Эти люди почти всегда живут тихо, неслышно, незаметно. Может это потому, что у них работа такая — в самом сердце земли, куда не добирается шум «верхней» жизни. Иногда они становятся «героями на один день», когда глубоко под землей случается что-то страшное, и они находят в себе силы преодолеть его и выбраться на поверхность. Но об этом говорят недолго, и ценится их подвиг не очень высоко. А после о них редко вспоминают. А уж «мелкие» происшествия, вносящие перемены только в одну судьбу, и подавно остаются за гранью внимания большинства. И уж совсем единицы знают, насколько же тяжело складывается жизнь шахтера-инвалида.
Уже сам этот статус говорит об особом повороте судьбы. Шахтер-инвалид — это человек, дни которого похожи на особую мозаику. Она составляется из маленьких «схваток» с вечными болезнями, постоянной нехватки самого необходимого, одиночества и — практически всегда — равнодушия. Именно равнодушие подстерегает их везде и сопровождает на протяжении всей жизни.
Начинается оно зачастую с семьи — когда инвалида, потерявшего трудоспособность, а значит, и возможность кормить близких, бросает жена. Бросает нехорошо, некрасиво, обрекая, например, на алименты, на бесконечные выплаты кому-то за что- то. В судьбе одного молодого шахтера, который получил травму позвоночника и остался парализованным, было именно так. И это одиночество увеличивает тяжесть всех предстоящих проблем во много раз. Оно становится подчас невыносимым. Возможно, именно поэтому шахтерам-инвалидам так необходима поддержка друг друга. Именно она является главным залогом существования донецкого городского Союза шахтеров- инвалидов, созданного в 1993 году и возглавляемого ныне Александром Баранчуком. Организация, существующая пока только на общественных началах, — для многих единственная ниточка, связывающая их с возможностью нормально, полноценно жить, не сталкиваться с унижением и пренебрежением, чувствовать, что их труд не прошел даром, и о них еще помнят и заботятся, что их защитят, если будет нужно. И это важно не только для донецких шахтеров, но и для всех других. Ведь речь идет о решении проблем не только тех, кто входит в состав именно этой организации, но и всех шахтеров-инвалидов Украины в целом.
А проблем у них хватает. Одной из основных сейчас является попытка инициировать принятие закона о статусе инвалидов труда. Тогда многие заботы шахтеров-инвалидов отпали бы сами собой. Дело в том, что некоторые шахтеры, получая пенсию по инвалидности, через какое-то время вынуждены перейти на пенсию по возрасту или по другой категории. Тогда инвалидами в пенсионном фонде они уже не считаются, а в связи с этим шахтеры теряют стаж, который идет им, если они находятся на пенсии по инвалидности. Кроме того, «пропадают» и льготы на проезд в транспорте, на лекарства и т.д. А отсутствие этих льгот очень ощутимо бьет по карману.
Инвалид труда — это специфическая категория. Она особенно важна именно для шахтеров. Эта мысль может показаться жуткой, но практически каждый шахтер, приходящий работать в забой, здоровым оттуда уже не выйдет. Это потенциальный инвалид труда.
Им же считается не только тот, кто фактически травмирован на производстве, но и тот, кто болен профессиональным заболеванием. У шахтеров эти профессиональные заболевания особенно тяжелы и, если уж появляются, в большинстве случаев выбивают человека из колеи навсегда. Это, к примеру, радикулит шейных отделов позвоночника, связанный с многолетней нагрузкой на позвоночник, когда шахтеры практически постоянно переносят тяжести. Встречается также нарушение нервной системы рук — последствие работы с электроинструментами. Человек, страдающий этим заболеванием, зачастую сам не может даже одеться, руки просто не работают. Кроме того, шахтеров может ожидать хронический бронхит, запыление легких угольной пылью, когда они оказываются буквально забиты, а из-за этого плохо работает сердце, появляются проблемы с давлением...
И это еще «минимальные» последствия работы на шахте. Кроме них, шахтера подстерегают различные травмы — от перелома пальца до перелома позвоночника. Особенно часто встречаются черепно-мозговые травмы, именно поэтому в обществе шахтеров-инвалидов всегда очень шумно: в связи с тем, что нарушены некоторые мозговые центры, они очень громко разговаривают. Бывают также травмы, которые выявляются не сразу, а чуть позже (например, посттравматический радикулит).
Очень мало найдется шахтеров, которые за всю свою жизнь не получили хотя бы одного перелома, а в среднем в жизни каждого шахтера бывает до 10 травм разной степени тяжести. К этому нужно добавить, что вообще-то по истечении 7,5 лет каждый рабочий должен уходить с шахты, чтобы хоть как-то сохранить свое здоровье! Они же остаются там настолько долго, насколько им позволяют силы, потому что к ничтожно маленькой пенсии нужна хоть небольшая подработка. Например, один из членов Союза шахтеров-инвалидов — инвалид первой группы — уже довольно пожилой, давно ходит с палочкой, но по мере сил продолжает работать на шахте.
Если хотя бы просто прочесть эти «перспективы» жизни шахтера, можно легко представить себе, как складывается его жизнь. Большая ее часть проходит в стенах различных поликлиник и состоит из сплошных лекарств, курсов лечения, попыток поправить загубленное здоровье и сохранить то, что от него осталось. И в этих попытках люди снова сталкиваются с волной равнодушия, проявляющегося уже на новом витке.
Человек, получающий травму, должен постоянно шевелиться, что-то делать, бегать по разным инстанциям, иначе о нем никто не вспомнит и ему никто не поможет. Более того, не у всех есть даже такая элементарная вещь, как телефон. А ведь среди шахтеров-инвалидов много стариков, тяжелобольных, парализованных. Если вспомнить, что практически все шахты располагаются в отдаленных районах, в которых и живут шахтеры, то легко сделать вывод, что у многих из них нет возможности даже вызвать себе «скорую».
Кроме того, травмированный на производстве в обязательном порядке должен пройти специальную медико-санитарную экспертизу (МСЭК), по результатам которой можно решать, что ему делать дальше. Официальный ответ экспертизы дает заключение о заболевании, а неофициальный может быть и таким: «Вы свое здоровье продали!». Именно так однажды сказала А.Баранчуку заведующая МСЭК. Выходит, работа на шахте — это продажа здоровья, а вследствие этого иногда и счастья, семьи, полноценной жизни? Зачем же в таком случае человек туда идет? Из-за денег? Но ведь зарплаты не такие уж и высокие, их частенько задерживают… Из-за любви к острым ощущениям? Но это просто глупо. Наверняка шахтер выбирает свой труд для того, чтобы работать так, как может и должен работать здоровый и сильный мужчина, работать на благо своей семьи и страны. И забота о его здоровье должна волновать не только его родных и близких. Но, как выясняется, никого, кроме них, оно не волнует. Шахтеры работают в страшных условиях, с ними не заключаются договоры о компенсации утраты здоровья. А иногда само предприятие не может достаточно обеспечить безопасность шахтерского труда. Более того, виноватыми бывают еще и врачи, которые часто доводят вполне излечимую травму до хронического состояния.
При этом, если шахтер ложится на лечение в стационар, он должен иметь в заключении МСЭК особую непонятную запись о том, что ему требуется медикаментозное лечение. Случай из разряда курьезов: ведь очевидно, что шахтерские травмы, как, впрочем, и любые другие, всегда влекут за собой длительное медикаментозное лечение. Никакими другими способами поправить здоровье нельзя. И писать об этом просто глупо. Это все равно, что в паспорте киевлянина делать запись, удостоверяющую, что Киев — столица Украины. Но как бы смешно это ни выглядело, в удостоверении шахтера-инвалида заметка о необходимости медикаментозного лечения должна стоять обязательно, иначе ему придется самому оплачивать все свои лекарства.
Кроме того, бывают и случаи, когда человек имеет травму, но у него нет группы инвалидности. Тогда ему не полагается даже путевка для отдыха. А значит, многим шахтерам просто-напросто отказано в реабилитации.
Может быть, именно в связи с этим врачи даже пытаются снизить степень тяжести травм. Например, один из шахтеров, работающих на шахте Петровской г. Донецка, получил сразу две тяжелейших травмы — черепно-мозговую и травму позвоночника. При этом он потерял 80% трудоспособности и получил первую группу инвалидности. Сейчас его травмы продолжают сказываться — у него проблемы с ногами, но врачи, тем не менее, решили, что он вполне здоров и хотели перевести его с первой группы на вторую.
Но случаются и более кощунственные вещи. Когда шахтеры рассказывают об этом, у них дрожат руки. Об этом действительно страшно даже вспоминать. Раньше существовал закон, в котором оговаривалось, что если несчастный случай происходит на предприятии, последнее обязано выплатить штраф. Вот многие предприятия и старались этой выплаты избежать. Шахтеры-инвалиды рассказывают, как иногда в процессе работы происходили разные трагические события, от которых ни один шахтер не застрахован, и бывало, что травму, которую он в результате получал, «списывали» на несчастный случай, приключившийся с ним по дороге на работу или дома, но только не на самом производстве. Так, на одной из шахт пострадал шахтер — оказался под завалом, вследствие чего у него был перебит позвонок. Вместо того, чтобы сразу же госпитализировать рабочего, было дано указание отвезти его вначале домой, искупать и только потом вызвать «скорую». Домой. Чтобы никто не подумал, будто он покалечился на работе.
Недавно появился закон об отмене этих санкций. И внимание к инвалидам на сегодняшний день почти никак не проявляется. Теперь после своей травмы человек оказывается буквально выброшенным на улицу. Шахта о нем уже не заботится. И это еще одна ступенька равнодушия — на этот раз от человека отворачиваются те, с кем он работал бок о бок. Случалось и так, что в ответ на вопрос о том, что же теперь делать, если трудоспособность утрачена, шахтеру на его же собственной шахте отвечали: «Тебя в забой вообще- то никто и не посылал».
А ведь в этой тяжелейшей работе бывает, и такое, что травму получает совсем молодой человек, пришедший на шахту недавно. Теоретически это может произойти и в первый рабочий день. И вот он лишается возможности полноценно работать, как раньше. При этом он молод, у него есть семья, которую надо кормить, а группа инвалидности позволяет работать только в особой должности, предусматривающей специальный распорядок и нагрузку. Директор же шахты очень редко «входит в положение», и типичный ответ в этом случае таков: «С вашими травмами надо лежать дома, а не работать». Конечно, есть возможность устроиться на шахте сторожем, вахтером, но таких должностей крайне мало — всех не трудоустроишь. Кроме того, это не очень выгодно предприятию — такие работники часто уходят на больничный, а это «лишняя» оплата.
Вот они и вынуждены оставаться и сводить концы с концами, получая буквально нищенскую пенсию. Но и на этом их мытарства не заканчиваются. В лавину равнодушия вплетается новый компонент — государство, которое стремится выиграть даже на этих выплатах. И оказывается вдруг, что люди не могут получить даже очень небольшой регресс, законно им полагающийся. Скажем, в прошлом году рост заработной платы по угольной промышленности составлял 1,45. Это «идеальная» цифра. А реальная — 1,19. И перерасчет был сделан именно согласно реальной. Выходит, что каждый из шахтеров-инвалидов на свою сотню должен был получить 45 гривен прибавки. Фактически же он получил лишь 19. Разница невелика, но в условиях современной нехватки всего и вся это очень ощутимо. В этом году то же самое — номинальный рост заработной платы — 2,64, реальный — 1,182. И опять делают перерасчет по реальной цифре. «Наша пенсия — 189,20 гривен, мы получаем к ней максимальную добавку в 93 гривни, что составляет в общем 265», — рассказывает Александр Баранчук.
…Все вышеперечисленное — это только главные проблемы шахтеров-инвалидов. Есть еще и менее глобальные, но от этого не менее важные. Например, совсем недавно должны были сокращаться льготы на проезд для этих категорий, и теперь у Союза шахтеров-инвалидов появляется новая задача — добиться их сохранения. И таких примеров множество. «Где-то мы не совсем правы, когда возмущаемся и кричим, но ведь мы чувствуем недостаток внимания, чувствуем, что нам никто не хочет помогать», — говорит А. Баранчук. Возможно, это где-то и так. Но на самом деле эти люди просто стараются, чтобы их голос был услышан. Они даже согласны на то, чтобы решение пришло не сегодня. Все равно еще долго в Донбасском регионе, да и во многих других, где есть шахты, каждый год на работу будут приходить все новые и новые горняки, жизнь которых ежесекундно будет подвергаться опасности. От несчастных случаев на шахте никто не застрахован, они могут произойти с каждым. Но это труд, нужный людям, и шахтеры будут продолжать работать, что бы ни случалось. Неужели же так тяжело просто оказывать им элементарное внимание, ведь горняки по большому счету стараются не для себя?
