Игорь Билозир погиб, защищая украинскую песню. Погиб уже в независимой Украине, в «цитадели украинского национализма» — городе Львове.
И все же его смерть не была случайна. Композитор стал жертвой не столько «коварных москалей», сколько...нашего неумения возрождать язык.
Наступление русского языка в Львове является закономерным, он без особых усилий заполняет те «ниши», которые мы сами почему-то ленимся занять.
Создается впечатление, что в украинском арсенале есть только традиционная «гайдамацкая» модель патриотизма, основным признаком которой является отсутствие государственнического мышления. «Накапливать протест» с тем, чтобы потом эффектно «выпустить пар» — вот и все, на что способны наши замечательные ребята. Кто эффектнее «выпускает пар» — тот и самый большой патриот!
Так было и раньше. Украинство постоянно существовало в узком диапазоне между рабской бездеятельностью и восстаниями (или погромами), после чего устанавливалось еще худшее рабство. Чего-то мудрого, взвешенного, государственнического практически не было или же было его слишком мало.
Поэтому наиболее дальновидные львовяне опасаются, что после погрома кофейни «Цісарська кава», (где и произошел инцидент), после резолюции веча: «причиной разгула терроризма является то, что оккупанты все еще не выселены из наших земель» возрождать язык...опять не будет кому. Мало того, трагедией могут воспользоваться силы, которые отнюдь не назовешь государственническими.
Вот какое «мудрое» решение навязывается львовянам в одной из местных газет, которая, похоже, потихоньку примеряет на себя сепаратистские лавры газеты «Підкарпатська Русь» (известный рупор неорусинства на Закарпатье):
«Галичина тянет на себе, как вол, эту бесформенную массу, пытаясь привить хотя бы веточку украинства, а она не хочет, она упирается и все глубже погружается в болото русификации. Зачем нам такая Украина? Она погибает сама и, как камень на шее, тянет и нас за собой...»
Насколько последовательно «Підкарпатська Русь» критиковала галичан, обвиняя их во всех бедах, настолько же настойчиво эта газета подталкивает читателя к мысли, что лучший выход для Галичины — это...автономия.
Даже один молодой политик (якобы патриот и государственник), припертый к стене фактами после похорон Игоря Билозира, выдавил из себя: «Хотел ли я автономности Галичины? По-видимому, хотел бы».
Будем надеяться, что большинство галичан мыслит конструктивнее. Хотя и не исключено, что неоднократно повторенные и пережеванные изречения типа: «бесформенная масса» и язвительные карикатуры на «восточников» будут формировать у читателей этой газеты мнение: основные враги украинской государственности — «москали» и «восточники». На чью мельницу льем воду, господа?
Основной бедой Украины (и Галичины в том числе) является рабский менталитет украинцев. В Галичине рабства не меньше, просто оно другое, «церковное», тогда как на Востоке «красное», коммунистическое.
Вот как смотрел на роль церкви Великий «восточник» Василий Стус: «Наш индивидуально-западный дух, спертый догматическим византийским православием, так и не смог освободиться из этой двойственности духа, двойственности, которая сформировала впоследствии комплекс лицемерия».
Разве не так? В траурной церемонии 30 мая приняли участие десятки тысяч верующих, многие иерархи греко-католической церкви, священники. Люди держали плакаты: «Для убийц Игоря Билозира восстановить смертную казнь!» (на этом же плакате виселица с петлей) или: «Не засудит суд — казнит народ!» В этот же день люди сочиняли гневные стихотворения, где были такие слова: «Москаль ще сіє мор i згубу й свій зматований «язык»... или: «Катам не жити! Кров за кров!» На домах появились надписи: «Долой русскую культуру!», «Смерть кацапам!»
Казалось бы, все это следствие безграничной скорби и любви к композитору, чьи песни знала и любила вся Украина. Но почему же тогда на счет помощи композитору (пока он был еще жив) пришло... 45 гривен?
Не является ли это лицемерием, о котором писал Василий Стус?
В резолюции веча, которое состояло из верующих галичан, находим на каждом шагу: «Наказать», «освободить», «прекратить трансляцию», «лишить помещений», «запретить», «выселить оккупантов» и т.д. Разве это христианство?
Создается впечатление, что церковь или же не слишком популярна в народе, или же ее устраивает такой невысокий уровень своих верующих. Если церковь за согласие между людьми различных национальностей, то она уже могла бы сыграть заметную роль в диалоге между украинской и русской общинами города Львова.
Если же церковь не хочет этого делать из-за своего слишком высокого украинского патриотизма, то почему она до сих пор не содействовала развитию украинской песни в регионе? Почему не помогла тому же Игорю Билозиру, у которого не было денег даже на празднование юбилея ансамбля «Ватра»? Почему не финансирует, скажем, сеть школ «боевого гопака», где закаляют дух бесстрашные «украинские самураи»?
Было бы этих парней больше, никто бы не посмел запрещать украинскую песню во Львове... А раз церковь не делает ни первого, ни второго, то такая уж ли она «христианская» и такая уж ли она «патриотическая»?
Все это я рассказываю для того, чтобы патриоты-галичане поняли: «восточник», который освобождается от «красного» рабства, не найдет ничего привлекательного и в рабстве «церковном». Его настороженность по отношению к религиозной Галичине оправданна. Ему не нужна христианская церковь без христианской любви, не нужна и псевдопатриотическая «показуха».
Кстати, Василий Стус мудро подметил, что византийский дух «привел к женственности духа как атрибуту нашей духовности». «Восточники» это интуитивно чувствуют.
Вот что пишет простая сельская женщина с Киевщины Ирина Котик («День» № 97): «В менталитете украинцев слишком много женского. Даже доброта — женская. Т.е. украинцы не способны ни любить, ни быть внутренне лояльными к людям в чем- то более высоким, более успешным по сравнению с ними».
Вот вам и объяснение нелюбви галичан (более женственных, ибо более религиозных) к русскоязычному населению, которое, без сомнения, является более «успешным» в силу ряда причин. Цитирую далее Ирину Котик: «Женщина (читай: «Галичина». — С.Л. ) никогда не пойдет на риск ради отдаленной цели, лучше будет довольствоваться минимальным. И она слишком приземленная, чтобы сформировать полноценное, стратегически ценное мировоззрение нации. Казаки когда-то искусственно отмежевывались от женщин, по-видимому, почувствовали в этом определенный смысл...». Вот так и «восточник», этот потрепанный, битый жизнью парень, «держит дистанцию», воспринимая Галичину как слишком эмоциональную, несколько даже неуравновешенную женщину.
...Теперь о «полноценном, стратегически ценном» мировоззрении нации: «Высокий интеллектуальный потенциал — вот единственная надежда», — считает Ирина Котик, этот мудрый «казак в юбке» с Киевщины. Эту же мысль пропагандирует Михаил Краснянский из Донецка: «Шанс Украины — в ее интеллекте» («День» № 93).
Еще более категоричен в этом плане Сергей Удовик («Способна ли Украина осуществлять реформы?» «День» № 31). Он высказывает опасение, что Украину могут окончательно покинуть «уцелевшие интеллектуальные кадры, и до 2004 года она как страна может прекратить свое существование или присоединится к России, или расколется на две части: Левобережье перейдет за долги к России, а Западная Украина поглотится Польшей». (Может, именно учитывая эту перспективу, мусируется идея об автономии Галичины? Но в составе Польши украинской песне было бы еще более трудно! — С.Л. ).
Следовательно, если говорить о «стратегически ценном» мировоззрении нации, то здесь напрашивается вывод: погибнем, если не станем рачительными хозяевами! Беречь интеллект — это значит уважать и русских, русскоязычное население. Нужно научиться развивать свой язык без ущемлений и запрещений других языков. Без опостылевшего для украинского уха: «Не пущать!»
«Заработает» интеллект — и Украина станет более богатой! В богатом государстве не будет потребности стоять насмерть, защищая украинскую песню. И теперь, если ее и язык украинский кто-то не любит, то только потому, что нередко с украинством, с независимостью связывают наше «сползание» в пропасть и ту нищету, которая «окружила» всех нас.
Я понимаю, есть определенный риск в объединении украинских и русских (или русскоязычных) интеллектуальных сил. Украинский язык опять может оказаться неконкурентоспособным, а «объединенный» интеллект может тянуть нас в новый, невыгодный для нас союз.
Но на этот риск надо идти, победить свою «женскую» сущность, не довольствуясь «минимальным» (ибо его слишком уже мало!), помня о перспективе 2004 года (или пусть даже позднее — какая разница?).
Независимой Украине не нужен «свой» Ольстер (а убийство Игоря Билозира показало: даже конфликт между четырьмя людьми может привести к фатальной поляризации в обществе, если в нем отсутствует гармония между двумя этническими группами). Украине нужно объединять, мобилизовать свои интеллектуальные ресурсы.
Что касается языкового возрождения, то скажу без колебаний: язык также должен возрождать интеллект, а не эмоции. Мы должны научиться ценить интеллект и его носителей. После того, как побили Игоря Билозира, в львовской прессе появилась только одна статья, идеи которой внушили надежду на то, что дело все- таки сдвинется с места.
По крайней мере, если Львов (как и вся Украина наконец) поддержит автора статьи депутата Львовского городского совета В. Витковского. В статье «Трагедия, которой могло бы не быть» он призывает: «Трагедия, которая произошла, должна, наконец, вывести нас из этого блаженно-маразматического расслабления. Мы делаем не то, что нужно делать! За это над нами издеваются и унижают нас. (...)
В Украине, в целом, и в Галичине, в частности, господствует абсолютно порочная (если можно сказать — «алхимическая») концепция языкового возрождения. В течение долгого времени я пытался привлечь внимание к существованию альтернативных концепций. Но, по-видимому, проповедник компьютеризации среди папуасских племен гордился бы более значительными достижениями... В украинском обществе высокая «инновационная непроницаемость», а консерватизм национально сознательной среды остается вообще «непробиваемым...» («Поступ» 25.05.2000).
...Я вспоминаю страстные, талантливые статьи этого автора в львовской прессе. Может, хотя бы теперь, после происшедшей трагедии, мы наконец перечитаем их внимательнее?
Я был бы рад, если бы мне посчастливилось в родном городе вместо эмоционально-гайдамацкого лозунга: «Долой русскую культуру!» увидеть более конструктивное: «Долой украинский консерватизм! Ни дня без шага вперед!»
