Юрий ЩЕРБАК, Чрезвычайный и Полномочный Посол Украины, глава Общественного совета Премии газеты «День» имени Джеймса Мейса за публицистику «Гражданская позиция»:
— Джеймс Мейс, американец по происхождению, — выдающийся Украинец. Еще в 2003 году он определил украинское общество как постгеноцидное. Это определение очень широкое и философское, ведь оно касается не только тех страданий, телесных и моральных, которые перенес наш народ, но и состояния нашего общества — психологического, состояния национального беспамятства... Сложно переоценить значение фигуры Джеймса для возрождения украинской самоидентификации. Он уже в некоторой степени персонаж украинской мифологии, но вместе с тем мы все его помним как веселого жизнерадостного человека, человека, который был и есть для нас эталоном правды. Джеймс никогда не участвовал в тех украинских играх, которые построены на лжи, взаимной снисходительности... В этом плане он был уникальным, ведь сочетал в себе видение наших проблем со стороны и в то же время глубокое понимание того, что и из-за чего с нами происходит. Идея Премии имени Джеймса Мейса — это идея отстаивания украинских национальных ценностей, борьбы за национальную безопасность в широком смысле. И она недаром основана газетой «День». Даже не потому, что здесь работал Джеймс. На самом деле «День» заменяет с добрый десяток аналитических центров, которые должны были бы работать в государстве. Я убежден, что спустя короткое время эта премия станет одной из самых престижных наград в Украине. Впереди огромная работа. Мейс независимый человек, поэтому премия должна присуждаться людям, которые имеют свою независимую позицию и не боятся сказать непопулярные вещи или вещи, которые не хотят слышать...
Кроме того, эта премия может стать международной. Поскольку Мейс одинаково понятен для американцев и европейцев. Я беседовал с Ларисой Алексеевной и сказал, что нужно найти какого-нибудь американского сенатора или конгрессмена, который работал в Комиссии по расследованию Голодомора в Украине, и дать ему премию Мейса.
Мне кажется, что сегодня произошло очень важное событие. Премия вручена впервые. Я могу себе представить, что двадцатое вручение, возможно, будет намного роскошнее. Но мне понравилась сама атмосфера. В этой аудитории очень хорошая аура. Сюда пришли люди, которых никто не загонял, которые говорят то, что думают. Мне это очень понравилось. Поэтому я хочу поздравить наш совет по определению лауреатов Премии имени Джеймса Мейса за публицистику «Гражданская позиция». Для меня очень большая честь возглавлять такой совет и поставить свою подпись на дипломе, врученном Игорю Лосеву. Я его уважаю, читаю каждую его статью. Он такой боец и один берет на себя фактически функции бывшего агитпрома. Он действительно очень талантливый человек и борец. И это мне очень понравилось.
Лариса ИВШИНА, главный редактор газеты «День», заместитель председателя Общественного совета Премии:
— Когда Джеймса не стало, мы сразу решили, что наобходимо издать то, что он написал в газете «День», потому что чем дальше, тем больше людей начинают понимать, иначе слышать то, что было сказано тогда. Мы говорим на разных языках не потому, что говорим на украинском или русском, — мы очень часто говорим на разных украинских языках. И Джеймс, и наша газета были на лет десять впереди тех процессов, которые только сегодня начали активно разворачиваться. И все равно продолжается огромная информационная борьба: как освещать в мире ту катастрофу, которая произошла с Украиной в ХХ веке. В своей статье «Ваші мертві вибрали мене» Джеймс Мейс обращается к интеллектуальному наследию Ивана Лысяка-Рудницкого, который еще в 70-е годы думал, а что будет, если после Советского Союза вдруг чудом встанет Украина? Иван Лысяк-Рудницкий и его единомышленники думали о том, что большой проблемой тогда будет треугольник: номенклатура — цеховики — криминалитет. И у Лысяка-Рудницкого, и у Джеймса Мейса, который считал себя его последователем, была мысль о том, что произойдет большая трансформация цеховиков в бизнес, видоизменится криминалитет и приспособится номенклатура, но все они будут едины в том, что не допустят свободной конкуренции. Вот здесь корни той проблемы среднего класса, о которой мы сегодня говорим. И этот вопрос, сколько бы не бились над политическими и конституционными реформами, требует во многом кардинального решения. Своими разумными мыслями, которые высказывал Джеймс еще в те времена, он нас постоянно подводил к этой кардинальной постановке вопроса. Нельзя украинскую действительность анализировать без исторического контекста. Нельзя только в мемориальные дни вспоминать о том, что из украинского тела было вырвано все, что живой человек ощущает. Да, боль была заглушена на долгое время. Но сейчас эти невылеченные раны сигнализируют в сегодняшний украинский социум и особенно — в политику. Мы не говорим о всех этих вещах для того, чтобы себя в который раз пожалеть. И этот посыл также есть в трудах Джеймса: говорить с миром с позиции жертв — дело непродуктивное. Но в своем семейном украинском кругу мы должны это понимать. А мы это усвоили? Мы это осознали? К сожалению, далеко не все. Необходимо находить адекватные шаги, слова, интонации, а главное — говорить это тем, кто что-то ощущает. Потому что формальные слова просто барабанят, но не находят отклика.
Вручение Премии имени Джеймса Мейса — для меня очень волнующее событие. Когда журналисты меня спросили, трудно ли вам было выбирать, я ответила: на сегодняшний день еще не так трудно, но я бы очень хотела, чтобы с каждым годом лауреата нам было выбирать все труднее. Этой Премией мы решили зафиксировать идею об активном участии Джеймса Мейса в сегодняшней жизни. Мы хотим, чтобы все помнили, что украинцы умеют быть благодарными. А эта черта у нас является большим дефицитом, ведь у нас ее не воспитывали. Благодарность — это черта великого аристократического народа.
С большим удовлетворением хочу отметить, что в Украине есть продолжатели интеллектуальной традиции Джеймса, которая включает в себя не только высококачественную публицистику, но и общественное действие. Так, имя нашего лауреата Игоря Лосева известно Украине не только по его публицистическим работам, страницам газеты «День», но и по его общественной деятельности.
Наталья ДЗЮБЕНКО-МЕЙС, писательница, жена Джеймса Мейса:
— Каждый раз, когда приходится говорить о Джеймсе Мейсе, переполняет много мыслей и сложно с чего-то начать. Я начну с вопроса, который мне задала корреспондент «Дня» Ольга Решетилова. Она поинтересовалась, что из обещанного на могиле Мейса воплощено? Ничего. Только Лариса Ившина сдержала свое слово: выпущен «День і вічність Джеймса Мейса» на украинском и английском языках в 2005 году. Это — уникальная книга, куда вошли статьи Мейса, напечатанные в «Дне», и «свежие» воспоминания коллег и друзей. За ней нынче «охотятся». А в прошлом году вышла книга «Джеймс Мейс: «Ваші мертві вибрали мене»... В конечном счете, за круглым столом, посвященном Мейсу, Лариса Алексеевна говорила и об учреждении премии его имени. Кстати, в ходе этого круглого стола, главный редактор также вспомнила, что когда у Джеймса возникла идея «Свечи в окне», создалось впечатление, что журналистская братия онемела — ни строки об акции. Онемела она и тогда, когда «День» писал в «Нью-Йорк Таймс» с требованием лишить Вольтера Дюранти Пулитцеровской премии...
А теперь я хочу сказать вот о чем. Слушая в который раз рассказ Джеймса о расколе партии в 20—30-х годах, я никак не могла постичь эту схему и попросила нарисовать на листе бумаги. И вдруг он мне нарисовал целую сеть. Сейчас, смотря на этот лист, вижу сегодняшний день: как мы разделены, как нам вредят... Это — путь в никуда. Я считаю журналистов газеты «День» сильными. Они очень четко, подтверждая документально, говорят о геноциде. Сейчас необходимо с обществом больше говорить о том, что такое тоталитаризм. И делать это очень серьезно и рассудительно. Мы его видели вплотную. А Мейс как свободный человек из свободного мира на расстоянии видел общие тенденции того явления.
Я очень счастлива, что есть премия им. Джеймса Мейса, учрежденная именно газетой «День». Джеймс работал каторжно над англоязычными текстами. Его педантичность и ответственность не позволяла кое-как относиться к работе. На протяжении длительного времени именно посредством англоязычного еженедельника «The Day» к зарубежным читателям доходила правдивая, интересная и разносторонняя информация об Украине. Я счастлива еще и потому, что сотрудники «Дня» стали его побратимами. Вспоминаю, когда Джеймс был тяжело болен, уже после клинической смерти, коллеги из газеты пришли сдавать для него кровь. Я стояла полностью обессиленная, и врачи отказались у меня ее взять. Отказались и взять у журналистов, мол, у того — зрение плохое, у того — здоровье... Но были женщины-бухгалтера и женщины из обслуживающего персонала. И именно их кровь помогла вырвать еще полтора года жизни для Джеймса. Я очень благодарна всем!
Я бы хотела дождаться того дня, когда из радиоэфиров и телеэкранов выступали бы не «мужи» из Верховной Рады, которые мне лично смертельно надоели. А Лариса Ившина, Игорь Лосев, Юрий Щербак и другие подвижники, которые бы говорили о настоящей, не чужой, а о нашей украинской жизни.
Владимир БОЙКО, историк, г. Чернигов:
— В июне 2002 года я пригласил Джеймса Мейса на встречу с государственными служащими — слушателями Черниговского центра переподготовки и повышения квалификации органов государственной власти, органов местного самоуправления. Мы же его предупреждали, что аудитория — специфическая и, очевидно, нужно себя вести и говорить соответственно. Конечно, Джеймс говорил то, что считал нужным. Он всегда так делал. Я наблюдал: аудитория сосредоточилась и ждала — а что же дальше. Через какое-то время публика расслабилась и чувствовала себя непринужденно. Когда я спрашивал о впечатлении от общения, то часто слышал: «Джеймс Мейс — свободный человек!»
Знаете, я часто рассуждаю над тем, как бы Джеймс Мейс чувствовал себя сегодня. С одной стороны, на государственном уровне чествуется память жертв Голодоморов и политических репрессий. К акции Джеймса «Свеча в окне» присоединяется все больше украинцев. Кстати, в 2003 году, когда она только-только начиналась, об этом написала одна-единственная газета на Черниговщине... Я думаю, Мейс оставался бы самим собой. Он и в Америке пошел против течения, сломав свою научную карьеру — после окончания работы в Комиссии при Конгрессе США нигде не мог устроиться. И в Украине, когда сюда приехал.
Мне вспомнился еще один интересный случай. 1998 год. Джеймс в прямом эфире одного из ведущих тогда телеканалов. И в конце программы, после разговора о Голодоморе 1932—1933 годов, журналист вдруг спрашивает: «Как вы оцениваете нынешнюю ситуацию в Украине?» В ответ звучит: «Как трагедию». Зависла пауза. После этого Мейса еще долго не приглашали на прямые эфиры.
Недавно у черниговских историков была встреча в интернете. К нам присоединились Николаев и Херсон. Говорили, в частности, о Книге памяти — в каждом регионе она своя. И коллеги из Херсона рассказали о том, что в одном селе в трех избах отказались рассказывать о семейных потерях во время голода. Причин может быть несколько. Наиболее вероятная — это до сих пор болит. И ужасает. Можно понять, что когда вымирает половина родни или все село, человек возвращается неохотно в такие воспоминания. Другая же — помешали тем разговорам с историками ежедневные заботы. Но, по моему мнению, и о первой, и о второй причинах нужно говорить в обществе.
Людмила ВОЗНАЯ, пенсионерка:
— Как-то, хозяйничая по кухне, услышала по радио: «Умер Великий украинец американского происхождения Джеймс Мейс». Я впервые о таком услышала. Однако отложила домашние дела, быстро переоделась и пошла в Дом учителя, где проходило прощание с покойным. Там, из рассказов общественных деятелей, коллег и друзей, и узнала о нем. Оттуда вместе с многими другими пошла во Владимирский собор и на Байковое кладбище.
Я родом с Черкасщины. Мать рассказывала, что в 1933 году, когда она училась в Уманском техникуме, все студенты были опухшие от недоедания. А когда приехал Постышев и Косиор, им принесли две буханки хлеба и ведро капусты... Те, кто все у украинских хозяев забрали, потом их детям, как собакам, бросали крошки со стола... Признаюсь, мне Голодомор 1932—1933 годов напоминает библейскую историю о приказе египетского фараона убивать каждого новорожденного еврейского мальчика. И потом сказание о том, как Израиль, убежав из неволи, имел рабство внутри себя. Приходилось слышать интересное мнение, мол, Богу нужен был один день, чтобы свой народ вывести из Египта, но еврейскому народу необходимо было 40 лет, чтобы Египет вышел из него. Так и мы ныне составляем, кстати, по определению того же Мейса, постгеноцидное общество. Когда я бываю на кладбище, обязательно прихожу на могилу Джеймса Мейса. С калиной или с цветком. И с благодарностью. Джеймс Мейс — открыватель правды. Эта немыслимая страшная правда, сказанная им, побудила к реставрации нашей исторической памяти.
Алла ГАВРИЛЮК, киевлянка:
— О личности Джеймса Мейса я узнала со страниц «Дня». Только с прошлого года о почитании памяти жертв Голодомора начали говорить на государственном уровне. Однако «День» призывал к этому постоянно. Премия имени Джеймса Мейса — это, бесспорно, особое мероприятие, лично для меня очень эмоциональное, очень знаковое. Трудно переоценить тот вклад, который делает газета в популяризацию образа думающего журналиста, автора, мыслителя, настоящего поборника своих гражданских взглядов и, конечно же, в восстановление памяти о страшных страницах истории нашей страны, которые никогда не должны быть забыты. Надо, чтобы претендентов на эту Премию с каждым годом становилось все больше. Игорь Васильевич Лосев неоспоримо достойный лауреат этой почетной награды, ведь его статьи очень глубокие и интересные. Мы должны брать пример с таких людей как Джеймс Мейс, Лариса Ившина, Игорь Лосев. Газета «День» оказала невероятное влияние на мою жизнь. Ведь за что бы не брались сотрудники газеты, это очень нужное, патриотическое, поучительное дело. Хочется именно на таких примерах учить детей, приобщать их к информационным процессам. Ведь такую глубину взглядов на своих страницах, которую представляет газета, не имеет ни одно издание в Украине.
Олег МАРЦЕНКИВСКИЙ, заслуженный артист Украины:
— По моему мнению, любая премия стимулирует людей к движению, как творческому, так и личному. А Премия имени Джеймса Мейса, кроме своей состязательности, несет еще и глубокое философско-патриотическое содержание. Ведь осознание себя как нации — один из важнейших шагов Украины. Мы самобытный народ, а не просто этническая группа у границ России.
Тема Голодомора как геноцида украинского народа должна волновать каждого украинца. Помню, как когда-то мне рассказывали о нем родители. Однако строго запрещалось говорить об этом вне нашего дома. В нашей семье были погибшие во время этой трагедии — бабушка моего отца умерла тогда. Я считаю, что не найдется такой украинской семьи, которая бы не потеряла кого-то в те годы.
Петр ФЕДИНСКИЙ, американский журналист:
— Я, в первую очередь, вспоминаю Джеймса как своего товарища. Очень рад за него, ведь он верил в Украину тогда, когда никто в нее не верил. Он таки добился и оставил свой знак на земле, ведь знал украинскую историю лучше большинства украинцев. И я считаю, что украинцы это оценили — похоронили его на Байковом кладбище с надлежащими почестями и в присутствии Президента. Это было признание. И еще одно его проявление — именно Премия имени этой удивительной личности и товарища Украины.
Дмитрий ДРОЗДОВСКИЙ, переводчик, литературный критик:
— Джеймс Мейс всей своей жизнью, а не только творчеством, поставил очень высокую планку перед украинским гражданским обществом. Его публицистика — это только производная часть наследия, которое он оставил нам. Ее можно назвать формулой взаимодействий, сопричастностей, способности услышать друг друга в сложных условиях, во время, когда мы, не чувствуя какой-то поддержки, замыкаемся сами в себе, в своем одиночестве. Джеймс Мейс — это человек, который услышал украинцев через сотни тысяч километров, через столетия. Бинарность его жизни — это новая высокая планка не только для украинской публицистики, но и для новейшей истории нашего государства. Поэтому, Премия газеты «День» — это не только премия памяти выдающегося человека Джеймса Мейса, а это свидетельство готовности слышать настоящую украинскую историю.
Роман МАЛОВСКИЙ, переводчик газеты «День»:
— Не следует недооценивать украинскую публицистику. Сегодня у нас очень много и патриотов, и публицистов, людей, которые могут поднимать и поднимают вопросы, схожие с теми, о которых говорил Мейс. А феномен Джеймса Мейса, на мой взгляд, появился потому, что наши люди тогда еще боялись говорить. Тот вековечный страх, навеянный трагической историей, мешал поднимать болезненные вопросы. Яркий тому пример, когда в 1990-х группа людей, среди которых и Николай Жулинский, поехав на американский континент, заявили там, далеко за океаном, что Украина идет к независимости. И это было воспринято диаспорой как провокация. Что будто бы приехали люди, которые должны выявить в диаспоре сторонников идеи независимости Украины и подавить движение.
Но все же роль Джеймса Мейса для новейшей истории тяжело переоценить. Очень хорошо, что он подтолкнул людей, которые исследовали, интересовались периодом Голодомора и сталинских репрессий, к действию, чтобы они писали, говорили, поднимали тему, которая является болезненной для украинского народа.
Юрий ПЛАКСЮК, член Нацсовета по вопросам телевидения и радиовещания:
— Честно говоря, сегодня в Украинский дом я пришел посмотреть экспозицию этого года, посвященную Голодомору в Украине. Меня очень интересует эта тема в контексте моего родного села, моих близких, которым, к сожалению, не всем удалось пережить те страшные времена. В селе моей матери одна семья за то время потеряла 16 душ, а другая 10. И это только две семьи. Вы представляете, какой был масштаб этой страшной трагедии?! Почему об этом молчат? К сожалению, мне не довелось лично познакомиться с Джеймсом Мейсом, однако я хорошо знаком с его творческим заделом. Подвижническое творчество. Делал он это по велению души. Возможно, иностранцы были очень поражены всеми этими событиями, видимо, больше, чем сами украинцы. Это колоссальный труд. Колоссальный не только физически, но и морально, психологически. Страницы истории украинской искусственной трагедии — почти абсолютные белые кляксы, которым ему удалось придать смысл. Конечно, сегодня в истории Голодомора фактов мало. Многие документы были уничтожены. Доступ к архивным данным, к сожалению, еще не полностью рассекречен.
Что касается начатой премии, то, безусловно, такие акции нужно проводить. Ведь если хотя бы один человек выразит свою гражданскую позицию публичным, написанным, сказанным словом, и его услышат, это будет прекрасный пример для других сказать свое пламенное слово, не бояться говорить от сердца, от души. Того, что пережил наш народ, не было ни в имперские времена, ни во времена татаро-монгольской навалы... На данном этапе раскрыли преступную деятельность партийных руководителей, однако были люди на местах, предававшие свой народ, помогая его уничтожать... Об этом также нужно помнить. Нужно отдать должное «Дню» — это единственная газета, последовательно освещающая эту тему. Честь и хвала сотрудникам и главному редактору — Ларисе Алексеевне. «День» не занимается рекламой, инвестициями, приватизацией, как большинство других изданий, сосредоточивших круг тем именно на этих пунктах. «День» последовательно работает на будущее Украины, ради Украины, нужным делом — все это на добровольных началах, за свои средства. Я считаю, что эту газету нужно поддерживать на государственном уровне. По моему мнению, в сегодняшней прессе не хватает дискуссионных материалов на общественно-важные темы, так как идут какие-то однозначные утверждения, позиции, мысли. Оппоненты должны быть, чтобы помочь сориентироваться обществу в это смутное время. Вот в чем роль общественной журналистики. Создание ценностных ориентиров для общества, народа, страны.
Юрий РАЙХЕЛЬ, журналист, Днепропетровск:
— Если о геноциде армян в начале ХХ века, о Холокосте знали и говорили с самого начала, то об украинском Голодоморе долго даже страшно было подумать — не то что сказать вслух. И это тоже трагедия, о ней почему-то мало вспоминают и говорят. Большевистской власти мало было уничтожить значительную часть народа, попытаться надломить его становой хребет, она пыталась, и временами успешно, лишить его исторической и человеческой памяти. Травма массовому сознанию была нанесена столь глубокая, что многие из выживших в те страшные годы не хотят вспоминать и говорить о том времени. И это можно понять: нельзя от человека, прошедшего через такие испытания, требовать опять погружения в прошлое. Но это не все. Приходилось сталкиваться с тем, что через многие годы, когда той власти и того государства уже нет, страх в душах людей остался.
Но мы, живущие сейчас, не можем просто так оставить в прошлом эту страшную страницу нашей истории. Необходимо понять всю глубину психологической травмы общества и отдельных людей и, сделав соответствующие выводы, двигаться дальше. Прошлое нужно знать во всем его трагизме и высоте человеческого духа. Поименно назвать тех, кто сотворил чудовищное преступление перед украинским народом, и также поименно назвать тех, кто с риском для себя и своих близких помогал людям спастись, выжить. Подвиг тех, кто спасал и поддерживал людей, должен быть оценен потомками.
Впервые о голоде мне довелось узнать в одном из сел Днепропетровщины, куда нас, студентов, привезли осенью помогать убирать кукурузу. Наша хозяйка тщательно собирала крошки хлеба со стола после обеда. На наши расспросы отвечала очень неохотно, ссылаясь на обычную крестьянскую привычку. Ее муж, инвалид войны, был более откровенным. Во время голода он жил в городе и о трагедии узнал гораздо позже. Он и рассказал нам, что из большой семьи нашей хозяйки спаслась только она одна. Все умерли от голода, а ее, маленькую девочку, уже опухшую и неподвижную, забрали соседи, которым чудом удалось устроиться на работу в городе. У них были свои дети, но малышку не бросили. Глядя на огромные кукурузные поля, трудно было представить, как на плодородной земле люди умирали от голода. И тогда пришлось услышать миф о засухе, неурожае и прочем. Наш хозяин, скорее всего, не верил в эти сказки, знал гораздо больше, чем решился нам рассказать, но упрямо повторял официальную версию. Его понять можно — но как понимать некоторых политиков, у которых хватает совести снова говорить то, что давно опровергнуто на основе объективных метеоданных?! Не было засухи и других стихийных бедствий. Бедствие было одно — сталинский режим...
Правда о Голодоморе пришла к нам с Запада. И в первых рядах тех, кто эту правду нес, был Джеймс Мейс. Это было непросто, даже в так называемом свободном мире. Надо было идти против течения. Нужно было не только вскрыть истину, найти и обработать документы, опросить живых свидетелей, составить максимально полную картину произошедшего. Важно было понять и оценить, почему коммунистическая власть устроила в Украине Голодомор. А это потребовало гражданского мужества, выбора своей позиции.
Не удивительно, что газета «День», с которой активно сотрудничал Джеймс Мейс, учредила Премию его имени за публицистику «Гражданская позиция». Ее первым лауреатом вполне заслуженно стал Игорь Лосев.
Приятно отметить, что выбор жюри совпал с нашими представлениями о том, каким должен быть победитель. Как читатель и автор газеты «День», всегда с интересом читаю материалы Игоря Лосева. Их отличительной чертой является аналитичность, четкая аргументация и самое главное — гражданская позиция. Без нее все перечисленное не имеет необходимой ценности. А Премия имени Джеймса Мейса — именно за это.
Выступившие на церемонии вручения премии имени Джеймса Мейса Юрий Щербак, профессор Станислав Кульчицкий, Наталия Дзюбенко-Мейс подчеркивали, что это важное событие стало возможным благодаря энергии и настойчивости главного редактора газеты «День» Ларисы Ившиной. В свою очередь, Лариса Алексеевна рассказала, какие сложные этапы пришлось пройти, чтобы произошло торжественное событие в Украинском доме. Хочется отметить ее слова: «Нам было трудно определить победителя. Но хочется, чтобы в будущем участников было еще больше и нам было еще труднее его определить». Пожелаем в этом успеха.
