— Представьте большое поле, где практически ничего нет, на котором растет большое ветвистое дерево. Это яблоня, а не тополь, у нее увешанные яблоками ветви, она статная. А поле ровное-ровное, пустое-пустое...
Впечатление, что общество есть, — советское общество, условно говоря, украинское, а фактически — его нет. Так Мария Авксентьевна сидела в хате, поджав больную ногу и латала мешки, — рассказывает «Дню» искусствовед и телекультуролог Людмила Лысенко, пытаясь вложить в несколько десятков предложений 30 лет знакомства с Марией Примаченко (по паспорту — «Примаченко». Сама Мария Авксентиевна называла и подписывалась «Приймаченко». Споры по поводу правильного написания фамилии художницы в искусствоведческих кругах продолжаются и сегодня. — Ред.) — в свою повесть «Земля и время Марии Примаченко» и посвященные ей фильмы. — Первые ее картины были на берегу реки Болотянки. Она разводила старые торфяники и палочкой рисовала. Небольшая волна набежит — новый рисунок.
Вторая волна — снова новый рисунок. Небеса плыли — это тоже рисунок, ветер — материальный, цветы — материальны, все материально.
Она была фантастически красивой ренессансной женщиной. Ее душа совмещала колоссальную силу и щемящую тонкую нежность и беззащитность. Она от малейшего слова, даже взгляда могла плакать, расчувствоваться от того, что закат солнца — такой, и что сегодня в огороде подсолнечник расцвёл. Мария Авксентьевна рисовала левой рукой — та, что ближе к сердцу, образы хватала на лету.
Сначала накладывала светлые цвета, потом более темные — как писанку делают, говорила, что «так мне идет». Она была очень трудоспособной. Нет ни одного художника — и в народном, и в профессиональном искусстве, — который имел бы тысячи работ. Она дышала — и писала. Это был образ жизни.
Когда Мария Авксентьевна рисовала льва, она его не видела. Ей сказали, что это будто большая кошка с гривой. Она угадывала формы, настолько могущественным было ее художественное воображение.
«НА ПЕСКЕ РИСОВАЛА ВСЯКИЕ ЦВЕТЫ...»
Мария Примаченко, искусство которой называют «наивным», «примитивистским» или же «искусством святого сердца», родилась в 1908 году. Фактически всю свою жизнь она прожила в селе Болотня на Киевщине. Для неё, больной с детства, отрадой стало рисование. Вот что рассказывала сама художница о начале своего творчества: «Как-то у хаты, над речкой на усыпанном цветами лугу пасла я гусей. На песке рисовала всякие цветы, увиденные мной. А потом заметила синеватый ил. Набрала его в подол и расписала нашу хату...» Эту цитату приводит Наталья Самрук, автор предисловия в изданном к 100-летию со дня рождения художницы каталоге.
Марию Примаченко «открыла» в 1936 году киевлянка Татьяна Флор, готовя выставку народного искусства. Впоследствии ее пригласили в экспериментальную мастерскую при Киевском государственном музее. В конце 30-х ее работы уже путешествуют по Европе. А в 1937 году на Всемирной выставке в Париже Мария Примаченко получила Золотую медаль. Пабло Пикассо, увидев работы Марии Авксентьевны в Париже, сказал, что преклоняется перед этим чудо-искусством гениальной украинки. Позже ее работы увидели в Италии, Австрии, США, Канаде, Швеции, Японии, Китае, Бельгии, Болгарии, Венгрии, Польше, Дании, Португалии, Чехии, Германии, России, Грузии, Армении, Латвии, Литве, Эстонии, Узбекистане, Казахстане и других странах. После начала Второй мировой войны художница вернулась из Киева в Болотню. Война отняла у нее мужа, который, уйдя на фронт, так и не увидел сына Федора, и которому она до конца жизни хранила верность. Остаток жизни Мария Авксентьевна провела в родной Болотне. В 1960-х годах ее «открывают» снова — сначала искусствовед и кинодраматург Григорий Местечкин, а впоследствии и московский журналист Юрий Рост, опубликовавший ее фотографии в «Комсомольской правде». В 1966 году Мария Примаченко получила Государственную премию имени Тараса Шевченко, а потом и звание заслуженного деятеля искусств и народного художника. Во «Всемирной энциклопедии наивного занятия живописью» (Белград, 1966) ее работа украшает обложку.
Исследовательница творчества художницы Нина Велигоцкая утверждает, что, кроме занятия живописью, Мария Примаченко вышивала (говорят, носила только вышитые собственноручно рубашки), занималась керамикой и даже иллюстрировала книги, выходившие в начале семидесятых годов в издательстве «Веселка».
Потомки Марии Примаченко — тоже художники: ее сын Федор, умерший в августе этого года, а также двое внуков.
ТОЛЬКО ТВОРЧЕСТВО
Год Марии Примаченко, инициированный Президентом и посвященный столетию со дня рождения художницы, открыл Всеукраинский конкурс «Примаченко і Я. Парад мистецьких подій». Творческие фантазии молодых украинских художников — иллюстрированные примаченковскими мотивами одежда, кружки, листовки, шрифты — это фактически экстракт творчества Марии Примаченко, адаптированный к нуждам современного общества. Возможно, Украине от этого станет радостней и теплей...
К столетию художницы усилиями нескольких галерей («Родовид», «Я галерея», «Лавра») и Министерства культуры и туризма уже издан каталог ее работ. Хотя, только одной музейной коллекции — Запорожского областного художественного музея, где сформирована подборка «Дарую Вам сонце».
В киевской галерее «Лавра» собрались те, кому посчастливилось лично знать художницу при жизни, но преимущественно те — кто познавал ее через искусство. Министру культуры и туризма Украины Василию Вовкуну повезло.
— Это произошло в начале 90-х, когда Мария была уже в очень преклонном возрасте, она мало ходила, больше — лежала, и, лежа, рисовала, — рассказывает министр. — Мы приехали к ней зимой на ее день рождения, который она отмечала на Щедрый вечер. Мы приехали с вертепом. Конечно, Мария была рассержена на то, что не предупредили, но мы зарезали козу, выкопали из земли самогон, а Мария делала вареники. Такая была забава.
Я мечтаю о музее (в предисловии к упомянутому каталогу создание музея Марии Примаченко Василий Вовкун даже называет своим долгом. — Прим. «Дня»), памятник. Я думаю, что это вопрос времени, и он будет решен, потому что Мария становится не только украинским, а и всемирным явлением. Вы знаете о том, что ее картины есть в японском букваре? И на этих зверях японцы своих детей учатся колористике, фантазии. Мария — не аутентичная наивная художница, это сельская женщина в образе современного гения.
Провозгласив, что следующий год станет годом, когда «Мария будет признана гением мира», Василий Вовкун конкретизирует:
— Планы грандиозные и большие. Я поручил это дело двум кураторам — режиссеру Сергею Проскурне, а над выставками будут работать Павел Гудимов и Лида Лихач. Картины Марии Примаченко побывает во всех регионах Украины и заграницей. Мы поставили перед собой задачу, чтобы это было нетрадиционное представление Марии. Мы хотим, чтобы ее произведения были везде — начиная с детской игрушки, горшочка, одежды — до обобщенных образов. Каждый может прийти со своей идеей. Если она будет интересна, мы ее будем рассматривать и приобщим к проекту. Также на территории Лавры на днях откроется огромная выставка художницы. Кроме того, я только что подписал письмо на имя директора «Третьяковки», и в Москве тоже будет показана большая коллекция ее работ. Мне кажется, сегодня стоит очередь к Марии.
В Киеве уже появилась улица Марии Примаченко, в Днепровском районе. Знаменательно, что именем художницы названа бывшая улица Ильича. Об этом «Дню» рассказала Ольга Левченко, вице-президент и директор Всеукраинского благотворительного фонда Марии Примаченко. Фонд был основан еще в 1994 году. Тогда его задачей было популяризировать искусство художницы, сегодня — планы уже глобальнее.
— Самое главное, чтобы и здесь, и заграницей понимали, какие гениальные люди живут в Украине, — говорит Ольга Левченко. — Мы хотим создать музей наивного искусства Украины, тем более, что совсем недавно вышел Указ Президента Украины о его создании. Мы уже говорили об этом с киевским мэром, и он при Президенте лично пообещал мне поддержку в основании музея. Улицу в честь Марии Примаченко уже назвали, готовится еще серебряная монета с ее работой и портретом, а также конверт.
Во время презентации проекта «Примаченко и Я» были представлены известные фотоработы упомянутого Юрия Роста — фотографа, который зафиксировал художницу при ее жизни. Он хорошо знал Марию Примаченко и описывает свою с ней связь как «божественную». Ему не нравится идея с таким переосмыслением творчества художницы, которое предложили организаторы.
— Я еще не видел всего, но уже заранее это все не люблю, — категорически отрезал он.
Точно так же, скептически относится к этой идее режиссер Олесь Санин:
— Когда-то на могиле Мольера его самый лучший друг, завлит по нынешнему театру Мольера, сказал: «Теперь для славы Мольера ничего не требуется, он нужен для нашей славы». Картинки в «фотошопе» можно так составить и этак, —это дизайн. А суть творчества Марии Примаченко — это разговор с Богом, суть ее жизни — это то, что ты создаешь, как дышишь; то, что ты не идешь на компромиссы с заказчиками или еще с кем-то... Именно это нужно наследовать, — убежден Санин. — Примаченко теперь нужна для славы всех этих людей. Это мое ощущение как художника. Нынешний коммерциализированный мир... Я уже не знаю, я его не читаю. Но Примаченко — не «Кока-кола», это я точно знаю, она не реклама творчества, она — и есть само творчество.
Сказочник Сашко Лирнык, который утверждает, что видит мир так же, как и художница («У меня сказки такие же, как ее картины — причудливые, многогранные») считает, что такое искусство должно идти в массы:
— К людям это искусство должно доходить через ту же картинку на футболке, мячике, надпись. Оно откладывается в подсознании, а в ее картинах такая энергия, которая будит подсознательные вещи и собственные силы человека.
По-видимому, понимая это, при жизни Мария Авксентиевна очень много картин дарила. В своем материале «Дню» еще за 1998 год режиссер Сергей Проскурня вспоминает: «Как много раздавала Мария Авксентиевна своих картин. Это не было распыление шедевров. Это был долгосрочный акт оплодотворения большого пространства, посев добра и гармонии, передача ее, Марии, материализованных через цвет и рисунок, чувств.»
Очевидно, именно «оплодотворением большого пространства» искусством художницы и можно назвать эту акцию. И, очевидно, организаторы сознательно пошли таким «массовым» путем. Хотя это совсем не значит, что надев футболку с мотивами творчества Примаченко, мы уже приобщились к ее искусству. Это только намек и толчок к познанию. И хорошо, если он сработает.
А Мария Примаченко, которую закономерно воспринимают прежде всего визуально, является не менее ценной для тех, кто «чувствует посредством слова». Вербальное выражение ее естества, зафиксированное в названиях картин и схваченное в интервью корреспондентами, просто поразительно. В предисловии к упомянутому каталогу директор Запорожского художественного музея Галина Борисова приводит одну из реплик художницы: «Делаю солнечные цветы, потому что людей люблю, создаю на радость, на счастье, чтобы все народы друг друга любили, чтобы жили они, как цветы по всей земле...» Можно ли сказать проще и в то же время мощнее? Одна фраза «потому что людей люблю» является буквально глобальным вселенским мотивом. Эти четыре слова обезоруживают, перекрывают и перечеркивают сотни-тысячи «кучерявых» монологов и экспрессивных речей. Что и говорить о самом искусстве Марии?
