Британский аналитик Джеймс Шерр давно «сопровождает» Украину в вопросах безопасности и обороны. Он почти никогда не ошибался в своих прогнозах относительно возможного развития политической ситуации в Украине и того, как на это будет реагировать Запад. Именно поэтому к его рекомендациям всегда прислушиваются эксперты как в Украине, так и за границей. Шерр постоянно участвует в международных мероприятиях, на которых обсуждаются вопросы безопасности и обороны и которые, в частности, касаются Украины. Потому украинской власти, стремящейся получить ПДЧ и быстрее интегрироваться в НАТО, по-видимому, будет полезно услышать его рекомендации относительно путей достижения этой цели. О том какая опасность угрожает Украине в связи с известными заявлениями российского президента, который ставит под сомнение территориальную целостность украинского государства из-за его намерения вступить в НАТО. Могут ли украинские силовые структуры справиться с новыми вызовами и угрозами? Об этом — «Дню» в эксклюзивном интервью эксперта Передовой группы научных исследований и анализа (Великобритания) Джеймса ШЕРРА.
— Господин Шерр, что, по вашему мнению, должна сделать Украина для того, чтобы получить ПДЧ в декабре и разрешить все определяющие вопросы, о которых говорилось в коммюнике саммита НАТО в Бухаресте? Какими являются шансы Украины получить ПДЧ в конце этого года?
— Ключевым вопросом, как было отмечено в коммюнике, есть не ПДЧ, а членство. Получит Украина ПДЧ в декабре или в другой раз, центральным вопросом является уверенность НАТО в Украине и уверенность Украины в НАТО. В коммюнике не говорилось о «решении каких-то определяющих вопросов», но «решение вопросов, которые не потеряли важности». Каждый из этих вопросов касается обязанностей Украины, связанных с членством и собственно членства. Союзники должны быть уверены в более долгом сроке, не следующих семи месяцах, а их уверенность была недавно подорвана. Если Украина сосредоточится на краткосрочных результатах, уверенность так и останется подорванной. Существует обеспокоенность, о которой известно всем: она касается демократического выбора, не только в течение выборов, но и после них; дискредитация институтов, которые должны быть государственными институтами, а не инструментами для политических фракций и клик; закостенело неровный характер реформы в сфере безопасности; отсутствие уважения к профессионалам и профессионализму; отсутствие любой серьезной попытки усилить целостность и независимость судебной ветви власти, и до сих пор отсутствие любой убедительной стратегии, направленной на уменьшение непопулярности НАТО в стране. Также есть специфические вопросы, связанные с плохой координацией реформы на высшем и рабочем уровнях, реактивацией политического и стратегического диалога с НАТО по проблемам региональной безопасности и установление механизма на высоком уровне, благодаря которым Украина смогла бы преодолеть проблемы и стрессы перехода к ПДЧ и членству.
Никто внутри НАТО не требует «решения» этих вопросов, а надлежащего серьезного отношения к ним. Позвольте мне обратить внимание на несколько пунктов.
Во-первых, политика. Ключевым вопросом для союзников НАТО является не консенсус, а ясность. То, что они видят сегодня, — бардак.
Восприятие Украины как разделенной страны является намного менее разрушительным для ее перспектив, чем восприятие ее как безалаберщины. Союзники чрезвычайно спокойны относительно того, выживет ли «оранжевая» коалиция, или на ее место придет коалиция Партии регионов. Это дело только Украины. Что они не могут потерпеть, так это утверждение Президента, что он поддерживает «оранжевую» коалицию в то время, как его люди делают все, чтобы ее разрушить, или то, что премьер-министр (Юлия Тимошенко. — Ред. ) «исключает» коалицию с Партией регионов, между тем объединяя силы с ними в конституционном проекте, разрушающем президентство Виктора Ющенко сегодня, а завтра — ее собственное. Как могут соблюдаться национальные интересы, когда политический сценарий меняется дважды в неделю? Кто может доверять вам тогда, когда никто не имеет в виду то, что говорит? Как может Украина работать над «вопросами, которые являются до сих пор важными», без стабильности, лидерства и тяжелого труда? Поэтому чем раньше состоится расстановка политических сил, тем лучше будет для Украины и лучше для ее отношений с внешним миром.
Во-вторых, отношения с НАТО. В течение прошедших месяцев, а именно в течение недель после «письма трех», выработалась привычка объявлять «принципиальные» требования, а потом оставлять комнату с праведным возмущением, когда по определенным причинам члены НАТО не могут согласиться с этими требованиями. Соединенные Штаты, которые являются сверхдержавой, потеряли свое влияние в Европе, когда вели себя таким образом, и сейчас они начали делать выводы. Украина, которая не является сверхдержавой, тоже должна делать выводы. Категорический подход «сейчас или никогда» к ПДЧ разрушил шансы Украины получить ПДЧ. Как и припев «мы будем работать с нашими друзьями». Саммит в Бухаресте должен был продемонстрировать раз и навсегда, что НАТО не Варшавский договор, а организация, принимающая решение при помощи консенсуса. Потому одинаково важно нравиться тем, кто может сказать «нет», как и тем, кто скажет «да».
В-третьих, Германия. Если начнется настоящий диалог, если люди захотят слушать, они могут узнать несколько вещей. Во-первых, украинцы могут открыть, что в то время как Россия является фактором, который усложняет их прогресс с Германией, это все же не важнейший фактор. Самым главным является то, что Германия не уверена в решительности Украины решить свои проблемы. Если вы стремитесь изменить такое восприятие, это должно быть сделано при помощи действий. Должно быть изменение тона. Если вместо того, чтобы говорить «вы должны предоставить», украинцы будут говорить «мы должны предоставить», они получат больше уважения и внимания. Если вы говорите, «что спешки в принципе нет», вы должны дать понять, почему на практике слишком большая задержка будет вредной: ведь, если момент будет потерян, украинцы, поддерживающие НАТО, будут деморализованы в то время, как противники НАТО станут сильнее.
В-четвертых, Россия. Какая позиция России? По словами президента Путина в Бухаресте 4 апреля, «если вы представите вопрос НАТО, вы можете дойти до точки, где государственность Украины окажется под сомнением». Для кого? По словами президента Путина, «мы не имеем права вето, и не пытаемся никуда вмешиваться». Но «мы также имеем собственные интересы». Где? «На юге Украины, где проживают исключительно россияне. Крым присоединили к Украине только по решению Политбюро Коммунистической партии Советской Украины. Не было ни одной государственной процедуры передачи этой территории».
Думаю, будет рассудительно допустить, что интересы России будут влиятельнее ее уверений. Также будет рассудительно допустить, что вопросы, которые якобы были решены при помощи соглашения между Россией и Украиной от 1997 года, могут быть открыты в любой момент.
— На самом ли деле опасность является такой серьезной?
— Прислушайтесь к тому, что говорится. Посмотрите на Крым. Какой является ситуация в межэтнических отношениях сегодня, по сравнению с 2005 годом? Есть ли где-то еще пункты для хрупкости и потенциального несогласия в Украине? Если мы об этом не думаем, мы не думаем вообще. Я убежден, что определенные элементы в государстве Украина думают. Но должно быть высшее общественное сознание, почему именно они думают об этом, ведь в конце концов значение имеют интересы страны, и именно страна должна работать дружно над этим. На мой взгляд, мы должны подумать о двух отдельных опасностях: дестабилизация, то есть действия, направленные на ослабление Украины; и провокация, особенно провокации, которые направлены на разрушение имиджа Украины за границей. И принципиальные средства осуществления опасностей — деньги. Даже хулиганы на улицах Киева могут разрушить имидж Украины, если их хорошо профинансируют и сориентируют. Мы не смеем забывать об экономическом присутствии тех, кто выступает против не только ПДЧ, но и в общем евроатлантического курса, который в Украине установился в 1991 году. В связи с этим, мы не можем забывать о том, что Черноморский флот — это экономическая целостность, а не просто военно-морская.
— Могут ли украинские силовые структуры справиться с такой деятельностью?
— Возможность такой деятельности усиливает необходимость консолидировать сектор безопасности и расширить его финансирование. Начиная приблизительно с 2003 года, СБУ фундаментально трансформировалась как институт — и в лучшую сторону. В четком смысле, возможно не самом широком, закончился процесс отхода от структуры КГБ. Но до сих пор существуют проблемы по финансированию, и они могут заостриться на низших уровнях и в регионах, где авторитет государства ослаблен. Но в общей схеме государственной безопасности СБУ занимает относительно сильную позицию, как министерство обороны и вооруженные силы, а также, с определенными ограничениями, Государственная пограничная служба и Государственная налоговая администрация. Некоторые другие структуры являются более проблематичными. Если говорить о важнейшей — МВД, реформа является неровной, и это беспокоит. Каждый украинец знает, что милиция — это структура, где состоялось меньше всего реформ, и с перспективы национальной безопасности наиболее уязвимая.
— Много украинских и иностранных экспертов говорят, что Украине не хватает стратегического видения в достижении цели интегрироваться в евроатлантические структуры. На ваш взгляд, играет ли здесь роль СНБО, принимая во внимание, что бывший министр иностранных дел Константин Грищенко стал первым заместителем секретаря СНБО?
— После того как Ющенко занял должность Президента в январе 2005 года, СНБО стала политизированной в трех случаях. Результатом стала огромная потеря экспертов настоящего калибра. Я считаю, что назначение на эту должность Грищенко имело целью остановить этот процесс. Но вред сделан, и возможно ли что-то подчинить за короткий промежуток времени — это вопрос. При нынешнем секретаре Раисе Богатыревой наняли других людей, и вопрос состоит в том, многие ли из них разделяют взгляды Президента, касающиеся НАТО и других вопросов национальной безопасности. Поэтому сомнительным является, восстановит ли СНБО позицию и компетенцию, которые были на высоте во времена Владимира Горбулина. Невзирая на это, существует острая необходимость лучшей координации в сфере обороны и безопасности: строго профессиональной координации, построенной не на персонализации или принадлежности к определенной партии. Также существует острая потребность в координации на уровне глав отделов различных учреждений, сталкивающихся с подобными проблемами. Как можно удовлетворить эти потребности? Я думаю, что это является предметом для серьезной дискуссии между Украиной и ее партнерами в НАТО. Можем отметить одну хорошую вещь: со времен саммита в Бухаресте состоялась более открытая дискуссия между профессионалами и их коллегами в НАТО, чем раньше.
— Верите ли вы, что украинское правительство осознает названные выше угрозы и проблемы и имеет ли оно возможность вместе с Президентом преодолевать их, принимая во внимание то, что правительство пытается создать Центр европейской интеграции, а не интеграции в НАТО?
— Я уверен, что существует много людей, осознающих существование этих угроз на уровне их ответственности. Чего я не вижу, так это адекватного понимания и поддержки на стратегическом уровне: возможности видеть точки на доске и соединить их.
— Потому вопрос механизма координации остается?
— А как же. Не должно существовать догм относительно того, какой институт должен этим заниматься и где это будет происходить. Но это следует сделать, и это должно быть сделано на самом высоком уровне. Используя военную аналогию, должна существовать перспектива генерального штаба, а не перспектива военных сил. Это требует знаний, авторитета и лидерства. Сейчас их недостает.
P.S. Господин Шерр подчеркивает, что взгляды, высказанные в интервью, принадлежат исключительно автору и могут не совпадать с политикой правительства Великобритании.
