Статью постоянного автора «Дня» — кандидата биологических наук Виталия Межжерина — с полным правом, на наш взгляд, можно отнести к числу тех, которые в связи с развернувшейся на страницах «Дня» дискуссией по статьям Натальи Лигачевой «Борьба за свободу грызни» («№6 от 12.01.2001) и Александра Воина «Что делать?» (№31 от 16.02.2001) предлагают свой вариант ответа на этот сакраментальный вопрос . Как трансформировать наше общество и государство в развивающуюся структуру, самостоятельно преодолевающую кризисы, мобильно находящую оптимальные решения в сложных общественно-политических и социально-экономических ситуациях и, в конечном счете, как построить полноценное гражданское общество с высоким жизненным уровнем? — дискуссия в «Дне» продолжается.
Если оглянуться назад и приблизить к себе время ранних цивилизаций, то в поле нашего зрения рядом с ними неизбежно окажутся и варвары. Каждая цивилизация дистанциировала себя от них. Эллины вообще к человечеству относили только себя, все остальные были для них варварами. Последние не были просто чужеземцами, как это утверждают словари, они были антиподами цивилизации. Историческое противостояние было проиграно ими, но в течение длительного времени цивилизации несли огромные потери и нередко заканчивали свое существование от их ударов. Попили варвары кровушки.
Человек отличается от всех остальных животных тем, что взаимодействует с окружающим его миром не непосредственно, а через свою культуру. Если лев, убивший антилопу, пожирает ее, то человек приготавливает из нее пищу, подвергает ее культурной обработке, да и охоту на нее осуществляет не с помощью зубов и когтей. Даже воспроизводство себе подобных осуществляет, в зависимости от культуры, посредством любви — другого человека, «запавшего» в его душу, или секса — необузданного полового влечения.
Выравнивание отношений людей и животных, которое отчетливо прослеживается в литературе, искусстве и даже в науке, видящих любовь или секс, да и многое другое, у животных, представляет собой фантастическое отражение мира, вредное по своей сути. И нудизм или «возврат в пещеры», которым так часто пугают людей, не есть возврат к животному состоянию, а представляет собой культуру, правда, другую, не ту, которую исповедывали наши деды.
Французский писатель Люк Вовенарг написал следующее: «Мы не превосходим народы, которые зовут варварскими, ни мужеством, ни человечностью, ни здоровьем, ни удовольствиями; и, не будучи, таким образом, ни более добродетельными, ни более счастливыми, мы все-таки не перестаем считать себя гораздо более мудрыми». И это понятно, так как все, что он перечислил, не есть проявление культуры, исключение составляет лишь мудрость. Значит, люди различаются культурой. Различались культурой варвары и цивилизации.
Их сопоставление показывает, что первым было присуще язычество как проявление определенного мировоззрения, основным занятием являлись охота и скотоводство, был характерен малооседлый образ жизни, и связывали они себя с природными зонами: лесами, степями, полупустынями и пустынями.
Цивилизации имели развитые религии, которые включали в себя не только вероучение и культ, но и институты, распространяющие их. Основным занятием было земледелие, основанное на частной собственности, что привязывало их к определенной территории, требовало оседлого образа жизни с целью защиты своей собственности. Они поселялись в долинах рек, где условия для земледелия были наилучшими, а оседлая жизнь водообеспечивалась. Все это повлекло за собой строительство городов, которое вместе с обработкой земли требовало развития технологий, и возникновение государства, бравшего на себя функцию защиты посевов и поселений.
Такое раздвоение человечества дало основания ученым делить культуру на два периода: догосударственный (традиционная культура) и государственный, или первичную (мифологическую) и классово-антагонистическую (религиозную). Однако главным, определившим последующее враждебное отношение между варварами и цивилизациями, было разное отношение к земле.
Охота неизбежно сопровождается поиском добычи, которая заставляет человека перемещаться за собой. Причем для человека особенно привлекательными были ее скопления, стада. Последние выпасаются на определенных территориях, постоянно перемещаясь по ним, что обеспечивает сохранение растительного покрова. Более того, повышает его продуктивность. Например, десятичасовое пребывание отары овец в месте ее выпаса не только не разрушает растительный покров, но и увеличивает продуктивность в два раза.
Охотник обладал удивительной наблюдательностью. Он все фиксировал не только глазами, но и ногами, которые следовали за добычей. Свои наблюдения он отражал в наскальных рисунках, первой «скульптуре», представлявшей собой черепа и шкуры добычи, и мифах, которые разыгрывались подобно театральным действиям, где охотник и его добыча были главными действующими лицами. С их помощью понимание отношений охотника с добычей переносилось из подсознательного в сознательное, «из ног в голову», осмысливалось и превращалось в опыт, который можно было передавать.
Охота подготовила человека к скотоводству. Вымирание мамонтовой фауны, которое произошло в период предшествующего великого вымирания, не застало его врасплох. Столкнувшись с резким оскудением запасов охотничьих животных, он принялся их опекать. И эта опека осуществлялась не так, как это делается сейчас, а с учетом естественных законов, среди которых главнейшим был принцип экологического баланса. Он же гласит: потребности организма должны находиться в соответствии с возможностями окружающей среды. Если возможности ухудшаются, то потребители должны либо впасть в спячку, либо переместиться туда, где ресурсы имеются в избытке. Скотоводы, подчиняясь законам природы, перемещаются в пространстве вместе со скотом. По этой причине варварам обязательно требовался простор. Его же урезали цивилизации, и к тому же еще отрезали доступ к водопоям. В таких условиях конфликта не избежать.
Будучи зажатым в ограниченном пространстве, скотоводство уничтожает растительность и вызывает экологический кризис, что вынуждало варваров совершать экспансию, подобную той, которую совершает саранча, выедающая растительность по мере своего перемещения. Именно этим было обусловлено перемещение татаро-монгол на запад по полосе степей, сухих степей и полупустынь, повлекшее за собой образование пустынь в Средней Азии и гибель там цивилизации, приведшее их к стенам Киева, что стало последней точкой в истории Киевской Руси. По такому же сценарию развивались события в период «великого переселения народов», которое закончилось гибелью Римской империи. Судя по всему, нечто подобное произошло и на территории Древнего Египта, где скотоводство, зажатое в тиски цивилизациями, привело к образованию величайшей пустыни на планете. Этот процесс происходит здесь и поныне. В Сахеле — юг Сахары, — где население живет за свет скотоводства, по южной границе которой образовалось большое число государств, опустынивание идет гигантскими шагами.
По этому же сценарию происходили события и в Афганистане, когда соседние государства своим вмешательством в его культуру нарушили традиционные пути миграций скотоводов-кочевников, что привело к гражданской войне. И не стоит поражаться тому, что там сегодня рушат статуи Будды, которые для афганцев являются символом цивилизации.
Эти исторические уроки ничему не научили. Маркс, принявший точку зрения Гегеля, что «земля представляется мертвым продуктом», вывел свои представления о том, что человек прирастит свое тело за счет природы и сделает он это, превратив ее из частной в общественную собственность.
В результате такого подхода была недооценена роль «географической среды» в жизни людей, на что сразу отреагировали марксисты в России. В их числе, пожалуй, был первым украинец С.А. Подолинский, который, скорее всего, как и многие другие украинцы, пребывал под влиянием Шевченко, видевшего землю единой «от моря до моря» и «всім даною». Затем поправки начали вносить Г.В. Плеханов, А.А. Богданов и Н.И. Бухарин. Последний слишком далеко зашел с ними, и Сталин уже «откорректировал» его.
Вся эта критика не имела успеха. Большевики шли к построению социализма и коммунизма под лозунгом: «Фабрики рабочим! Землю крестьянам!». Не стану говорить о первой его части, ведь пишу о земле, а вот вторая не учитывала ВЛАСТИ ЗЕМЛИ и ввергнула страну в гражданскую войну, которая, по сути, продолжается и по сей день. Трудно понять почему, но головы всех «революционеров» не посещает мысль, которая не обошла французского философа Анн Тюрго: «Землепашец может совершенно обойтись без труда других работников; но никакой работник не может трудиться, если землепашец не прокормит его».
Отдав землю крестьянам, большевики сразу перечеркнули пролетарскую революцию, победителем стал не пролетариат, а крестьянство. Возникла полнейшая зависимость первых от вторых: крестьяне не хотели «за так» отдавать хлеб, а пролетариату хотелось каждый день кушать. И силу этого желания ничем другим, кроме пищи, ослабить невозможно. Имея в своих руках оружие, голодный пролетариат пошел продотрядами в село. Последнее, конечно, не способствовало развитию экономики, а походы в село затянулись. Требовалось их оправдание. Значит, нужен враг; им становится кулак, мироед. Чтобы справиться с ним, необходимо было разложить село, противопоставить одних другим: «Разделяй и властвуй!».
Исчезновение сильного производителя неизбежно выдвигает в качестве первоочередной задачи объединение слабых. Начинается коллективизация, которая одновременно решала и другую задачу. Исправляла ошибку, допущенную на начальных этапах революции. Земля у крестьян забиралась и переходила полностью под контроль государства, становилась достоянием бюрократии. Победа крестьян в революции была отнята, а пролетарская революция вообще не состоялась.
В течение последующего времени гражданская война не прекращалась. Промышленное развитие осуществлялось за счет ограбления крестьян, а крестьяне выискивали самые простые пути для компенсации своих потерь. Война из явной превратилась в тайную, по крайней мере, тщательно скрываемую. Ее результатом стал распад СССР.
К сожалению, из всего этого уроков вновь не было извлечено. Несколько подрихтовав и подкрасив, используют полностью скомпрометировавший себя лозунг: «Земля должна принадлежать тем, кто на ней трудится». А остальным, значит, подаваться в кочевники? Но и те, кто провозглашает этот лозунг, знают, что лгут. Ведь село катастрофически старое, и земля переходит в руки тех, кто на ней уже не в состоянии работать. Им бы справиться с приусадебными участками. Значит, в этом всем есть злой умысел. Но зло никогда еще не производило на свет добро, не произведет оно его и на сей раз.
Давайте представим себе на минутку такую картину, когда в стране землей владеет 2-3% населения, называемого фермерами. Ее дополним событиями, подобными тем, которые происходят в Закарпатье. Реальность их, даже в ближайшем будущем, равна «99,6%». Многократное их повторение в течение жизни одного поколения повлечет за собой массовые выселения. Но кто примет людей? Уже сейчас сельские жители, имя которых потерялось в бюрократических дебрях, не могут получить причитающиеся им надежды, не говоря уже о тысячах крымских татар. Так что же мы будем делать: строить крематории? Оправдание им уже готово: у нас плохой народ. Правда, «а судьи кто?». История убедительно свидетельствует, что не бывает плохого народа, просто у него бывают совершенно никудышние правители.
Земля, как и природа, должна ПРИНАДЛЕЖАТЬ ВСЕМ, А ЖИЗНЬ ОБЕСПЕЧИВАТЬ КАЖДОМУ. И не только человеку. Право на жизнь рядом с нами имеют «братья наши меньшие». Думая о себе, мы должны позаботиться и о них. Есть простой экономический механизм, который позволяет решить эту проблему и покончить с нескончаемыми войнами, сопровождающими цивилизации. Земля передается в пользование, и за это платят. Плата поступает в земельные (народные) банки, и в них происходят начисления на счета граждан. Почти так, как от продажи нефти во многих странах Ближнего Востока. Правда, там нефть продают навсегда, а земля остается навеки у народа.
Я не буду подробно останавливаться на этом, так как мне уже приходилось писать об этом в научных изданиях. Хочу лишь подчеркнуть, что такое распоряжение землей уже не представляет собой собственность и решает множество проблем: ликвидирует безработицу, «привязывает» людей к земле, избавляет от необходимости выплачивать пенсии, стипендии, создает людям свободное время, которое они могут потратить на учебу, работу, творчество и воспитание детей. Эта идея не принадлежит мне. Ее озвучивали Руссо, Лев Толстой и Шевченко, которому мы возлагаем цветы и даже устраиваем драки за «право» осуществить эту процедуру, но мудрости которого не следуем.
