Создание в 1995 году пилотажной группы ВВС «Украинские соколы» стало заявкой Украины на вхождение в элиту развитых авиационных держав мира. За пять лет «соколы» подтвердили серьезность этой заявки, с успехом выступая на авиашоу в разных странах мира и в Украине. Однако государство собственноручно ликвидировало предмет своей гордости. Как и почему такое стало возможным?
Эта трагедия осталась практически незамеченной. Однако, по нашему твердому убеждению, об этом нельзя молчать.
...Начало было многообещающим: осенью 1995 года командование Военно-Воздушных сил Украины приняло решение о создании пилотажной группы ВВС «Украинские соколы». На тот момент это была пятая в мире — после двух американских и двух российских — элитная эскадрилья, пилотировавшая тяжелые боевые самолеты. Создание группы «соколов» стало серьезной заявкой Украины на членство в элитарном клубе развитых авиационных держав мира.
В состав группы вошли опытнейшие летчики-испытатели Виктор Россошанский, Сергей Дудкин, Павел Королев, Сергей Ковалев, Владимир Топонарь и Эдуард Сотников. Командиром эскадрильи был назначен самый опытный из шестерки — Виктор Россошанский. Послужной список командира «соколов» впечатлял: налетал около 2,5 тысячи часов, освоил свыше 40 типов разных летательных аппаратов, был одним из первых военных летчиков, которые учили садиться на палубу авианосца и взлетать с нее корабельные истребители СУ-27-К. В 1992 году Виктор Россошанский был одним из участников авиационного турне истребителей Вооруженных сил Украины МИГ-29 в Канаде и в Соединенных Штатах Америки.
В течение пяти лет украинские асы на желто-голубых истребителях МИГ-29 с большим успехом выступали на авиашоу в Великобритании, Чехии, Турции, Румынии и других странах. По сути, открывали миру независимую Украину — которая, казалось, подтвердила свое право на вхождение в мировую авиационную элиту. Было все — восторг зрителей, признание авторитетных жюри, престижные награды... И огромное желание летать, работать, оттачивать мастерство.
Не было «лишь» должного внимания со стороны руководства ВПС и Вооруженных сил. Равнодушие чиновников (без преувеличения — преступное), следствием которого стали неразрешимые материальные трудности, погубило украинских «соколов». В 2001 году они последний раз поднялись в небо вместе. Виктор Россошанский вынужден был оставить группу. А в 2002-м году она была расформирована.
В документальном фильме известного тележурналиста Василия Хмелевского и оператора-постановщика Александра Куца «Українські соколи», который недавно был показан по украинскому телевидению, есть такие слова: «Украина — едва ли не единственная в мире страна, которая собственными руками ликвидировала предмет гордости своих ВВС, украинской армии, всей Украины...» А в послесловии к своему фильму его авторы рассказывают: «Украинские «соколы» никогда не были в Китае. Но модели самолета МИГ-29, которые там производятся по заказу итальянской фирмы, а потом продаются во всем мире, украшены символикой «Украинских соколов». Украинские «соколы» никогда не были в Швейцарии. Но каталоги всемирно известной часовой фирмы тоже украшены фотографиями «соколов». Украинские «соколы» навсегда останутся в небе...»
Можно ли вернуть украинским «соколам» украинское небо? Об этом журналисты «Дня» говорили с полковником Виктором Андреевичем РОССОШАНСКИМ.
«ГОСУДАРСТВО ОКАЗАЛОСЬ НЕ ГОТОВО...»
— Как вам кажется, почему Украина потеряла «Украинских соколов»?
— Идея создания группы родилась после полетов в Америке. Не хочу отрицать своего активного участия в этом плане. Но решение, конечно, принимали тогда командующий ВВС Владимир Антонец, министр обороны Александр Кузьмук. Однако, как ни странно, сначала нужно было убедить нашего непосредственного начальника заслуженного летчика-испытателя Жучкова. Он наотрез отказался заниматься этим вопросом.
— Возможно, понимая, что, по большому счету, это дело фанатов-одиночек никому не нужно?
— На мой взгляд, государство Украина не было готово иметь эту группу.
— «Украинские соколы» — это слишком высоко для нынешнего набора госчиновников?
— Не хотел бы обижать всех госчиновников, но я много раз говорил в интервью: мы работали во имя своей страны. И это далеко не громкие слова. К примеру, когда мы были в США в начале 90-х, представители украинской диаспоры делились своими воспоминаниями. Когда они рассказывали о своей Родине американским друзьям, то сразу сталкивались с вопросом: а что такое Украина, где она? И вот прилетели два МиГ-29. Тогда у рядовых американцев наступило прозрение: оказывается, вот это и есть Украина! Эти два самолета наделали больше шороха в Америке, чем любая политика. Цель нашей группы состояла в популяризации Украины. Конечно, хотелось летать больше по Украине, хотя это почти не получалось. Мы летали, по сути дела, только в Кременчуге, Полтаве, Ивано- Франковске — и все… А этого очень мало.
В то же время хотел бы обратить внимание на высокий класс украинских истребителей. Представьте себе: самолет «Альфа Джет» французской группы «Патруль де Франс» весит приблизительно 3,5—4 тонны. В целом у этой группы восемь самолетов, таким образом суммарный вес составляет около 32 тонн. Вес самолетов нашей группы составлял 90 тонн. Понятно, что очень сложно осуществлять полеты на таких самолетах, и это все понимали. Припоминаю, мы прилетели в Чехию и как раз стали свидетелями превосходных тренировочных полетов группы «Патруль де Франс». Смотрю, мои летчики почему- то загрустили. Обращаюсь к ним: мужики, прекратите, да вы посмотрите — разве не видите, у них же легкий самолет, у него только название «штурмовик», — а на самом деле обычный самолет! Представьте: здесь тридцать тонн летает, а у нас — девяносто! Говорю: мы эту группу и по весу и по размеру десять раз «возьмем». В чем секрет успеха «Патруль де Франс»? В том, что во французской военной авиации существует давно отлаженная система. Для любого французского летчика почетно быть в «Патруль де Франс». Практически все главкомы Франции в свое время летали в этой группе. Это — замкнутая цепочка, и ее никто не разорвет. Государство уделяет ей достойное внимание, потому что все знают, что «Патруль де Франс» — школа высшего летного мастерства. У нас с этим не сложилось. Хотя об этом много говорилось…
— Почему стала возможной такая деградация?
— Группа могла бы существовать, если бы ...выделялось топливо для ее тренировок. В свое время судьба свела меня с заместителем мэра Кременчуга Анатолием Бышенко. Как известно, в этом городе находится нефтеперерабатывающий завод. Он часто приходил к нам на аэродром, будучи страстным почитателем авиации. Спрашиваю: хотел бы летать с нами на МиГ 29? Предлагаю: группе представляется 80 тонн керосина, спонсоры же получают два полета по 15 минут в задней кабине. Он ответил: не обещаю, но попробую. В итоге мы получили 150 тонн керосина... Я пытался и дальше таким образом поддерживать функционирование группы, но один человек не может всего потянуть. Как-то зашла речь о возможном спонсировании группы одной известной компанией, производящей алкоголь. Такие прецеденты уже имеются, когда одна подобная торговая марка является спонсором боксеров Кличко...
— Интересно, есть ли еще в мире летчики, которые могут летать на таких машинах и при этом еще и топливо искать?..
— Перед вами такой человек сидит. Но не всегда все получалось. Одна компания согласилась спонсировать наши выступления на аэродроме «Чайка» в Киеве. Они пошли нам навстречу во всем — и в покупке топлива, и в покупке новых комбинезонов и т.д. Мы же, со своей стороны, согласно договору, должны были разместить рекламу этой торговой марки на крыле самолета. Но этот документ в итоге отказалось подписать наше руководство. Мотивы звучали самые разные. А результат один — все разрушилось... В тот момент у меня лопнула «струна» терпения и энтузиазма. Сложно передать то состояние — столько затратить сил и энергии, а в итоге получить такой удар. Тогда я и решил оставить группу...
— Что вы сказали летчикам?
— Сообщил о решении генералов не подписывать договор... Дорабатывая до конца года, просто говорил: ребята, готовьте замену.
— Уходя, вы понимали, что судьба «Украинских соколов» предрешена?
— Нет. Первой об этом сказала моя жена: уйдешь — развалится группа. Потом мои друзья, коллеги... Я, честное слово, не верил: самолеты есть, летчики есть, все было наработано... Только командованию нужно было уделять необходимое внимание группе.
НЕЗНАНИЕ ИЛИ ДЕЗИНФОРМАЦИЯ?
— При развале Советского Союза многим военным не так легко давалось решение приносить присягу в новых государствах. Очевидно, что многие украинские военные верили в то, что они будут нужны своей стране. Не возникало впоследствии чувства горечи?
— Конечно, возникало. Особенно тяжелыми были периоды невыплаты зарплат, фактического нищенства военных...
— А на что надеялись?
— Вначале, возможно, присутствовала некая инерция. Немногие отважились сразу уйти из армии. Я в свое время получил предложение работать в компании имени Антонова, однако отказался. Мы набирали новых летчиков, которых нужно было обучать. Чувствовал ответственность. Хотя в какой-то мере потом и жалел о своем отказе. Когда осознаешь, что тебе особо никто не помогает, то сразу меняется восприятие. И все равно работали. Несмотря на те трудности, которые все же были решаемы, но не у всех хватало желания их решать. Ситуация с планированием выступления на аэродроме «Чайка» — лишь один их примеров.
— Ситуация получается парадоксальная: при той дикой коммерциализации, когда армию «растаскивали» на глазах у всего народа, людей, которые хотели поднять престиж Вооруженных сил, били по рукам...
— Была попытка «прорваться» к президенту Леониду Кучме, объяснить ситуацию. Мы хотели летать во имя государства. Не хотелось создавать видимость благополучия, но мне казалось, что если группа будет достаточно регулярно летать, то будут больше внимания уделять и в целом Военно-воздушным силам.
— ...Иначе была бы слишком большая разница между элитной группой и всеми остальными летчиками?
— Конечно. Мы искали всевозможные ходы, обращались к представителям президентского окружения, рассказывали о наших предложениях. Но все осталось по-прежнему. Почему? Не было денежного интереса. И равнодушие сыграло свою роль, но при таких условиях долго не продержишься.
— На сайте Минобороны писали о планах «активизации подготовки» в этом году пилотажной группы «Украинские соколы» — которой на самом деле уже давно не существует. В министерстве не знают об этом? Или же имеем дело с простой дезинформацией?
— Я думаю, это простое вранье. Есть два летчика, которые летали в старом составе, полковник Лампик и полковник Овчинников. Разве это — группа!? Иногда складывается впечатление, что должностные лица бросаются фразами, словно ребятишки в детском садике: я как бы скажу и это как бы правда, а вы как бы должны в это поверить. И вот это «как бы» поднимается на государственный уровень. Знают ли о реальном состоянии дел с «Украинскими соколами» в руководстве ВВС? Я думаю, знают. А зачем они об этом говорят? Этого я не знаю. Я считаю, что каждый офицер должен отвечать за свои слова. Может быть, в сообщении на сайте Минобороны подразумевается, что летчики осуществят несколько полетов. Но серьезно ли это? С полетами всегда была большая проблема, — в 2002 году, когда я ушел, группа не сделала ни одного полета даже парой.
— И никто не содрогнулся от вашего ухода? Никто не попытался спасти «Украинских соколов»?
— Не знаю... Хотя мой прямой начальник генерал Тишков трижды спрашивал, не написал ли я уже рапорт об увольнении и когда наконец- то это сделаю. Возможно, вспомнили, когда грянул Скнылив... Когда я уходил, группа еще существовала. Тогда можно было говорить: группа восстанавливается, идет активная подготовка и т.д. Тогда было семь летчиков, были самолеты. Ведь такая группа не появляется на пустом месте, — она «вызревает» годы, должны формироваться задания и т.п. Группа «росла», и если бы ей помогали, то ситуация улучшалась бы. К примеру, музыка создается на основании семи нот. Свои «ноты» есть и в авиации: есть «бочка» (одна из фигур высшего пилотажа. — Ред. ), горизонтальная «бочка», восходящая, нисходящая, вертикальная... На этих заданиях формируется и имидж группы. Главное, чтобы людям нравилось.
ПРИГОВОР АВИАЦИИ
— Вы «росли», поднимались на хорошую «высоту», восхищали зрителей разных стран, но не хватало... керосина?
— И внимания.
— Вы говорили о трагедии в Скнылове. Возможно, тогда все-таки вспомнили о вашем уходе... Где вы были в тот момент, и какой была ваша первая реакция на случившееся?
— Я как раз возвращался из командировки в Сьерра-Леоне. О чем я подумал? Сразу взялся за телефон, чтобы выяснить фамилии летчиков. Тогда я еще не знал всех деталей. Просмотр кадров на телеэкране не позволял мне сделать вывод о причинах произошедшего. Позже я увидел полностью маневр. Но что я могу теперь комментировать?..
Пока велось такое расследование, рассыпалось то, что и так едва существовало. Знакомые постоянно рассказывают: тот уволился, и тот уволился, а теперь и тот уволился... И «Украинские соколы» как штатная единица исчезают... Ее просто как бы включают в одну эскадрилью, но опять — «как бы»! И уже идет вранье. Включают тогда, когда она уже была, по сути, расформирована. На этом фоне оглашается приговор по Скнылову. В то время я как раз был в Судане, но приговор меня ошеломил. В итоге получилось, что летчик Владимир Топонарь — террорист. Выглядит так, как будто он задумывал это сделать с самого начала, вступив в сговор с другим пилотом — Юрием Егоровым.
— Складывается впечатление, что государство, пытаясь откреститься от своей вины и за состояние в авиации, и за плохую организацию авиашоу в плане безопасности зрителей, всю вину возложило на пилотов...
— Может, вы и правы... Но я могу сказать одно: если бы мне предложили сейчас осуществить показательный полет, то я бы отказался. Кто бы ни предлагал — президент, командующий... И не из чувства страха, что произойдет что-то подобное, и я получу в итоге 15 лет тюрьмы.
— А почему?
— У меня принципы такие. У меня после объявления приговора было ощущение какой-то несправедливости. Да, он виноват. Да, он должен понести наказание. Это понятно, это не обсуждается. Но чтобы такое? Чтобы главкома посадить как социально-опасную личность? Я этого не понимаю. Правда, теперь состояние безопасности полетов в Украине на высочайшем уровне: полетов нет и все хорошо.
— Мы знаем, что были попытки добиться смягчения наказания и для Яцюка, и для летчиков, — но, опять- таки, сидит в наших судебных органах еще с тех старых времен сверхжестокость. В то же время в этих судебных процессах — просто вообще шекспировские сюжеты: женщина, которая потеряла в Скнылове своих близких, подала в суд, опротестовывая неправильное, по ее мнению, решение по отношению к летчикам.
— У меня есть сравнение. Совсем недавно закончился суд и зачитали приговор виновным в пожаре в горном туннеле между Францией и Италией, в котором 3—4 года назад погибло 30 человек. Водителю, чья машина оказалась не совсем исправной, дали вообще условный срок. Самый большой срок — это два года условно, из них шесть месяцев в тюрьме. 30 погибших, огромные материальные потери, — и такое решение...
— Приговор летчикам может, в принципе, стать приговором будущему авиации, ведь не секрет, что в единственном украинском вузе, который готовит военных летчиков, конкурс в нынешнем году был 0,7 человека на место. И это при том, что эти ребята еще должны пройти профотбор. Какая у нас будет авиация завтра?
— По большому счету, об авиации в Украине в данный момент можно говорить в прошедшем времени. Мне могут возразить: мол, неправда, в Миргороде осуществляются полеты, есть полки — передовые, быстрого реагирования... Но в целом, я считаю, авиации в Украине нет. Потому что ничего не делается абсолютно, ни одно предложение, ни один пример не воспринимается. Вначале была эйфория: «Мы — третья в мире авиационная держава. У нас столько самолетов, столько летчиков!..» Но государство оказалось не в состоянии выдержать такое количество самолетов, какое волею судеб досталось Украине. Россия вообще осталась «голой», кстати говоря. Наши генералы начали продавать эти самолеты налево и направо, все повалилось, топлива не стало. А на словах мы по-прежнему — «авиационная держава»... В Василькове поступили мудро: создали одну эскадрилью, — учебные самолеты чешского производства, Украине их осталось больше 500 штук. Представляете, какой потенциалище? Легкий боевой самолет, тонну топлива, — и можно целый час летать... С нашим бюджетом надо вспомнить Финляндию: они у нас купили самолет МИГ 21, так 40% налетовони делали на МИГ 21, а60% — на «Сессне» или еще на чем-то. По большому счету, нет принципиальной разницы, на чем летчику учиться летать, распределять внимание, заходить в облака, на посадку... Когда я ночью в Василькове увидел, как взлетает МИГ 29, меня переполнили сложные чувства — и восхищение, и восторг, и горечь от того, что так только в Василькове. Может, еще в Миргороде... Ну почему не создать такие эскадрильи и на других базах, летать на Ил 39, поддерживать формуи т.п.?
— Вы сами знаете ответ на этот ваш вопрос — почему?
— Нежелание. В характеристиках и аттестациях моего поколения писали: направленность на летную работу — положительная, отрицательная и т.д. Слово «отрицательная» не допускалось, потому что с летной работы улетал сразу. Сейчас можно с большой долей уверенности сказать, что направленность на летную работу руководящего состава ВВС процентов на 80—90% — отрицательная. Захотели полетать — получили Скнылив. Потому что тоже не сумели организовать и сделать так, как положено. А если руководство не хочет этих полетов, их и не будет.
— И какая это будет Украина без ВВС?
— Вы меня спрашиваете? Спросите министра обороны, устраивает ли его такая… Во всех военных конфликтах последнего времени авиация стоит на первом месте. Никто абсолютно не отрицает роли авиации. «Буря в пустыне» — по крайней мере, когда Кувейт освобождали, все это было справедливо: авиация работала месяц, и прошли просто пешком. Потерь практически не было. Все было сделано авиацией… Какой будет армия без авиации? Она будет, если, не дай Бог, возникнет конфликт, воевать с огромнейшими человеческими потерями, как и было в начале Великой Отечественной войны, когда на амбразуры бросались практически с голыми руками…
БЕСКВАРТИРНЫЕ «СОКОЛЫ»
— Ваша оценка: какая ситуация сейчас с авиацией в других государствах бывшего Советского Союза?
— Очень хочется вырваться на МАКС (Московский авиакосмический салон откроется 16 августа. — Ред. ), очень давно уже не общался со своими друзьями-испытателями, — но не знаю, получится ли у меня… Я бы не стал давать оценку, потому что досконально не знаю. Видимо, тоже трудно идет. Потому что и в России не восстановлены полностью элитные группы. Вроде бы два года назад «Русские витязи» шестеркой летали. В группе должен летать летчик где-то лет 32 и старше, но не старше сорока. Потому что к этому возрасту он уже сформировался как личность, как мужчина, он уже не реагирует, когда ему кто-то сказал обидное слово... Я помню, как Кузьмуку объяснял, почему лейтенант не может летать в группе. Жаль, забыл привести ему пример: по Крещатику в танке проехать он посадит курсанта-выпускника танковой школы или же прапорщика, который 10 лет обучает вот этих вот курсантов? Наверное, все же прапорщика. Так и здесь… Россияне выступают на людях, они сделали совместный боевой порядок. То, что они взялись за авиацию, и она потихонечку идет в рост, — это однозначно.
— Известно, что в новом уже руководстве Министерства обороны тоже поговаривают: мол, военных конфликтов в ближайшее время не предвидится... Выходит, и на Черном море нам не нужно держать более чем тысячекилометровую морскую границу… В связи с этим даже контр-адмирал Игорь Тенюх сказал, что собирается уйти, чтобы не быть участником развала флота.
— Я думаю, он прав. Вот те, кто говорит, что конфликтов не предвидится и т.д. Конфликт — не дай Бог, конечно — может развиться из чего угодно. Змеиный — спорный вопрос? У румын прекрасная армия. Я там был, мы выступали в Констанце. Да, они тоже жалуются, что мало летают, но у них есть МиГ-29, МиГ- 21. Рядом — турки, друзья. У них тоже подводный флот, надводный — все!.. У их главкома ВВС на стене висит две карты: одна — региона, а вторая — бывшей Османской империи.
— Просто историческая память очень хорошая... А Тузла? Это была та же проба нервов. Тоже, наверное, не мешало бы повесить рядом карту и посмотреть, где границы были… Мы просто видим финал. Украина осталась без украинских элитных летчиков и может остаться вообще без Военно-Воздушных сил. По вашему убеждению, что нужно делать? Что вам подсказывает ваш опыт?
— Прежде чем что-то делать, необходимо определить цель реформы: что должно быть, какая должна быть армия? Человек хочет построить дом. Какой? Хочет пятиэтажный. Но денег же не хватит! Хватает только на сарайчик… Что мы хотим получить от реформы? Поэтому можно и нужно изучить опыт массы государств. Ведь в каждом государстве есть свои какие-то тонкости. Причем изучать опыт не Соединенных Штатов или ФРГ, а сопоставимых с Украиной стран. Вот там посмотреть, как у них это все идет. Как с бюджетом, что они делают, на чем тренируются и т.п. Да простит меня пехота, но у нас патронов для автоматов хватает, чтобы тренироваться — пойти выкопать окоп и стрелять. И снарядов для танков еще хватает запасов, я думаю. Их все равно выбрасывать, лучше сейчас расстрелять, чем потом еще утилизировать. Но авиация и Военно-Морской флот — это очень затратные и дорогостоящие виды Вооруженных сил. Поэтому нужно искать способы сокращения затрат. Какие, например? Не секрет, что и генералы, и офицеры с удовольствием мотаются в Косово, где у нас стоит миротворческий батальон. Утром прилетел, вечером улетел, и — участник боевых действий. Закон же предполагает это. Другой человек ходит под пулями целый год, — и такие же льготы. Вот я и говорю: что должна сделать реформа?..
— Сейчас восстановили на службе тех, кто в свое время был уволен за воровство, а ушли именно те, кто реально мог бы что-то делать. И заявление Тенюха, его попытка выразить свое переживание по поводу того, что еще может произойти с флотом, — это вопрос государственной безопасности.
— Да, мы тоже неоднократно сталкивались с коррупцией, в частности, когда добивались, чтобы летчикам дали квартиры, ведь, кроме меня, практически все остальные «соколы» были бесквартирными. Сколько перевозили подарков и всего такого, — и у нас, совершенно не стеснялись, брали! И это несмотря на то, что были соответствующие распоряжения сверху… Да еще указывали: ты, мол, купи вот это, привези ящик коньяка, привези то-се. Как не стыдно?..
С МЕЧТОЙ О НЕБЕ
— Фраза «как не стыдно», думается, ключевая во всей этой длинной истории. Вероятно, эти метастазы пошли уже так глубоко, что если хочешь, мол, летать и не хочешь платить, тогда должен поползать…
— Да... Евгений Марчук взялся за коррупцию, — полетели с самого верха! А вообще в стране сложилась практика: возникли проблемы — идут в советники к высоким должностным лицам. Или в депутаты — где все прикуплено. А главное — неприкосновенность.
— Дезинформация о вашей группе — из той же серии. Говорили, что у нас, мол, такие возможности, что наши «соколы» летают, все замечательно, мощь государства растет и т.п. Никто же не рассказывал, что Россошанский по канистре керосин собирает... Сегодня мы тоже читаем на сайте Минобороны, что украинские «соколы» вот-вот снова взлетят... Когда закончится весь этот обман?
— Вопрос «не по окладу», как говорил один наш офицер, это надо долго думать. Хуже, что люди, наверное, верят! Любители авиации, организаторы авиашоу наверняка шлют в Винницу заявки. Надеются, что мы снова будем выступать... Помнится, после нашего единственного выступления в Англии там образовался фан- клуб украинских «соколов», что для меня удивительно. По большому счету, мы в то время не владели одной фигурой — «бочка» в одной плоскости, самая сложная. Если бы мы ее сделали, сорвали бы все призы. А если бы они еще знали, что у нас это вообще было второе в жизни выступление! Первое — над Киевом, второе — в Англии. Группы с таким опытом там вообще не допускаются к полетам. Но там есть правило, которое во Львове не было соблюдено. Мы прилетели, нам устроили проверочный полет — соблюдаем ли элементы безопасности полетов и т.д. Прихожу, защищаю задание, стоит мужчина чуть постарше меня, стреляный воробей, на мякине не проведешь. Я говорю: я взлетаю и беру «бочку». Он: «Ноу». Вот, говорит, смотрите, полоса взлетная, вот здесь зрители, за полосой дисплейн-лайн — отсекающая линия, вот здесь можно делать все, а здесь — нельзя... Но если я взлечу туда, наглядности ж не будет! И так фигур не хватает, и так опыта нет, а он еще и это режет!.. Я блефую: да вы поймите, я этих «бочек» уже штук 300 сделал. — О’кей, о’кей. — Так можно? — Ноу. Вот тут дисплейн-лайн, тут и делай. Все остальное, мол, — ноу проблем...
— А вы хотели бы сейчас летать в «соколах»?
— Не знаю.
— Это сложно психологически?
— Меня как-то спросили ребята: «Как, не тянет?» Я говорю: «Знаете, если бы «соколы» летали постоянно над Феодосией, возможно, у меня бы сердце разорвалось, инфаркт был бы, но их там нет, тишина, и я спокоен, как слон... Нет, и здоровье, и опыт — без вопросов. Но я думаю, что уходя — уходи. Дважды не входят в одну реку. Хотел бы. Да, в какой-то мере я не ожидал, что так произойдет. Я хотел бы, чтобы группа летала...
— Как вы считаете, с этим ощущением необходимости неба рождаются?
— В группы попадали именно такие. У нас был Николай Гаврилов из Ивано- Франковска. Когда мы отбирали летчиков, кандидатов в группу было много. Заходит Гаврилов. Он уже знал, что мы его берем. Я ему начинаю рассказывать о трудностях, дескать, квартиры нет, того нет. А он стоит, улыбается. «Товарищ майор, я что-нибудь смешное рассказываю? Что вы улыбаетесь?» Он говорит: «Я счастлив, товарищ полковник»... Я махнул рукой: «Тогда иди, тогда тебя пугать нечем»... Первый состав испытателей — это вообще были люди, отобранные из строевых летчиков. Когда я в свое время становился испытателем, такая «драка» там была... Более трудных экзаменов в жизни — а я заканчивал училище, потом заочно Ленинградский институт авиационного приборостроения, чем поступление в Центр подготовки испытателей и сдача на первый класс летчиков-испытателей, у меня не было. Лучше бы я три раза сел без двигателя, честное слово. Но это уже на этапе, когда оставалось по 2—3 человека на место, — а общий конкурс, начиная с личных дел и т.п., доходил до 50 человек на место.
— А что может сейчас помочь еще нашей армии?
— Здравый смысл. Кажется, только так.
— Можно еще спросить, где его искать? Но вы снова скажете, что вопрос не по окладу.
— У меня нет ответа на этот вопрос. Здравый смысл, здравый государственный смысл, здравые государственные чиновники, политики, — вот то, чего нам не хватает явно. Вот эти все драки за власть я понять не могу. Боже, что у нас творится другой раз! Какой-то кошмар, столько грязи, ненависти. Осадок такой неприятный...
... Знаете, когда мы первый раз выступали в Украине, я сказал главкому Стрельникову, что главная задача этого шоу — чтобы минимум сто мальчишек захотели подняться в небо. Тогда, мол, вот это все будет совершенно оправданно. Во многих странах цель этих воздушных праздников, показательных выступлений — чтобы налогоплательщик посмотрел и сказал: «Да, мы деньги платим не зря». А у нас, к тому же, — чтобы у молодежи возник интерес, желание летать. Я думаю, это самое главное.
