Чуть ниже вы прочтете крайне заостренную дискуссионную статью журналиста Любови Ковалевской о ментальных истоках сегодняшнего нашего бытия в родной Украине. Известнейший отечественный журналист, в свое время первой сказавшая внятно и во всеуслышанье правду — прогноз о Чернобыле, рассуждает о тех чертах нации, которые, формируясь на протяжении веков, и помогали ей выживать и одновременно (диалектика!) и возможно,тормозили развитие в качестве конкурентоспособной на мировом «рынке» цивилизаций. Подобная статья в любое время могла вызвать очень неоднозначную, эмоциональную реакцию — как возможных сторонников взгляда журналистки, так и ее оппонентов. Однако особый резонанс эта статья может иметь сейчас. В силу всем известных событий и процессов и в информационном пространстве страны, и в языковой сфере, и в культуре, в силу нерешенности многих проблем и в силу их политизации. Поэтому «День» и счел возможным и необходимым заострить некоторые вопросы — с тем, чтобы посмотреть на проблему самоидентификации Украины и, одновременно, ее вхождения в европейское сообщество со всех возможных сторон и контекстов, чтобы побудить наших читателей к совместному думанью. Именно содуманью, ибо главное, что есть, как нам кажется, в статье Любови Ковалевской — это боль за свою нацию и страну. Боль, которая и позволяет ей говорить горькие, спорные вещи, не ради уничижения, а ради поисков способов лечения наших недугов.
«Я задаю себе страшный и грозный вопрос: неужели мы можем производить даже на немецких выродков такое впечатление, что на нас может подниматься чья бы то ни было рука и так уничтожать нас, не впадая в безумие? Почему они не творят такого в Западной Европе? Почему там им этого не положено?.. Думаю о самом страшном: а не утратили ли мы в массе своей чего-то такого, что могло бы не дать даже немцу никакой возможности поступать с нами так?» — писал в дневнике А.Довженко в 1944 г.
И сегодня многие из нас продолжают задавать этот страшный вопрос и боятся отвечать на него: почему Украина не могла состояться как государство? Только ли воинственность соседей, их мужество — тому причина? Господствующий миф о нашей особой доброте и не воинственности опровергается историей украинского казачества, во многом также мифологизированной.
Наши «радетели за народ» любят обращаться к началу XX века, к той независимости, и сравнивать начало века с его концом — с этой независимостью. И восхищаться схожестью.
Давайте вернемся к истоку века, но посмотрим на себя со стороны — глазами политической разведки Министерства иностранных дел кайзеровской Германии («Регион», №12, 2000 г.), чтобы, возможно, приблизиться к ответу на вопрос А.Довженко: «...неужели мы можем производить...такое впечатление, что на нас может подниматься чья бы то ни было рука...».
Публикацию предваряет комментарий кандидата исторических наук В.Воронина: «Украина была оккупирована немецкими и австро-венгерскими войсками, экономика в результате революционных потрясений и социалистических экспериментов находилась в состоянии полного развала... Аналитики спецслужбы ясно увидели огромный вред, наносившийся молодой независимости беспринципным политиканством, захлестнувшим все сферы государственной жизни и подменившим подлинную защиту национальных интересов».
Итак, март 1918 г. ...Увидели они и полный хаос. При вступлении большевиков большая часть украинских войск заявила о своем нейтралитете. Рада и министры бежали в Житомир, где их не приняли, и они разъехались в разные стороны.
К моменту подписания мирного договора Рада фактически не имела ни власти, ни сторонников в стране. Власть в областях принадлежит различным партиям, а также и отдельным политическим авантюристам, разбойникам и диктаторам. Можно встретить деревни, опоясанные окопами и ведущие друг с другом войну из-за помещичьей земли. Отдельные атаманы властвуют в областях, подчинения которых они добиваются с помощью своих приближенных и наемников.
Большевики имеют много сторонников... Все рабочие настроены большевистски, как и значительная часть демобилизованных солдат.
Главный интерес крестьян сосредоточен на вопросе о наделении землей, они пойдут за Радой, если она не откажется от распределения помещичьей земли между крестьянами. И пойдут за большевиками, если те пойдут на отчуждение земли в пользу крестьян.
Украинская самостийность, на которую опирается Рада, имеет в стране чрезвычайно слабые корни. Главным ее защитником является небольшая группа политических идеалистов.
В народе часто можно встретить полное отсутствие интереса к национальной самобытности...
Украинцы не являются сплоченной политической группой, но делятся на различные социалистические течения.
Рада опирается на немецкие штыки... потребность в покое и порядке во всех слоях населения чрезвычайно велика. Состоятельные круги населения, интеллигенция и офицеры относятся пассивно к смене правительства... Всякое правительство, которое будет...опираться на большинство народа и будет в состоянии обеспечить покой и порядок, сможет укрепиться.
Украинское войско — войско наемников; оно состоит из бывших солдат и офицеров, безработных и авантюристов... Власть и авторитет командующего чрезвычайно невелики... Петлюра — авантюрист, пользующийся большой популярностью. ...Идет ожесточенная скрытая борьба за власть... Нельзя рассчитывать на серьезную поддержку со стороны украинских войск, но они важны в качестве политической декорации... Боевая сила чрезвычайно мала.
...Крестьяне чрезвычайно хорошо живут... Крестьянин, располагающий значительными запасами зерна и деньгами, не хочет ничего продавать. Количество кредитных билетов, благодаря неограниченному их печатанию, так велико и их ценность так упала, что... не представляет никакого соблазна для крестьян... Играет большую роль антагонизм между городом и деревней... И крестьянин охотно обменяет припасы... на товары... посуду, платье и сапоги... Все крестьяне приготовляют из зерна водку.
Рада... хочет с помощью немецких войск... принудить их выдать запасы.
...Финансовое положение Украины совершенно хаотично.
То есть, спецслужбы кайзеровской Германии увидели пропасть между властью и народом, всеобщую разобщенность, ментальность и «духовность», а главное — готовность Украины, не представляющей собой единой политико-культурной системы, к восприятию коммунистических идей.
«Нет у нас единства. Бедные мы, забитые, провинциальные. Когда мы собираемся вместе, мне становится так грустно, так муторно на душе и так чего-то жаль, что даже вспоминать больно», — напишет А.Довженко в дневнике в самый разгар Второй мировой войны, в 1942 г.!
А в 1944 г. доверит дневнику страшную тайну: «...Потом я расспрашивал еще многих людей и узнал, что не немцы уничтожили центр нашей обесчещенной столицы, а мы сами. Наши дурни перевыполнили программу и на этот раз, верные своему стилю геростратов. Это мы напугали немцев, взорвав несколько десятков фашистских офицеров вместе с нашими обывателями, которые не брались, конечно, в расчет. Однако я про это никому в жизни не скажу, ибо нужно говорить, что снесли наш прекрасный милый Киев фашистские нелюди. И что Лавру, святыню всей Руси, взорвали тоже они.» («Наши дурни» — это украинские, а не российские, не советские...).
II
В интервью газете «День» (№193) социолог Е. Головаха назовет конец века (1990—91 гг.) периодом ценностного романтизма. Именно это умное интервью спровоцировало меня на необходимость болевых ответов. Действительно, это был период, когда переворачивалось с ног на голову абсолютно все, без боли и сожаления, — ради разрушения единой политико-культурной системы, на основе которой и было сформировано советское общество, в том числе и украинское. Но я бы назвала это время периодом политического надрыва и набивания цены. Он был подготовлен Чернобыльской катастрофой — на всю мощь сработал инстинкт самосохранения, отточенный беспощадными историческими жерновами. Страх за жизнь — высшую ценность — способствовал самоорганизации и сплочению общества на иной основе. Это был воистину исторический шанс — ВОЗМОЖНОСТЬ РАЗВИТИЯ ОБЩЕСТВА по пути подлинной самоорганизации на основе свободно созданных общественных институтов и ассоциаций. «Правильная модель — самоорганизация», — считает и Е.Головаха.
Хрупкое стихийное единство инициативных граждан нуждалось в элитном управлении, в поддержке элит, особенно на психологически травмирующем фоне распада СССР и переоценки ценностей. Как нуждалось в ясных ориентирах и мятежное неразборчивое массовое сознание. Но элиты, занятые собственной ценой, избрали самобытно-традиционный метод: прослыть «большими» за счет «уменьшения» других, что и стадо началом конца, то есть привело к расколу элит и созданию многочисленных партий-крошек с амбициями Цахеса, болевому шоку в обществе, его расколу и НАЧАЛУ АТОМИЗАЦИИ (распаду на отдельных, автономных друг от друга, индивидов).
Именно после распада СССР, получив независимое государство без всяких усилий (даром досталось) и «не пережив унижения» (Е.Головаха), наша элита занялась унижением «недемократов и рабов», «не помнящих родства и оккупантов», то есть селекцией. Метод — профашистский, да цель велика: национальное возрождение. Не национальное развитие, а возврат в прошлое, в котором затерялись какие-то особые национальные истоки, и нужно родить их повторно и родиться самим, сделав вид, что века между этими точками отсчета не имеют никакого значения. Эта некритичность, неразборчивость элитарного разума, по сути освящающего косный государственный режим, во все времена становились непреодолимым барьером для европейского элитарного разума. Образно говоря, это разрыв между «городом и деревней» и, как следствие, антагонизм между ними.
Именно украинская элита вбросила в общество идею заслуженного блага, а не ЗАСЛУЖЕННОГО РАЗВИТИЯ, потому что «мы — самые-самые!» уже есть, в готовом виде, к чему тут САМОРАЗВИТИЕ. И четко обозначила колыбель духовности нации — село. То есть — свою колыбель, тем самым подтвердив этнический характер национального элитарного сознания, его родство с массовым сознанием.
Это отмечает и Е.Головаха: «...мы слишком недавно пережили урбанизацию, и родовые, клановые связи, существовавшие в деревне, перешли в город... Эти связи тянутся на высшие уровни нашей иерархической системы».
Иными словами, наши сегодняшние «вожди нации» — архаический слепок с тех идеалистов-самостийников начала века, которые проболтали и время, и страну. Неспособность к созданию КАЧЕСТВЕННО новой единой политико-культурной системы (демократической), которая бы объединила людей не в общество мифических украинцев (реальными — и власть, и элиты брезгуют), а в общество граждан, — прикрывается умствованием о величии украинского этноса, что не предполагает критики даже его негативных черт или искажений сознания, а значит, и правдивости, объективности национальной оценки. Такое мифическое величие нужно прежде всего самим «вождям», чтобы повышать собственную самооценку. Тем более, что своего «исторического» шанса они не упустили, — получили и власть, и доступ к «заслуженным» благам. И могут свободно не пущать, ограничивать, урезать и т.д., то есть заниматься всем тем, что ОТРИЦАЕТ РАЗВИТИЕ. Развивать сферу употребления украинского языка или проводить языковую реформу по силам Ломоносовым и Пушкиным. Две реформы системы русского языка сделали его пригодным для любой сферы использования: разговорной, литературной, научной, что способствовало развитию мышления и развитию самого языка — неисчерпаемой способности быть современным во все времена. Но наш этноцентризм, этнический характер сознания делает сознание ущербным, перекрывающим «свет в конце тоннеля». З. Фрейд считал этноцентризм переориентированным выражением индивидуального нарциссизма.
Этноцентризм — свойство этнического самосознания воспринимать и оценивать жизненные явления сквозь призму традиций и ценностей собственной группы, выступающей в качестве всеобщего эталона или оптимума (хоть плохое, дурное, но мое!). Селекция людей — и есть следствие этноцентризма, помогающее высвобождению первобытных групповых инстинктов — агрессивности, нетерпимости, враждебности и т.д. И унижение пережившей унижение России (распад имперского сознания), и все наши лукавые метания между «сильными мира сего», и высокомерие по отношению к Азии с вынужденными поклонами «баши» — прежде всего зигзаги нашего сознания, формирующего стереотипы (зигзаги) поведения. Особенно в контексте истории и социально-экономического состояния этноса.
Тогда в какую мифическую Европу зовут украинцев политики-чистокровники? В существующей Европе этническая важность давно отошла на второй план, уступив место личности как таковой. Вот почему именно правам человека придается решающее значение, а не праву этноса на инстинкты. То есть, оценка человека (его ценность) не предполагает учета расовой, национальной или культурной принадлежности. Это правило, по которому живет цивилизованный мир. И если Украина собралась «домой — в Европу», она должна будет и принять общие правила, и жить по ним. Тем более, что эти правила не запрещают РАЗВИТИЕ ЛИЧНОСТИ, развитие общества и развитие государства. Они, наоборот, способствуют всякому развитию, ибо оно имеет смысл только в связи с человеком, с его благом. Они учат нас считаться с другим человеком, его правами. Мы извечно считаемся только со своим «я», своим «эго», попирая другое, вытаптывая пространство вокруг себя, роя окопы или сражаясь за межу, как высшую ценность.
«Специфику Украины» разъясняет профессор Лесь Танюк («Власть и политика», 21 — 27 марта 2000 г.) в статье «Бескультурье — или ментальность?». Ментальность украинцев как раз и заключается в том, чтобы на первый план ставить духовное, культурное, национальное. Ментально Украина гораздо ближе Средиземноморским державам, таким, как Турция, Греция, Италия, чем прагматичной Западной Европе и самоуглубленному Востоку. «В цивилизациях такого типа (Средиземноморских стран — Л.К.) экономика всегда решала меньше — первую скрипку играла идеология, религия, духовность». Лицо нации времен СССР олицетворяли Курбас, Кулиш, Хвылевой, а не Мыкола Скрыпник, тогдашний партруководитель. «И когда выражение этого лица Кремлю не понравилось, начались голодоморы и Соловки. Не просто разрушали экономику, не просто уничтожали село, убивали дух нации, ее самобытность, ее веру — в Бога, в Истину, в Историю».
Красивые слова... о селекции. И бесполезно доказывать, что лицо нации — это не Холод, Танюк, Драч, Мовчан и т.д., а 50 миллионов лиц. И у каждого — свое выражение... А олицетворением «Кремля» в сегодняшней Украине является Лазаренко, в одиночку обокравший нацию и учинивший голодомор, добивший дух нации.
Перечитайте еще раз первую часть, чтобы отправиться в колыбель духовности — село.
III
Правильная модель любого сообщества — самоорганизация, а не организация по принуждению или вследствие пропаганды. Село — самодостаточное образование, самоорганизация которого произошла и держится на политико-культурной системе НЕПИСАНЫХ ЗАКОНОВ, которые, в свою очередь, сохраняют равновесие общины, ее консервативность.
1. Абсолютная правовая безграмотность и даже неприятие права.
Главное — что люди скажут. Отношения выясняются традиционно: ссоры, сплетни, оскорбления, реже — драки. И почти никогда — в суде. Такое выяснение осуждается всеми, ибо суд — это уже отношения с властью, с государством.
2. Традиционно-негативное отношение к государству как к механизму отнимания, причем заработанного собственным трудом для собственного блага. И традиционная терпимость к любому типу государства как к неизбежному злу и одновременно необходимому механизму для обеспечения порядка.
3. Порядок в понимании крестьян тесно связан с безопасностью: чтобы не грабили. К общему (бесхозному) относятся по принципу: все вокруг колхозное — все вокруг мое. Некоторые подворовывают и на огородах односельчан. Но к ним, как и к местным пьяницам, отношение снисходительное. Крестьянские дети всегда лазили по чужим огородам, имея то же самое. Фермеры первыми прервали «традицию»: по фактам воровства вызывают милицию и оформляют дело в суд.
4. Традиционная боязнь всякой власти сочетается с заискиванием перед властью и желанием власти. Доступ к власти открывает доступ к легким благам и богатству, в отличие от крестьянских благ, заработанных тяжелым однообразным трудом. Доступ к власти делает человека «большим» в глазах людей.
5. Город не любят. К Киеву отношение точно такое же, как когда-то отношение Киева к Москве. Поэтому и над киевлянами смеются с особым удовольствием, считая городских белоручками и неумехами и почитая за честь обмануть их.
6. Образование рассматривается как ценность только в плане получения выгодной должности. При сельском образе жизни в нем нет нужды, но почти все крестьяне достаточно хорошо считают. Не уважают ни профессоров, ни докторов, ни ученых, если они не занимают должность и не могут быть полезны крестьянам ни с какой стороны. Должность ценится выше личных качеств, воспринимается как самоценность. И вопрос соответствия должности просто не возникает — повезло!
7. Суеверие укоренено в сознании настолько прочно, а вера в Бога трактуется настолько поверхностно, что целесообразнее говорить о язычестве, а не о христианстве. Библии или не имеют, или не знают. Знание «Книги бытия» вызывает настороженность — штунда! В церковь ездят редко, причащаются и исповедуются лишь очень немногие. Религиозные праздники воспринимают как табу на работу на земле и возможность отдыха или как возможность переделать массу домашней работы в хате, чтобы никто не видел. Нет глубокого знания сущности Бога — нет глубокой веры.
8. Недоверие ко всему новому, к неизвестному, непонятному. Недоверие к новым людям. Четкая градация «свой — чужой». Умнее тот, кто старше, а не тот, кто умнее. При самом дремучем невежестве считают себя умными людьми, так как знают науку земледелия, погодные приметы и обладают различными трудовыми навыками (умеют все!).
9. Существование семьи в условиях общины абсолютно автономное (независимость, самоорганизация, самодостаточность), что обеспечивается земельным наделом. То есть, возможность выживать в одиночку (семьей, родом). Это и способ безопасности вообще и способ защиты от своих (возможность жить втихую, сор из избы не выносится). На этом основан «институт» кумовства и круговой поруки. Все решается на уровне личных контактов.
Всегда можно попросить о помощи — почти никогда не откажут, отложат свои самые неотложные дела и будут работать до седьмого пота. Но любая просьба о помощи автоматически предполагает ответную помощь тому, кого просишь. Денег за работу не берут (не брали), но традиционно накрывают для помощников стол с горилкой. Горилка, как и в начале века, как и века назад — самая ходовая монета.
10. Пресловутая украинская хитрость исключает простодушие и искренность в отношениях, способствует развитию двуличия, лицемерия. Но родилась она не из «врожденной испорченности украинца», а из условий жизни, как способ приспособления, как способ выживания. Но условия менялись, а привычка укоренилась настолько, что от нее страдают сами крестьяне. Самые ходовые характеристики в отношении друг друга — лукавый и пакостник. Самое безопасное общение — не говорить ни о ком ни плохого, ни хорошего.
11. Дружбы в подлинном смысле этого слова нет. Скрытая вражда между семьями при внешней терпимости — заместитель конкуренции, при которой нужны способности и инициатива, образованность и ответственность (саморазвитие). То есть то, что в селе на уровне общины «не катит», более того — наказуемо. Но на уровне семьи все эти деловые качества абсолютно востребованы, ибо способствуют семейному благу.
12. Феноменальное развитие инстинктов ПРИСПОСОБЛЕНИЯ на основе главного инстинкта — самосохранения, а также самодостаточности и самоорганизации с целью ЭЛЕМЕНТАРНОГО ФИЗИЧЕСКОГО СУЩЕСТВОВАНИЯ (выживания). А не развития. Очень низкие запросы, обусловленные ограниченными возможностями и ограниченным числом предметом первой необходимости в условиях жизни в селе. Но сознание — сугубо потребительское, а неудовлетворенный спрос (традиционно) породил гипертрофированное чувство зависти к успешным потребителям. Здесь следует подчеркнуть, что неудовлетворенный спрос — одна из причин краха СССР, растрачивающего колоссальные средства на содержание компартий в разных регионах мира в ущерб своим гражданам. Духовные запросы — «вещь» внутренняя, интимная, по большому счету не требующая внешних комфортных условий для удовлетворения. И для массового сознания — с его низкими духовными запросами — такой проблемы НЕ ВОЗНИКАЛО. Это проблема элитарного сознания. Рыночная экономика как раз и направлена на удовлетворение потребительского спроса, на создание условий неограниченного потребления и возбуждение желания потреблять. Общество с рыночной экономикой и называется обществом потребления.
Но для наших крестьян самое важное — накрытый стол (треба їсти!). Он является мерилом «умения жить», трудолюбия и трудовых навыков, а не личных качеств супругов.
13. Воловье трудолюбие обусловлено выживанием и направлено на выживание. Это каторжный добровольный труд от зари до зари из года в год по одному и тому же «сценарию», не оставляющий ни времени, ни сил, ни энергии ни на что другое. Жадность к плодам труда давно убила жадность к полноценной жизни, к духовному совершенству.
Это воловье трудолюбие должно вызывать жалость, сочувствие, а не восхищение. Оно иссушает человека, делает придатком земли, добровольным рабом. Дом крестьянина вторичен по отношению к земельному участку, он может быть неухоженным, но земля неухоженной быть не может! Это осуждается как безнравственность. Но хватает и лентяев, и пьяниц...
14. Неравенство между мужчиной и женщиной (свекровью и невесткой) закреплено даже в обращении: Алексей Иваныч, но Галька, Танька, Манька. Лучшая жена (нравственная) — это послушная жена и хорошая хозяйка (кухня, коровник, койка). Равенство проявляется только в «пахоте» на пашне. И женщина абсолютно приземлена. Но эта заземленность компенсируется ею — присвоенным правом быть «мерилом нравственности» и «средством массовой информации» со всеми вытекающими последствиями. Словом, баба есть баба. Мужчина — хозяин, и этим все сказано.
Все эти особенности нашего менталитета — слагаемые массового сознания и стереотипов поведения.
ПОСТСКРИПТУМ
За десять лет украинской независимости «произошло... возвратное движение», — отмечает Е.Головаха. От демократии. От рынка. В дебри массового сознания.
Да, «большинство людей считают, что отказаться от предпринимательства, от частной инициативы было бы губительно для страны. Но к такому основному механизму развития предпринимательства, как приватизация, отношение стало значительно хуже». Да, «у нас много людей, которые хотели бы стать собственниками. Особенно собственниками малого бизнеса».
Украинцы всегда были СОБСТВЕННИКАМИ ЗЕМЛИ (а не соток, как россияне), работали В ТОМ ЧИСЛЕ И НА СЕБЯ, что обеспечивало относительную независимость. И, повторюсь, особенности массового сознания складывались на основе сельского образа жизни, провинциального.
Давайте еще раз попытаемся проникнуть в эти «дебри», чтобы вычленить основное.
1. Получив независимость, украинское государство, что называется — дорвалось... И превратилось в самостоятельного политического игрока, не нуждающегося в самостоятельности другого игрока — общества, т.е. в участии населения (выборы не в счет).
Это вполне совпадает с чаяниями украинцев. Они получили собственное государство («свой — чужой») и гордятся этим. И ЗАРАНЕЕ СОГЛАСНЫ с государственной точкой зрения на все и вся (отождествляя государство исключительно с президентом). Поэтому отпадает сама необходимость участия в процессах населения (при его аполитичности, нежелании «разбираться» в чужих делах), а значит, отпадает и проблема гражданства — создания гражданского общества. От государства требуется малость: обеспечивать порядок и оставаться попечителем.
2. Наша элита так и не предложила никаких объединяющих идей, а энергия распада, если можно так выразиться, почти полностью исчерпана, поэтому всякие призывы по принципу «или — или» («свое — чужое») не находят массового отклика. Не выдвинула элита и идею развития, увязнув в возможности запрещать (сладость диктаторства), а также подсознательно ощущая, что идея развития входит в противоречие с традиционно-национальным. Такого противоречия нет в российском обществе: сработало имперское мышление о величии России, которое может быть достигнуто в результате качественных изменений, т.е. развития. Это единственная подлинная связь между «верхами» и «низами». Великая страна (не государство) — высшая ценность россиян, что обусловлено действительно великой территорией.
3. Высшая ценность украинцев — в независимости личного существования, в возможности самому определять свою судьбу. Пресловутый украинский индивидуализм (я — пуп земли) — это гремучая смесь конформизма (соглашательства с властью и приспособления к ней), нелюбви к власти НАД собой, но желание власти ДЛЯ СЕБЯ, центрирования НА СЕБЕ, на своей индивидуальности — САМОидентификация, а не гражданская принадлежность (а значит, и неучастие), приемлемости отождествления понятий «государство — общество — страна — родина» и восприятия разного как единого.
То есть украинец не сопротивляется — он приспосабливается (отсюда — малый бизнес). На основе «модели выживания», а не «модели успешной адаптации благодаря развитию», что требует навыков осознанного участия.
4. Население уклоняется от взаимодействия не только с официальными инстанциями, но и с общественными организациями. Это во многом обусловлено правовым нигилизмом, сформированным селом и традиционным правовым нигилизмом власти («больших»), официальных инстанций, которые сами не соблюдают законов и норм Конституции, чаще всего действуют произвольно — по личному праву (т.е. произволу) и по праву занимаемой должности. Иными словами — пропастью между нормой и фактом: слышим одно — видим совсем другое. Но именно соблюдение законов (равенство всех без исключения перед законом) препятствует разладу — это в первую очередь, и обеспечивает безопасность и порядок — во вторую.
5. Все вышесказанное привело к тому, что украинцы не осознают сущности понятия прав человека и свободы слова, как защиты прав, важности их соблюдения. Вот почему даже годами невыплачиваемая зарплата почти половиной населения не воспринимается как нарушение прав человека. Или как большое нарушение (у государства нет денег!). Традиционно: нет связи между трудом и ДЕНЕЖНЫМ вознаграждением (село). Врачам, учителям, чиновникам люди платят (благодарят) не за труд, а ЗА ОТНОШЕНИЕ!
Конформизм, терпимость к власти, терпеливость, выработанная традиционной установкой на выживание, ОБЯЗАТЕЛЬНО ДОЛЖНЫ компенсироваться чем-то противоположным. То есть, человек должен получать разрядку, чтобы не надломиться морально, психологически, психически. Эта «разрядка личной напряженности» ВСЕГДА направлена на другого человека (я — не я), на унижение другого-равного, на нарушение его прав. Знаменитая наша недоброжелательность друг к другу — взаимный исход неудовлетворенностей и деморализация.
6. Украинцы направлены на восприятие ВНЕШНЕГО (имидж, а не авторитет, что люди скажут, а не чувство чести), а не внутреннего. И больше выражают себя вовне. Отсюда — высокий уровень контроля поведения и, как разрядка, низкий уровень контроля эмоций, желание «просто поговорить» и склонность к популизму и, как следствие, общественная неразборчивость, потеря критической способности разума, позволяющей отделять главное от второстепенного, существенное от красивого. Богатство и яркость эмоциональных переживаний «отягощено» их грубостью, поверхностностью, заземленностью. Но именно последнее выковало способность выдерживать эмоциональные нагрузки длительное время.
Высоким уровнем контроля поведения обусловлены и такие качества, как осторожность и немужественность, нерешительность и недемонстративность. Но гибкость поведения (мастерство приспособления) мало согласуется с гибкостью мышления. В массе — негибкость мышления, его косность.
Убежденность в своей невозможности влиять на государство и власть, недоброжелательное восприятие ближнего при внешней толерантности, — привели к разрыву цепочки «чувство — слово — дело». То есть чувствуем одно, говорим другое, делаем третье (двуличие). А также к беспроблемному вытеснению чувства собственной вины (все вокруг виноваты, все мне должны), перекладывание ее на другого (не я) или чужого. Некритичность в отношении себя и злословие в отношении других.
Все эти особенности и отличают нас от европейцев (земля и небо), препятствуют отношениям с внешним миром (интеграционный вакуум), приводят к взаимонепониманию наших бизнес-элит (чувство — слово — дело) и западных. Они исключают радикализм, но исключают и радикальные изменения в обществе, в государстве, создание гражданского общества и демократического государства. Делают идею развития абстракцией на фоне ожидания процветания, обеспеченного другими (США, Европой). Совместить развитие и стабильность можно только в Украине («лучше не будет, не было бы хуже»).
Хотя... «Не все так плохо в нашем доме». Главное — с чем это сравнить.
Вопросы «Дня» к читателям:
1. Какие черты национального характера украинцев являются ресурсом, а какие — балластом в современном мире?
2. Считаете ли вы способность украинцев к самокритике и самоиронии недостаточной? Или, наоборот, мы склонны к чрезмерному самобичеванию?
3. Способны ли украинцы в принципе к созданию динамичных и конкурентоспособных форм социальной организации?
