О чем вы думаете когда вызываете «скорую»? Правильно, о том, что родным или близким плохо, и... где эти медики запропастились. Увы, как раз скоростью наша медицинская помощь не отличается. Ежедневно 150 бригад скорой помощи осуществляют примерно 1650 выездов. Добраться к пациенту они должны за 5 — 15 минут. Но на самом деле прибывают приблизительно через 30—40 минут. Как говорит замглавврача станции скорой помощи Сергей Тихенко, сейчас основные проблемы «скорой» — не в ее компетентности. К примеру, милиция и ГАИ, хоть и должны, но не оказывают первой помощи пострадавшим. Они ждут, пока приедут медики. И дело даже не в менталитете наших водителей, которые не пропускают «скорую» с включенной мигалкой, и не в том, что кареты неповоротливые. Тогда в чем же? Ответ на этот вопрос знает корреспондент «Дня», которая провела целые сутки на дежурстве с бригадой скорой помощи и, можно сказать, на собственной шкуре почувствовали все «прелести» эскулапской жизни.
НИКОГДА НЕ ЗНАЕШЬ, ЧЕГО ЖДАТЬ ОТ ПАЦИЕНТА
Наша бригада на столичной подстанции №1 заступила на дежурство в 7.30. Утро началось с курьезного случая. Где-то около девяти утра поступил вызов от прохожих: на ул. Константиновской человеку стало плохо. Усевшись в машину, наша универсальная бригада, состоящая из врача, фельдшера, водителя и журналиста, медленно пробиралась через разрытый Подол. На указанном месте, прямо на ступеньках возле почтового отделения, сидел мужчина лет 35, не похожий на бомжа, но явно подшофе. Удивленный «пациент» утверждал, что в помощи совсем не нуждается. «Хотя... налейте мне сто грамм», — попросил он. Врач нашей бригады Сергей Гученко вежливо пояснил, что мы оказываем помощь, но совсем не такую. Но тот не унимался: «Ну налейте. У вас в ящичке наверняка есть. Я заплачу!». В итоге мужчине показали, где остановка и пояснили, что пора ехать домой. На этот «пустой» выезд мы потратили около часа. А ведь именно в этот момент кому-то действительно могла потребоваться помощь.
«Обычно в субботу и воскресенье львиная доля работы наших медиков — подбирать пьяных и бездомных», — рассказывает главврач станции скорой помощи и медицины катастроф Анатолий Вершигора. Впрочем, порой такие выезды заканчиваются грустно. «Я тогда только начинала работать, — вспоминает фельдшер Карина Стать, — нас отправили в парк, где мужчине стало плохо. «Больным» оказался спящий бомж. Когда разбудили — увидели, что у него разбита голова. Мы пригласили мужчину в карету, оказали первую помощь. А пока врач общался с людьми, у пациента что- то перемкнуло и он бросился меня душить». Карине повезло: водитель и врач вовремя заметили, что машина шатается, и выдворили оттуда «больного». Такой историей на «скорой» никого не удивишь — похожие случаи бывали со всеми. «Иногда мы приезжаем на вызов, а «больной» просто отдыхает... Так еще и крик поднимет, дескать, зачем разбудили. А иногда приедешь, а там уже труп...», — рассказывает фельдшер нашей бригады Наталья Сон.
Кроме того, подобранные бездомные часто бывают буйными. А с водительской кабиной, где сидит врач, из салона машины связаться можно только по рации. В бригадах же в основном работают женщины. Впрочем, даже если и мужчины, то их дело лечить, а не кулаками махать. «А что остается делать, пока везем в больницу обещаем свидания, кокетничаем, — делятся секретами усмирения женщины-врачи. — Конечно, это не назовешь сильнодействующим успокоительным, тем более когда в лицо летит окровавленная повязка, которую несколько минут назад наложили «пациенту».
Медики мечтают, чтобы случаями на улицах занимались специализированные службы. Ведь в процентах 80 — это работа с бомжами. «Посудите сами: положить в одну палату асоциального человека с обычным, это как минимум неудобно. А с другой стороны, создать отдельную больницу со всеми отделениями, и таким образом изолироваться, как-то негуманно», — рассуждают медики. Впрочем, пока это не более чем мысли и мечты. Получить синяк или быть покусанным собакой для медиков не самое страшное. Кроме этого, есть еще риск подхватить от пациентов чесотку или педикулез. Или, того хуже, случайно уколоться использованной иглой. А сделать это не так и сложно: обычно одноразовые перчатки медикам (опять-таки несмотря на то, что в основном работают женщины) закупают чуть ли не самых больших размеров. «А вы попробуйте зимой одеть обычные перчатки, которые на несколько размеров будут велики, и представьте, как можно пользоваться в них шприцом и тоненькой иглой?» — жалуются эскулапы. Впрочем, если все же кто-то из персонала укололся, он обязан сообщить об этом начальству. Тогда врача снимают с дежурства, дают сильную дозу лекарства против СПИДа и берут анализы крови. Причем все это должны сделать в течение суток. Кстати, все окровавленные предметы (ватки, бинты, иголки) складывают в специальный «черный ящик», а затем отвозят в лабораторию и сжигают. Отдельно дезинфицируют одежду, на которую попала кровь. Если и салон машины нуждается в дезинфекции, ее отправляют на прожарку. Сильно упростили бы задачу одноразовые простыни для кушеток. К сожалению, их не используют, а значит, после грязного бездомного на кушетку могут положить обычного человека в домашнем халате.
ХАМСТВО В ОБЩЕНИИ СТАЛО НОРМОЙ
Пациенты частенько грозят медикам расправой. «Вот недавно было очередное судебное слушанье. Наша бригада пока добралась через пробки, человек умер. А его сын обвиняет в смерти отца «скорую помощь». И требует денежной компенсации», — вспоминает свежий случай заместитель главврача Сергей Тихенко.
Впрочем, медики стали наблюдать грустную тенденцию: в последнее время хамство в общении с медперсоналом стало нормой. В одной квартире нашу бригаду попросили одеть кульки на ноги, чтобы ничего не запачкать...
В подтверждение их слов, ближе к вечеру нам поступил вызов: на Речном вокзале у девушки травма головы. Оказалось, что барышня не рассчитала свою дозу алкоголя и... упала с барной стойки. Вместе с супругом, который тоже не отличался трезвостью, они зашли в машину «скорой». Девушке наложили повязку и предложили отправиться в Больницу скорой помощи (БСП), чтобы сделать рентген головы. Пара дала согласие, но тут в машину ворвался еще один молодой человек из их компании, и начал громко расспрашивать, что случилось. Врач вежливо пояснил, что возможно, есть трещина, как-никак травма головы... На, что последовало грубое: «Так! Я офицер! А ну нормально объясни!». Выдержке и нервам сотрудников «скорой» стоит отдать должное. Во второй раз врач вежливо, не повышая тона, растолковал, что случилось и куда мы везем пострадавшую. В БСП девушку направили в «спецуху» — так медики называют спецтравмотологическое отделение.
Откровенно говоря, приемный покой больше похож на морг, чем на место, где спасают жизни. У входа — горы окурков и стаканчиков из-под кофе. А в середине на низких потолках коричневая от сырости штукатурка так и норовит обвалиться. Стены еще хуже: ободранные и грязные. Медики «ласково» называют БСП «мясобойней». Впрочем, стоит перейти через дорогу и увидишь практически достроенное, помпезное здание Центра сердца. Не в пример старой и обшарпанной больнице, он сделан «под евро», и, кстати, это единственное в столице лечебное учреждение, где крыша приспособлена к посадке вертолетов. Такой вот контраст. При том, что БСП — единственная в Киеве больница, которая в год принимает в таких вот неприглядных условиях более 68 тысяч пациентов.
«03» — НЕ СЕКС ПО ТЕЛЕФОНУ!
Большую половину дневного дежурства наша бригада выезжала на ложные вызовы. В святую святых Cтанции скорой помощи — диспетчерскую — «утки» поступают очень часто. «Совсем недавно нам поступил вызов — на Майдане Незалежности в драке пострадало 17 человек. Туда оперативно отправили 10 бригад и одну оперативно-штабную бригаду. Но по прибытию медики нечего не обнаружили, — вспоминает свежий случай телефонного хулиганства Анатолий Вершигора. — Или вот еще один случай: сообщили, что возле метро «Республиканский стадион» кран упал на людей, очень много пострадавших. На самом деле, никакой аварии не было, но бригады выехали. А в этот момент они могли спасти кому-то жизнь».
Несладко приходится и диспетчерам. «Ложные звонки отвлекают и мешают работать. В основном «наяривают» дети, подростки, а иногда и старше. Часто они просто звонят, чтобы кого-то послать матом, или говорят пошлости», — жалуется фельдшер оперотдела Вера Губенчук. Впрочем, «шутников» диспетчеры узнают по голосу. Говорят, что в основном звонят одни и те же люди.
Кстати, в центре звонков Cтанции скорой помощи все диспетчеры обязательно с медицинским образованием. И к слову, именно эта ниша остается самой незаполненной кадрами. Сейчас в смене работают около 20 человек, ежедневно они фиксируют 7,5 тысячи звонков. Затем через компьютерную сеть распределяют по всем киевским подстанциям.
Аврал обычно приходится на вечер. Или, как гласит народная эскулапская мудрость: чем тише днем, тем громче ночью. С началом сумерек вызовы начали поступать один за другим. На ДТП на улице Михайловской с улицы Богдана Хмельницкого мы добирались примерно минут 15—20 (хотя расстояние — всего километра три-четыре). На удивление, ни один водитель не посчитал нужным пропустить «скорую», причем с включенными сигнальными огнями. «Как можно проехать днем через заторы и толкучки при не удовлетворительном качестве дорог, отсутствии полос для спецтранспорта и полном игнорировании водителей приоритетности проезда бригад «скорой помощи»? А тем более зимой. Не проходит недели, чтобы наши сотрудники не попадали в ДТП», — возмущается А.Вершигора. Кстати, очень редко «скорая» включает сирену. А все потому, что в потоке машин это скорее вызывает раздражение, чем желание уступить дорогу. Уже к 22.00 наша бригада отправилась на ДТП возле метро «Днепр», проехать сплошную полосу мы смогли, только когда движение приостановили сотрудники ГАИ. Ни у кого из водителей в голове не появилась мысль, что кому-то срочно нужна помощь, тем более, что позади нас стояли четыре разбитые машины. Куда сильнее действует взмах полосатой палочки.
Да и в условиях пробок новый и хваленый автомобиль очень неповоротливый. Он громоздкий и не может маневрировать. Медики в один голос твердят, что куда лучше было работать на стареньких ГАЗельках. Поговаривают, что новые машины, прежде чем стать каретами «скорой помощи», прошли реинкарнацию из обычных грузовых автомобилей. Впрочем, поездив на этом авто целые сутки, в это поверил и «День». Во-первых, когда машина разгоняется, весь салон находится в мелкой вибрации, так сказать, в мелкой дрожи. Но это еще не самое страшное: буквально на каждой яме пассажиров подбрасывает вверх на несколько сантиметров. Для пущей устрашаемости деревянные полочки трещат так, что в салоне на расстоянии вытянутой руки ничего не слышно. Также медики рассказывают, что зимой в этих авто можно околеть от холода. У раций есть «мертвые» зоны, где они перестают работать. Диспетчерам о прибытии мы сообщали по мобильному телефону. А чтобы не разрядился аккумулятор, свет в салоне включается только тогда, когда есть пациент. Впрочем, я так и не поняла, каким образом в таких условиях можно перевозить пациента, к примеру, с травмой позвоночника? Новые машины обещают закупить в скором времени. Но уже два раза было отложено проведение тендера. А реанимобиль — гордость всей подстанции. Таких машин по Киеву всего четыре. Сейчас их берегут только для кардиослучаев. В салоне реанимобиля не ощущается даже брусчатки, он маленький и легко маневрирует в пробках. Кстати, на сегодняшний день государственных стандартов, которым должна соответствовать машина «скорой помощи», пока не утвердили.
ПОДСТАНЦИЯ НА ПЕРВОМ ЭТАЖЕ
Неважно дела обстоят и с сетью подстанций «скорой помощи». Всего по Киеву их шестнадцать (для сравнения — пожарных частей практически вдвое больше). «Половина подстанций размещены в приспособленных помещениях и не имеют крытых автостоянок. К примеру, в Голосеевском и Шевченковском районах уже более 45 лет подстанции размещены на первых этажах жилых домов. Естественно, это вызывает возмущение жильцов, причем не только этих домов, но и соседних. Зато быстро решаются вопросы с выделением помещений для казино, рынков и игровых автоматов», — возмущается А. Вершигора. Любопытно, что в новых перспективных планах строительства города вообще не предусмотрены заведения экстренной медицинской помощи.
Единственную на всю Троещину подстанцию «cкорой помощи» построили семь лет назад. Проектировщики сделали всего один выезд, в сторону овощного рынка. «Начиная с четырех утра, здесь собираются грузовые автомобили и целый день идет торговля. Положенные 10—15 минут на то, чтоб доехать к больному, тратятся только на то, чтобы выехать из этих джунглей»,— рассказывает С. Тихенко. Поначалу медики решили бороться с нарушителями собственными силами: сбросились всем коллективом и купили знак, запрещающий стоянку. Впрочем, хоть пользы от него было мало (водители умудрялись ставить машины прямо перед ним), но он был... пока его не украли. Причем вырвали знак прямо с трубой. И так уже семь лет медики пишут письма в Киевсовет, однако результата от этих писем — ноль. «Ну скажите, что для Киева 300 метров дороги? Разве это дорого? Из-за того, что нет своевременной помощи, люди ведь гибнут. Каждый день на станцию поступает около 150 вызовов», — возмущается Сергей Тихенко.
«911» НАМ ТОЛЬКО СНИТСЯ
Вообще-то по правилам, законодательству, да и общечеловеческим нормам сотрудники ГАИ и милиции должны оказывать первую медицинскую помощь пострадавшим. «Иногда до приезда «скорой» это спасает человеку жизнь», — говорят медики. Однако у милиционеров и дорожников своя точка зрения — они предпочитают дожидаться «скорую». Так было и в случае с женщиной, которая по собственной неосторожности попала в ДТП и получила травму головы. Пока наша бригада ехала на место происшествия, пострадавшая истекала кровью, а сотрудники ГАИ были заняты выяснением причин ДТП.
«Что тут говорить об обычных людях, которые порой не знают элементарных вещей. К примеру, как зафиксировать язык или наложить шину», — рассказывал Сергей Психенко корреспонденту «Дня», которая, кстати, тоже не умеет ни накладывать шину, ни фиксировать язык. — Однако бывают и другие случаи. Иногда наши чрезмерно заботливые граждане до приезда «скорой» успевают сами поставить диагноз, а также найти в кармане подходящую случаю таблеточку. Да такую, что потом специалистам трудно откачать», — рассказывает Наталья Сон.
Сделать единый телефон спасения, как американский 911 — мечта, пожалуй, каждого медика. В США, кстати, на «скорой» работают парамедики — они и водители, и санитары, и фельдшеры, и врачи. А в последнее время там в людных местах стали вешать «умные» дифибриляторы, которые сами определяют, нужен ли человеку разряд, и если да, то какой. А у нас такая аппаратура есть далеко не в каждой карете «скорой помощи»...
ВЫСОКИЙ ПРОФЕССИОНАЛИЗМ ЗА НИЗКУЮ ЗАРПЛАТУ
«Я пришел на станцию тридцать лет назад. И то меня устроили по рекомендации. А так в отделах кадров была очередь на должности, — вздыхает главврач Вершигора. — Сейчас не то, что очередей нет — о нехватке кадров приходится переживать руководителю Cтанции скорой помощи. И, конечно, главная причина этого — маленькая зарплата». К примеру, молодой врач получает 490 гривен. Только через семь долгих лет тяжелой работы его заработная плата с некоторыми надбавками может возрасти до 978 гривен, и это с учетом 50% надбавки за сложность работы в столице. Потому специалистов среднего возраста на подстанциях нет. «Работают только молодые, после окончания вузов, и люди предпенсионного возраста», — говорит Анатолий Вершигора. Всего пенсионеров на станции одна шестая, а самому старшему врачу уже 81 год.
Профессия медика «скорой помощи» предполагает знания всех областей медицины. Кроме того, надо быть еще и психологом. К примеру, когда мы забрали женщину с подозрением на почечные колики, она буквально корчилась от боли. По дороге в больницу врач начал расспрашивать ее о том, о сем. Удивительно, но даже при таких приступах пациентка немного отвлеклась и начала рассказывать о сыновьях. Конечно, у нее не перестало болеть, но до больницы, благодаря такой психологической помощи, доехала она более-менее нормально.
Нелегкий это труд — работать медиком, а тем более на «скорой помощи». Ведь выезжая на вызов, врачи не догадываются о том, что их порой ждет на месте. Иногда бригаду вызывают на роды, а иногда, — чтобы констатировать смерть...
«К человеческой смерти нельзя привыкнуть. Даже если видишь ее чуть ли не каждый день. Стараешься думать только о чем- то своем, о хорошем или попросту отключаешься», — рассказывает Наталья Сон. А Ира, когда приходит домой с дежурства, громко включает музыку и танцует. Каждый из медиков снимает напряжение по-разному, однако для всех их самое большое удовольствие — видеть благодарность пациентов. Ближе к вечеру диспетчер сообщила бригаде, что на улице Артема у четырехлетнего ребенка травма лица. Малыш бежал по квартире, споткнулся, упал и ударился переносицей об угол табуретки. «Перелома нет, просто небольшая ссадина», — констатировал врач. Как изменилось в этот момент лицо матери! Пожалуй, описать это невозможно. А бабушка с дедушкой на радостях кинулись накрывать стол. «Ну хоть чаю попейте», — просили они. «Не положено», — отмахнулся врач. Мы вернулись в машину и поехали на следующий вызов.
В половине восьмого пришла новая бригада, наша смена закончилась. Не чувствуя ног и с заложенными ушами (от грохота в машине), я вернулась домой — уставшая, но с пониманием того, что пока в стране есть такие специалисты, спать можно спокойно. И в тоже время, пока для сильных мира сего человеческая жизнь не станет выше денег, не стоит смыкать глаз.
