Угольная отрасль является наиболее сложной в экономическом
и социальном плане частью топливно- энергетического комплекса Украины.
В последнее время в ней преодолена тенденция к спаду производства, и в
прошлом году добыча угля достигла 81 млн. тонн, что почти на 4 млн. тонн
больше, чем в 1998 г. Получен прирост добычи угля и в первом квартале нынешнего
года. По прогнозу Минтопэнерго, за год она составит 82 млн. тонн. Правда,
этот рост пока не сгладил социальную напряженность в шахтерской среде,
поскольку финансово-экономическая ситуация в отрасли остается напряженной.
Задолженность по зарплате на 10 апреля достигла 747 млн. гривен.Только
в этом году, по словам министра топлива и энергетики Сергея Тулуба, предстоит
закрыть 23 нерентабельные шахты. Получат ли шахтеры новые рабочие места
взамен выбывших? Да и вообще, будут ли жить? В 1999 году на шахтах погибло
297 человек. А в этом году по данным на утро пятницы — 177. Отсюда и более
чем неутешительный прогноз статистики на конец года
Так что вовсе не обязательно искать в шуме бастующих шахтерских
касок чью-то направляющую руку. Если бы они вовремя и полностью получали
зарплату, если бы им не угрожала безработица в то время, когда страна делает
упор «на максимально возможное удовлетворение потребности в топливных ресурсах
и сырье», то никому бы не удавалось привозить бастующих шахтеров в Киев.
ПРОЛОГ
«И что ты забыл на шахтах?» — спросил меня коллега-журналист
года два назад. «Я ведь там родился и оттуда сбежал... Не люблю и их —
быдло». «А ваш-то опять в шахту полез, нет, чтобы в Вашингтон махнуть или
в Париж», — заметила соседка жене. «Шахтные съемки лучше всего получаются
в киевском метрополитене», — поучал меня телеинженер. — И камера целее,
и лезть к черту на рога не надо».
Меня с шахтерами не связывает почти ничего — ни специальность,
ни место рождения, да и родственников-шахтеров тоже не было. Стыдно признаться,
но даже чувства благодарности типа: «Спасибо вам за ваш великий труд» —
тоже нет. К шахтерам, как и вообще к гражданам Украины, стараюсь относиться
равно, без пафоса. И в то же время неосознанно чувствую, что все украинцы
— шахтеры. Мы блуждаем по своей шахте в поисках выхода, мы ничего не знаем
о том, что творится наверху, мы постоянно становимся пешками в чужой политической
игре и платим своей трагедией за безбедное существование других. А впрочем,
судите сами.
ЧУВСТВА ПЕРЕПОЛНЯЮТ. МЫСЛЕЙ НЕТ
Каждый шахтер понимает, что в стране творится что-то неладное.
Но что именно — сформулировать не может. Собственно происходит совершенно
простая вещь. Есть демократический капитализм — это когда много работаешь
и много получаешь. Есть социализм — это когда мало работаешь и столько
же получаешь, а у нас переходный период — мы уже много работаем, но еще
не научились много получать. Шахтер хочет получать больше, но его начальник
тоже хочет получать. И разница между первым и вторым в том, что один из
них взять может, а другой нет.
И один всегда внизу, а другой всегда вверху, и поменять
ничего нельзя. Шахтеру это не нравится и он ходит в Киев за правдой. Там
формируется бюджет, и стук касок вытрясает (в первую очередь местным и
отраслевым начальникам) какие-то средства. Потом этих средств становится
мало, и начальники просят профсоюзы подогреть народный гнев и пойти-таки
в Киев и постучать таки касками... Политики часто просят нас что-нибудь
сделать. Ведь вот же оно, решение — только руку протяни. Но руки протягивают
только те, у кого они длиннее, а остальные протягивают ноги.
БЮДЖЕТНЫЙ ПИРОГ И ОЛИГАРХИ
Бюджетный пирог делится в Киеве, а потому сила олигарха,
который силен доступом к оному пирогу, измеряется еще и количеством шахтеров,
которые он представить может под Верховную Раду. В этом размене примерно
такие пропорции: один продажный газетчик — десять голодных шахтеров, один
продажный тележурналист — сто голодных шахтеров, один, ну очень продажный
телеведущий — десять тысяч голодных шахтеров. А вот сытые шахтеры никому
не нужны — они и касками стучать не пойдут, и позировать в Киеве перед
телекамерами откажутся. Поэтому некоторым политикам надо, чтобы голодных
шахтеров было побольше. Так же, как и продажных журналистов. Ведь и сытые
шахтеры, и профессиональные журналисты стоят дороже, а наши олигархи еще
таких денег не накопили. Поэтому вынуждены воевать за бюджетный пирог всякой
дешевкой. Для того, чтобы голодных шахтеров было побольше, лучше закрывать
рентабельные шахты и поддерживать нерентабельные, и тогда они будут требовать
бюджетное финансирование, за которое и пойдут воевать голодные шахтеры.
Между тележурналистами и шахтерами много общего: люди, доведенные до скотского
состояния, это рабы. Неважно, что их довело до этого: голод или переедание.
А пока — одни митингуют, а другие их снимают.
В ПОИСКАХ ВЫХОДА
Большинство шахтеров — это смелые здоровые люди, но они
не нужны стране. Их превратили в машину для добывания бюджетных денег.
Да кого из нас в эту машину не превратили? Пенсионеров? Студентов? Так
что, если шахты закрыть, свято место пусто не окажется. А уголь стране
все равно нужен. Но уголь добывают одни, а бюджет «срубают» другие. Они
тоже шахтеры, и тоже не на поверхности. Они тоже своего хотят, но у них
шахта другая, и нас туда не пустят, а то еще завалится. Правда, у них там
тоже трудности — никак не могут договориться, как «работать» — через импорт
угля или через его добычу. У нас капитализм понимают как возможность воровать.
Хотя так и социализм понимали (а уж тем более — коммунизм). Так что весь
наш политический бомонд мыслит одинаково и постоянно думает о шахтерах.
А шахтеры думают о политическом бомонде, а о себе не думают. Им бы не на
Киев идти, а в рыночные отношения. Так дураки туда дороги не знают, а умные
почему-то не показывают. А если показывают, то путь какой-то дурацкий получается.
Тут либо самому думать, либо под землю спрятаться. А потом подняться на
гора, вздохнуть полной грудью и сказать: «Ребята, я такой же шахтер, как
и вы, честное слово!».
