Сто лет тому назад украинская общественность готовилась воздать должное памяти великого сына своей земли Тараса Шевченко в 50-ю годовщину со дня его смерти. Начиная с 1910 года, проводился сбор средств на сооружение памятника поэту в Киеве (его планировали поставить возле Михайловского собора в 1914 году, на столетний юбилей); во многих городах и, прежде всего, в Киеве должны были состояться в марте 1911-го вечера памяти. Но ситуация для этого была крайне неблагоприятной: в обществе, после кровавого подавления революции 1905 — 1907 годов, в условиях столыпинщины, воцарилась гнетущая атмосфера. Неистовую антиукраинскую пропаганду вели землячки-малоросы, объединившиеся в киевский «Клуб русских националистов», различные союзы «истинно русских», как они себя называли, и черносотенцев. Под влиянием имперской реакции и высокородных монархистов-малороссов типа Пихно, Савенко, Василия Шульгина украинофобией — а соответственно и шевченкофобией — проникаются и «хохлы» низшего уровня, из числа верноподданных сельских мироедов и т.п., в глазах которых Шевченко был врагом царя-батюшки. Одного из таких типов вывел Архип Тесленко в комедии «Патріот» — это некий царефил Залужный, о Шевченко он говорит: «Хохломан, крамольник, про якого й згадувати не слід чоловікові доброму». Этот литературный монархопатриот имел своих реальных прототипов — в газете «Рада» за январь 1910 года напечатана корреспонденция из села Харькивци Лохвицкого уезда (авторства того же Тесленко): «Радіють багатирі (речь идет о разгуле реакции после подавления революции 1905 — 1907 гг. — И.Дз.)... Поки що вказують на те, що «он вони в бога не вірують». Ще друга причина: «Он вони, кажуть, ходять один до одного, збираються, А один хазяїн: «Іменно докажу, каже, що в Тесленка є книги мошенницькі». Це він так зве українські книги: «Кобзар» Шевченка та інші».
В хоре противников чествования памяти Шевченко в унисон с дружными голосами «истинно русских» и «малороссов, изъясняющихся по-русски» звучал мощный голос иерархов московской православной церкви. Вот что писал популярный в этих кругах архимандрит Антоний: «...Шевченко вовсе не имеет никаких заслуг перед отечеством, а известен, кроме своего стихотворства, резко безнравстенной и глубоко преступной жизнедеятельностью (...) Разогревая себя постоянно «горилкою» и ромом, заражаясь польскими революционными настроениями, Шевченко мало-помалу сделался безбожником, кощунником, наглым отрицателем и порицателем всего того, что дорого для честных русских людей (...) Поэзия Шевченко находится в тесной связи с особенно революционными произведениями Мицкевича, Чайковского, Залесского и Гощинского, с которыми Шевченко познакомился во время проживания в Варшаве в 1830 году, и усвоил себе от поляков на всю жизнь и выразил в своей поэзии свирепую ненависть к «Москве» Царской и в частности к Императору Николаю Павловичу и Богдану Хмельницкому». Произведения Шевченко, объясняет архимандрит, «создали почву для возникновения ныне существующей многочисленной партии хохломанов, именующих себя украинцами и проникнутых старым сепаратизмом изменника И.Мазепы и современными радикальными тенденциями». В этих произведениях — «безбожие, кощунство, отрицание власти и закона, ненависть к своему отечеству — России, ее доблестной армии, ее великому прошлому, ее Церкви Православной, Царскому Самодержавию, ее Великим Монархам Петру I, Екатерине II и Николаю I, подстрекательство к отделению Малороссии от России, к кровавой междуусобице и многим другим кровавым явлениям». Поэтому сооружение памятника должно быть «подлежащим Начальством запрещено» (что и было сделано), иначе же «он послужит постоянным наглядным возбудителем и поощрителем революционного брожения в обществе», а для «Киевской Городской Думы весьма неприлично и негоже содействовать этому гнусному настроению общества» (Старец Архимандрит Антоний, бывший Наместник Киево-Печерской Лавры. 15 апреля 1911 года. Киев, Лавра. Типография «Русской печати»).
Можно только подивиться проницательности этого православного мыслителя: как в воду смотрел. (А насколько это «современно»: стоит заглянуть, например, в книжку «Тарас Шевченко — крестный отец украинского национализма», изданную тремя авторами в Луганске в 2005 году: прямо тебе вдохновенное раскрытие тезисов архимандрита Антония!).
Интересно, что если в Российской империи украинство предавали анафеме как интригу польскую, в придачу к австрийско-немецкой, то в Польши не было недостатка в голосах, объявлявших его интригой русской, в придачу к австрийско-немецкой же. Но во всех случаях главным обвиняемым был, конечно же, Шевченко. Вот, скажем, фрагмент документа Польского Сейма (несколько более позднего времени, 1919 год), его привел Чеслав Милош:
«Належить просто всіх злочинців заточити до в’язниці, а потім почати говорити з тим людом, не українським, а руським. Адже українськість не є національністю.
З тією поштивою хлопською людністю можна буде дійти до ладу, якщо вона визволиться з-під опіки непроханих опікунів, вихованих на ідеології австріяцькій, гайдамацькій, на традиціях руйнівничо-разбійницьких, на поезіях Шевченка» (Czeslaw Milosz. Wyprawa w dwudziestolecie. — Krakow, 1999. S. 88).
В итоге публичное чествование памяти Шевченко происходило где угодно, только не в Украине, а русифицированный Киев оставался центром интриг шевченкофобов. «Як відомо, наші правобережні російські «націоналісти» — це спеціальна порода людей (...) Куди там московським або ярославським «октябристам» до наших «націоналістів»! Хіба в корінній Москві стільки ренегатів, зрадників, перевертнів, тих моральних хуліганів, яких ущерть повно в цьому «юго-західному» краї?!» («Маяк». Українська щотижнева газета для селянської і робітничої молоді. — №2, 16 января 1914 года, с. 3).
А вот в Петербурге, где активно действовало Общество им. Шевченко, в марте 1911 года шевченковские дни отмечены панихидой в Казанском соборе, на которой были и культурные деятели, приехавшие из Украины. Памяти Шевченко было воздано должное на торжественном заседании Академии наук в Петербурге, где почетный академик Д. Овсянико-Куликовский в специальном докладе («Национальные и общечеловеческие элементы в поэзии Т.Шевченко») говорил о мировых измерениях Шевченкового гения: «Шевченко можно рассматривать как поэта национального возрождения и как общечеловеческого поэта — и таким образом выяснить значение Шевченко для Украины, для России и для всего человечества». А об одном из стихотворений — «Мені однаково, чи буду...» — он сказал: «В нём такая сила лиризма, равного которому трудно найти или даже невозможно»; под ним могли бы подписаться Пушкин, Гете, Шиллер, Гейне...
На юбилейном вечере, организованном в Париже украинской общиной 30 марта 1911 года, выступил с докладом «Великий народний поет» (издан отдельной брошюрой во Львове) известный интеллектуал-марксист А.Луначарський. Он, в частности, сказал: «Ніде і ніколи возродителі і воскресителі національної поэзії не були такими яскраво народними, як Шевченко (...) Тараса Шевченко я ставлю поруч з іншими поетами-націоналістами, але жодин з них, навіть великий з великих — Міцкевич, не виявляв своєї любові до вітчизни в такій зворушливій форме, з такою майже шаленою силою».
В самой же Украине 1911 год отмечен конфискациями «Кобзаря». Началось с того, что харьковский архиерей написал в Святейшей Синод о кощунственной поэме «Марія» и обратился к харьковскому губернатору с тем, чтобы тот доложил премьеру Столыпину. Хотя данное издание «Кобзаря» разрешила цензура еще в 1905 году, но с 20 января 1910 года действовал циркуляр Столыпина о запрете «инородческих обществ», поскольку в России «стало наблюдаться особое движение к культурно-просветительному развитию отдельных народностей». Под действие нового запрета попадали и украинские общества. «Цей циркуляр буквально оглушив усіх, — записал в своему «Дневнике» 19 февраля 1910 года известный украинский культурный деятель и меценат Евгений Чикаленко. — Вже коли «культурно-просветительная деятельность» вважається крамольною, то вже далі йти нікуди!» (Євген Чикаленко. Щоденник (1907 — 1917). — Л., 1931, с. 114).
В послестолыпинской период украинское движение снова оживляется, в частности, украинцы готовятся достойно отметить 100-летний юбилей со дня рождения Тараса Шевченко. Но черносотенцы «не дремлют». Газета «Кіевъ» печатает статью «Кто выдумал Шевченка?», в которой, так, будто не было официального чествования в Академии наук, не было выступлений выдающихся деятелей русской культуры и работ европейских литературоведов — от Дюрана до Брандеса, — снова толчет старое и бессмертно-мракобесное: «...Был человек весьма малограмотный, невежественный, не подозревавший о существовании знаков препинания и совершенно неспособный по своему умственному убожеству...»
Уже были собраны средства на сооружение памятника Шевченко, проводился конкурс на лучший проект. А черносотенцы и «землячки» протестуют: «В городе, где пролита кровь Ющинского и Столыпина, непристойно ставить памятник безбожнику и хулителю православия».
На радость черносотенцам из среды «истинно русских» и «малороссов» правительство запретило и установление памятника, и празднование 100-летия со дня рождения поэта. Запрет вызвал протест по всей Украине, а в Киеве 9 марта 1914 года состоялась массовая демонстрация, в которой активное участие брала молодежь разных национальностей. Вот что писали об этом газеты:
«С утра на улицах усиленные наряды пешей и конной полиции. Из уезда собраны стражники. В женских и мужских высших заведениях забастовки (...) В политехникуме выкинуто красное знамя с надписью: «Да здравствует самостійна (так в оригинале. — И.Дз.) Украина». С одиннадцати часов утра начались демонстрации (...) Тотчас явились войска и казаки (...) Казаки нагайками разогнали негодяев (...) Произведены многочисленные аресты. Среди демонстрантов не менее половины евреев. Руководит студент-еврей, разъезжающий верхом по городу и делающий свои распоряжения».
Легенду о «жиде на белом коне» подхватила юдофобско-украинофобская газета «Новое Время»: «Итак, дождалися мы и этого позора: в Киеве выкинуто красное знамя отделения Малороссии от России... Дождались мы до жида-студента, который разъезжает на коне по Киеву и объявляет всему миру: «Долой Россию»! Чудесно!» («Новое Время», № 1636, 1639. — Цит. за: «Шевченковські дні. В Россіи и Заграницей». — К., 1914, с. 14 — 15).
Сочетание юдофобства с украинофобством не случайно: это постоянный мотив черносотенной прессы, которая выискивала доказательства сотрудничества мазепинцев с сионистами, в частности ссылалась на высказывания Грушевского, Ефремова и других деятелей украинской культуры в поддержку евреев, а Жаботинского — в поддержку украинцев.
Интересные подробности об этой демонстрации найдем в упомянутом уже «Щоденнику» Чикаленко, бывшего свидетелем и участником событий. На второй день, 10-го марта, он записывает, что, по его мнению, демонстрация «склалась зовсім стихійно». Утром много народа пришло к Софиевскому собору, где должна была состояться панахида по Шевченко. «Але, побачивши на дверях оповістку, що панихиди не буде», люди пришли в негодование. Революционная русская молодежь и «кавказці» начали «підбивати публіку до протесту».
«Кажуть, що при списуванні протоколів з арештованних демонстрантів, кавказці, а власне грузини, наче змовилися називати себе українцями.
— Та який же ви українець? — питає їх на допиті поліцейський пристав. — Ви ж грузин, видно по вас.
— Пиши українець. Ти «Кавказ» Шевченка читав? Його написав українець, і я теж хочу бути українцем». (Євген Чикаленко. Щоденник. С. 437. — Сохранены особенности написания оригинала).
Так «мазепинец» и «националист» Шевченко объединял людей разных национальностей...
А в заключение хочу обратиться к блестящей статье (1911 года) упоминавшегося уже Владимира (Зеева) Жаботинского «Наука з Шевченкового ювілею», в которой он, в частности, четко указал на причину ненависти реакционеров к Шевченко: «Він дав і своєму народові, і всьому світові яскравий непохитний доказ того, що українськая душа здатна до найвищих злетів самобутньої культурної творчості. Через це його так люблять одні і через це його так бояться інші (...) Можна повикидати всі демократичні нотки з його творів (а цензура саме це й робила довго), і Шевченко залишиться тим, чим створила його природа: сліпучим прецедентом, який не дозволяє українству відхилитися від шляху національного ренесансу. Це значення добре зрозуміли реакціонери, коли здійняли напередодні ювілею лемент щодо сепаратизму, державної зради і наближення кінця світу» (Володимир Жаботинський. Вибрані статті з національного питання. — К., 1991, с.78 — 79).
Были другие юбилеи, будут еще, но каждый из них выразительно знаменовал и будет знаменовать или подъем, или упадок украинства и всегда приносил и будет приносить хлопоты или антиукраинским, или недоукраинским властям...
