Вождь или правящая клика определяют не только будущее, но и прошлое. Если Вождь заявляет, что события «никогда не было», значит- его не было. Если он думает, что дважды два пять, значит, так и есть. Реальность этой перспективы страшит меня больше, чем бомбы, — а ведь перспектива не выдумана, если вспомнить, что нам довелось наблюдать в последние несколько лет.
Приведенные в эпиграфе слова принадлежат отнюдь не кому-то из язвительных представителей исчезающе малого племени российских оппозиционеров, раздраженных полной абсурдностью новейшего указа президента Российской Федерации Дмитрия Медведева, изданного «с целью противодействия фальсификации истории» в новых государствах — бывших республиках СССР (прежде всего тут имеются в виду государства Балтии, Украина, отчасти Грузия) и «защиты государственных интересов Российской Федерации». Нет, автор этого изречения, которое, кстати, могло бы стать лучшим комментарием к подписанному Медведевым указу — Джордж Оруэлл, блестящий мыслитель и писатель-пророк, одним из первых в мире глубоко проникший в самую суть страшного общества «двоемыслия», страха, апатии, нормальной и естественной, как воздух и вода, ежесекундной лжи. Общества перевернутых понятий, где Министерство правды по праву высшей власти решает, какую именно модель прошлого в приказном порядке считать истинной (а малейшее сомнение в такой модели — это преступление, точнее, «мыслепреступление» — удивительное слово, найденное замечательным английским писателем, и карается исключительно смертной казнью), какое событие признать состоявшимся, а какое нет; где Министерство мира денно и нощно готовится к будущей страшной войне; где Министерство изобилия заставляет и без того измученных сограждан жестоко экономить буквально на всем; где Министерство любви — это центр садистских, нечеловеческих пыток, внушающих всем животный ужас, после которых людей даже не расстреливают, а «распыляют»! Короче говоря, даже если бы мы не стояли на пороге любопытнейшего юбилея: ровно 60 лет назад, в мае-июне 1949 года одновременно в Лондоне и Нью-Йорке, вышел в свет знаменитый роман Джорджа Оруэлла «1984», ставший мировой классикой — повод для серьезного разговора налицо.
Итак, неужели нынешние лидеры России, Медведев и Путин, люди, бесспорно, образованные, не читали Оруэлла? Неужели они действительно всерьез полагают, что если объявить (указами, законами, блогами президента в интернете, еще каким угодно современным способом — между прочим, не исключено, и силой оружия!) «никогда не бывшими» такие весьма неприятные для нынешней кремлевской власти события, как обмен приветственными телеграммами между Сталиным и Гитлером в декабре 1939 года по случаю 60-летия Вождя всех народов (а в телеграммах этих говорилось, кроме всего прочего, и о «совместно пролитой крови, которая связывает наши народы»,— подзабытый ныне, но очень красноречивый факт!), как заявление Молотова на сессии Верховного Совета СССР 31 октября 1939 года о том, что антифашизм, борьба с нацистской агрессией — «это не только близорукая, но в современных условиях прямо преступная политика» (при этом человек №2 в кремлевской иерархии фактически обвинил в развязывании Второй мировой войны не гитлеровскую Германию, а Францию и Великобританию), как агрессию против Финляндии в 1939 году, как оккупацию (а как иначе оценить «блестяще» проведенную спецоперацию, которая была поручена сталинским сатрапам Жданову, Вышинскому и Деканозову) стран Балтии в 1940 году... — они исчезнут из памяти людей?
Примеры можно множить и множить, но вывод необходимо сделать жесткий и недвусмысленный: не руководству современной России, страны, где устрашающими темпами растет ксенофобия, великодержавный шовинизм, а агрессивные национал-экстремистские течения, выдвигающие лозунги «Россия для русских» встречают, мягко говоря, весьма слабое противодействие официальной власти, в первую очередь, судебной — не этому государству, не раскаявшемуся ни в одном, по сути, из преступлений тоталитарного режима, учить другие страны и народы «антифашизму» и тому, как следует противостоять «фальсификациям» истории.
Вернемся, однако, к Оруэллу. Не все, но, как минимум, некоторые черты из мира «перевернутых понятий», созданного творческой фантазией выдающегося английского писателя, напоминают нам что-то до ужаса близкое, что-то до боли знакомое из былого тоталитарного опыта (и, шире говоря, из тоталитарного быта). Вот знаменитые «двухминутки ненависти» (не пятиминутки, как иногда пишут). «Ненависть началась каких-нибудь тридцать секунд назад, а половина зрителей уже не могла сдержать яростных восклицаний, — пишет Оруэлл. — Ужасным в двухминутке ненависти было не то, что ты должен разыгрывать роль, а то, что ты просто не мог остаться в стороне. Какие-нибудь тридцать секунд — и притворяться тебе уже не надо. Словно от электрического разряда, нападали на все собрание гнусные корчи страха и мстительности, исступленные желание убивать, терзать, крушить лица молотом: люди гримасничали и вопили, превращались в сумасшедших. При этом ярость была абстрактной и ненацеленной, ее можно было повернуть в любую сторону, как пламя паяльной лампы». Впечатляющую картину нарисовал Оруэлл; важно только уяснить для себя — это облик ушедшего прошлого или пророческое видение будущего?
А вот как выглядят «прелести» тоталитаризма в самой тонкой, деликатной сфере — сфере мысли и духа. Дело не только в том, что создана и действует страшная «полиция мысли», следящая за каждым движением человека денно и нощно (у всех в квартирах установлены спецприборы, так называемые «телекраны», фиксирующие каждое произнесенное слово и каждый жест проживающего, — уклониться от контроля практически невозможно). Дело в том, что успешно создан особый, специфический язык — так называемый «новояз», надежнейшая опора тиранической власти. Вот что говорит о нем один из героев Оруэлла: «Задача новояза — сузить горизонты мысли. В конце концов мы сделаем мыслепреступление (читай — инакомыслие.— И. С.) попросту невозможным — для него не останется слов. Каждое необходимое понятие будет выражаться одним-единственным словом, значение слова будет строго определено. А побочные значения упразднены и забыты. Мы уже на подходе к этой цели. Но процесс будет продолжаться и тогда, когда нас с вами не будет на свете. С каждым годом все меньше и меньше слов, все уже и уже границы мысли. Разумеется, и теперь для мыслепреступления нет ни оправданий, ни причин. Это только вопрос самодисциплины и управления реальностью». Два попутных замечания к этим словам. Первое. Самая суть «новояза» в том, что слова имеют «двойное дно» и на деле их смысл часто противоположен формальному. Яркий пример — «фальсификация истории и противодействие ей», о которых идет речь в указе президента Медведева. И второе. Оруэлл обозначил интереснейшую проблему — формализация языка как фактор укрепления тоталитаризма.
Первопричину тирании, как насилия без границ (и физического, и духовного), Оруэлл усматривал во всеобщей связанности страхом. Этот глобальный, не имеющий четкой мотивации и локализации, страх душит все живые человеческие чувства, кроме одного лишь инстинкта самосохранения (к слову, проблема «страх и его истоки в современной России» требует очень обстоятельного рассмотрения, как, впрочем, и другая проблема: «апатия общества и ее причины в Украине 2009 года», ибо что такое, в сущности, апатия, как не следствие и побочный результат того же самого страха?). Этот невидимый, вездесущий страх требует внутреннего, добровольного «хамелеонства» день за днем и год за годом — до тех пор, пока человек окончательно не утрачивает способность видеть вещи такими, каковы они на самом деле. Еще добавим: в романе «1984» Оруэлл ведет речь и о доктрине «подвижной истории», согласно которой память преступна, если она соответствует истине, а минувшего вообще не существует — за исключением разве только того, которое сконструировано властью сегодня. И снова: вчитаемся в указ Медведева!
Воссозданное Оруэллом общество невозможно понять, не оценив в полной мере того культа насилия, убийств и жестокости, который сознательно насаждается властью. Один из героев романа «1984», Уинстон, записывает в дневнике свои впечатления от просмотра очередного «военного» фильма (кстати, самовольно вести дневник — это тоже, в глазах власти, тяжкое преступление, караемое 25 годами тюрьмы). Он рассказывает: «Был вчера в кино. Сплошь военные фильмы. Один очень хороший: где-то в Средиземном море бомбят судно с беженцами. Публику забавляют кадры, где пробует уплыть громадный толстенный мужчина, а его преследует вертолет. Сперва мы видим, как он по-дельфиньи бултыхается в воде, потом видим его с вертолета через прицел, потом он весь продырявлен и море вокруг него розовое, и он сразу тонет, словно через дыры набрал воды. Когда он пошел на дно, все зрители захохотали...». Ненависть, унижение личности, сыск и доносительство —вот та питательная среда, из которой, собственно, произрастают тоталитаризм и тирания. И, конечно, всеохватывающая ложь. Оруэлл это прекрасно понимал.
«Новояз, двоемыслие, зыбкость прошлого». Именно таковы три «кита», на которых держится (вечно? незыблемо?) власть Старшего брата, который «видит тебя», видит тебя всегда, знает все не только о твоих поступках, но и о твоих мыслях, даже самых тайных (нередко высказывалось предположение, что Старший брат — вообще фикция, некий страшный собирательный образ власти как таковой). Чтобы выбороть свободу, необходимо поразить, «топить» этих трех китов. Историческая правда, противостоящая ядовитой «туманности» прошлого, является необходимым (хотя и не достаточным) условием на пути к свободе. А «умерщвление свободы мысли парализует журналиста, социолога, историка, романиста, критика и поэта — именно в такой последовательности». Это — тоже мысль Джорджа Оруэлла. Не дай Бог, чтобы эти его слова оказались пророчеством нашего будущего.
