятия «идеалист» и «интеллигент» тождественны. Интеллигентность измеряется, на мой взгляд, присутствием в душе стремления к идеалу. Во всем. И тоже не жалею. Так как считаю, что дала детям основу, стержень, модель поведения, которая сохранит их при самых трагических обстоятельствах от падения на дно, не даст сломиться. Я в это верю и об этом молю Бога.
И мне кажется, что первые испытания материальными искушениями они выдержали с достоинством. Я поняла это, когда сын решил перейти из гуманитарной гимназии в престижный среди состоятельных украинцев экономический лицей. Первые дни обучения он был ужасно подавлен. Но я терпеливо ждала, когда он сам расскажет мне причину такого душевного состояния. И дождалась. Оказалось, что почти все его одноклассники, как и подобает детям «крутых», имеют собственные авто, их карманные деньги измеряются сотнями долларов...
Вполне естественно, что мой Назар чувствовал себя в такой компании чужим, бедным, второсортным и т.д. Так что мне ничего не оставалось, как прибегнуть к собственному примеру. И я спросила: «Ты знаешь, кто их родители? Нет. А они знают, кто твоя мама? Да. А у меня же никогда не было и нет больших денег, высокого кресла, магазина... У меня есть только доброе имя. А это, как ум и талант, за деньги не купишь. Учись, будь лучшим в учебе, поведении. И только так ты заставишь их считаться с собой».
Так и случилось. Дружбы не вышло, но мой мальчик выиграл свой первый идеалистический бой, а главное — понял, что есть другая шкала ценностей и человеческих достоинств, чем та, по которой правят бал деньги: ум, знание, достойное поведение — в конечном итоге, самоуважение. Нечто подобное пережила и моя дочь.
Вполне согласна, что воспитание — это не что иное как навязывание детям не только своих принципов, но и комплексов. Я очень переживала, что как раз с «совершенными» принципами навязала им и комплекс несовершенства. И не знала, как он проявит себя, не загонит ли моих детей в тупик? Или же будет мучить постоянной потребностью в самосовершенствовании? И я благодарна Богу, что перевесило второе. Я это осознала, когда Леся на четвертом курсе университета издала книгу переводов стихов австрийских поэтесс в собственном художественном оформлении. И вместо того, чтобы возгордиться, зазнаться, сказала: «Не могу смотреть на эту книжку, столько в ней недостатков».
Вот так жизнь делала детей прагматиками, заставляя их искать свою общественную и даже экономическую нишу.
И еще одно: моральные принципы передаются ребенку не наставлениями, а собственной жизнью. Как ни пытаешься что-то там навязать — ничего не получится, если сам руководствуешься в жизни другой моралью. Дети очень чувствительны к фальши. И усваивают как раз то, что с изнанки...
Когда другие дети гуляли, развлекались, мои посещали различные школы и кружки. «Ты отбираешь у них детство», — говорили мне тогда, когда я всего-навсего приучала их к труду и хотела показать, что в мире есть вещи, намного более интересные, чем скитания по улицам, алкоголь и наркотики. И они не противились, так как видели перед собой простую модель жизни, где не пьют, не гуляют, не воруют, не берут взяток — а работают.
Но все же сегодня порой мне становится страшно: не превысила ли я в какой-то мере свои полномочия, стараясь защитить их в детстве и отрочестве от проблем своим авторитетом и заботой? Собственно, это грех всех моих ровесников, которым пришлось самостоятельно, без «мохнатой руки» пробивать себе дорогу в жизнь. Поэтому, набив на упрямых лбах не одну шишку, пытались хоть как- то защитить своих детей от жестокого мира, поневоле благоприятствуя их инфантильности. А теперь боимся, что они еще не совсем ориентируются во всех сложностях нашего переходного периода, слишком идеально воспринимают людей, не предприимчивы... Я глубоко убеждена, что человек — это воспитание всего лишь на 50%, на 25% — это наследственность, а на 25% — характер. Поэтому, учитывая эти составляющие, стремилась дать им соответствующие их врожденным задаткам образование и профессию. «Гуманитарной» дочери — знание европейских языков и специальность художника-дизайнера. Способному к точным наукам сыну — возможность сочетать экономические познания со знанием компьютера.
Это все, что смогла дать и что они взяли от меня, «приплюсовав» к нравственным принципам. А от чего же они отказались? Вероятно, от моего «экстремизма», увлечения политикой, общественной активности. Дети спокойно относятся к таким понятиям, как патриотизм, национальная идея, государство. Во всяком случае, они не идеализируют эти понятия и не собираются сложить за них голову, как учил меня отец — большой патриот и подвижник национальной идеи.
Мои же дети, если можно так сказать, спокойные идеалисты с прагматическим уклоном.
И это вполне понятно. Потому что как бы я ни пыталась навязать им свои идеалы, они уже руководствуются собственным опытом, собственными разочарованиями, собственной переоценкой ценностей. Десять лет своей жизни они прожили в одном государстве, десять — в совсем другом. Еще вчера официальная педагогика учила их молиться одним идеалам, сегодня же — совсем противоположным. К большому сожалению, ни педагоги, ни родители «по текучке» не сумели ни заметить серьезности такой «ломки» юных душ, ни даже как-то помочь детям определиться в этом броуновском движении идей, в этом общественном хаосе; в государстве, где даже те, кто сверху, не знают, какое государство они строят, где в герои нашего времени возведены паханы, воры, киллеры, проститутки.
Так что, похоже, мы зря сокрушаемся, чтобы, Боже упаси, наши дети не выросли идеалистами. При такой жизни идеализм не приживается. Сегодняшним детям пришлось уже больше увидеть и пережить еще худшее, чем их родителям и дедам, вместе взятым: ненужность, невостребованность ни обществом, ни государством. У них нет веры ни в Бога, ни в государство, ни в будущее.
Перспектива моих детей с двумя их образованиями — безработица в собственном государстве либо поиски работы за границей. В обоих случаях — это судьба изгоя. По крайней мере, на протяжении будущего полу
Такой ли Родины я им желаю и такой ли жизни? Не идеализируя никакую другую страну (слава Богу, мне довелось на своем веку и побывать, и увидеть), ни одну власть, все-таки хотела бы, чтобы мои дети — интеллигенты-идеалисты — могли прожить в своем государстве достойную человека жизнь, не предавая принципы чести, порядочности, человечности, согласно которым жили их родители, деды и прадеды. И чтобы они не боялись расправы за верность этим принципам.
Следовательно, нужно что- то делать. В любом случае — не молчать. Молчание ягнят не содействует воспитанию полноценного человека. И гражданина — также.
