МЫШИ АДАПТИРОВАЛИСЬ К РАДИАЦИИ, НО ЧТО ЖДЕТ ЛЮДЕЙ —
ПОКА НЕИЗВЕСТНО
Наука не дает ответа на многие вопросы, заданные самой
глобальной в мире техногенной катастрофой. Мыши, накрытые первыми радиоактивными
выбросами, вымирали и вырождались, их первое малочисленное потомство почти
не имело самцов, но уже на третьем-четвертом поколении мелкие грызуны сумели
адаптироваться.
«Кто знает, что будет с нами, нашими потомками — период
полураспада выпавшего сюда плутония — 234 тысячи лет. В сравнении с нашей
жизнью название этому — вечность», — говорит Николай Воронецкий, бессменный
хозяин заповедника, отмеченного на карте страны зловещим лиловым пятном.
Наука вынесла этой земле свой приговор: люди должны ее
покинуть. Но словно противясь тому, на брошенной территории в лесах и болотах
развелся дикий зверь. Вертолет то и дело вспугивает убегающие цепью стада
кабанов, семейные пары лосей и оленей, гуляющих в одиночку лис.
«В природе не бывает пустоты — ушел человек, исчезли его
спутники — ворона, крыса, их место заняло другое зверье», — говорит Виктор
Дунин, ученый-зоолог.
В Чернобыльском заповеднике появились ранее не водившиеся
здесь олени и рыси. А сейчас приживаются и совсем невиданные гиганты —
зубры — легенда и символ белорусской фауны.
РЕЛИКТОВЫХ ЗУБРОВ ХОТЯТ СПАСТИ В ЗАРАЖЕННОЙ ЗОНЕ
«Маша, Маша», — ласково воркует егерь Володя, постукивая
ведрами с овсом, — из чащи, с шумом ломая ветви деревьев, на зов выбредают
не коровы — зубры, веками безжалостно истребляемые ради охотничьей забавы.
В начале нынешнего столетия в Беларуси был убит последний восточноевропейский
зубр. И вот уже пятьдесят лет зоологи тщетно стараются акклиматизировать
завезенных европейских зубров, которые несколько мельче первобытных белорусских.
Несмотря на усилия людей, стадо не может достигнуть безопасной величины
— 300 голов, а значит, вымирает.
«Они все для меня «маши» — и самки, и самцы», — объясняет
Володя по кличке Король тундры — на десятки километров от его домика среди
лесов и болот нет другого жилья.
Все «маши», кроме Иры — только ее успели заклеймить и дать
персональное имя, о чем свидетельствует кокетливая зеленая бирка в ухе
зубрихи. Остальные гиганты вырвались из спецмашин быстрее скорости выстрела
из пистолета со снотворным. Замешкавшаяся по приезду Ира теперь наверстывает
свое, водя стадо «маш» на мелкие пакости — взрывая посевы и нарушая порядок
Володиного хозяйства.
Этих 14 зубров завезли из Беловежской Пущи — уникального
старейшего в Европе леса, на юго-западной границе Беларуси, где традиционно
обитали великаны. За год численность пришельцев, щедро вскармливаемых в
заповеднике, увеличилась до 21 — верный признак того, что животные чувствуют
себя неплохо.
«Это они только с виду — чучела ходячие, само спокойствие.
А я как вспомню их рассвирепевшими — холодок по коже», — рассказывает опекун
зубриного стада.
На днях зубры устроили бунт и напали на волка, который
вместо собаки на длинной цепи охранял подходы к домику егеря. Травоядные
гиганты рогами растерзали хищника и начали проламывать железные прутья
загона со вторым волком, заодно поднимая будку с гончим псом, подавшим
голос в защиту «серых». Разбушевавшимся великанам по силам разнести и деревянный
дом. Спас вертолет, возвращавшийся с облета — гроза всей живности, вселяющая
ужас с небес и принуждающая в панике спасаться бегством.
«На все Бог! Он и наказал этого волка», — объясняет Володя
происшествие. Выращенный людьми из щенка волк еще недавно гулял на свободе,
вставая лапами на грудь человеку, чтобы как собака лизнуть в лицо. Посаженный
на цепь, он изменил нрав, стал бросаться на людей, чуть не загрыз одного
из егерей.
«Какой хороший ласковый волк был — а посадили на цепь и
за две недели озверел. Понятное дело: на цепи любой зверем станет», — объясняет
Володя.
Сам он 24 года из своих 50 провел в лагерях и тюрьмах,
о чем свидетельствуют синие наколки на трудовых мозолистых руках. Освободившись
на Дальнем Востоке пробирался сюда, на родину, чтобы бомжевать на зараженной,
брошенной людьми земле.
Катастрофа, ворвавшаяся в судьбы тысяч людей, стала для
Володи счастьем — его, чернобыльского бомжа, взяли на работу в безлюдный
заповедник, дали дом, вверили под попечительство стадо зубров, на которых
он изливает весь свой нерастраченный запас крестьянской любви и нежности.
В ЧЕРНОБЫЛЬСКОЙ ЗОНЕ ВОЛКОВ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ВО ВСЕЙ ЕВРОПЕ
«И все-таки хозяин заповедника — волк. Их у нас больше,
чем во всей Европе вместе взятых», — считает зоолог Виктор Дунин.
Егерям поручено сократить волчью стаю. Один взрослый волк
за год съедает 150 тонн мяса — в заповеднике стая составляет около 200
хищников. И она не довольствуется только дичью, за год уничтожая 300 коров
и лошадей в прилегающих к заповеднику хозяйствах. Однако вертолет сегодня
не вспугнул ни одного волка — напрасно замерли у окошек охотники с карабинами.
Отстрел хищника не удался — серые, уже узнавшие огонь с вертолета, затаиваются
в ельниках, логовах и оврагах, откуда их не достать.
«Волк — это интеллект. Это действительно соперник», — говорит
Олег Парейко, зоолог.
Недавно егеря, уже нагонявшие волка на вертолете по безлесью,
вдруг потеряли его из виду — исчез, как в воду канул.
«Я не поверил своим глазам — волк встал на задние лапы,
передними охватив единственную стоящую среди поля сосну, слившись со стволом.
При этом он прятался за дерево, обходя его, когда вертолет описывал круги»,
— рассказывает лесничий Виктор Колосок.
У него, бывалого охотника, не поднялось ружье убить такого
умного хищника.
К ЭТИМ УЧЕНЫМ НЕ ЕДУТ КОЛЛЕГИ — ЗА НИХ МОЛЯТСЯ
На въезде в заповедник знак: радиация, опасно для жизни.
Но минские ученые из Национальной академии наук, ставшие чернобыльскими
аборигенами, разбивают здесь виноградники и абрикосовые сады, растят хмель
— южная экзотика для местного климата, сами учатся выживать и учат этому
крестьян с прилегающих земель. За символическую зарплату на доисторических
отечественных компьютерах они долбят свои научные открытия, которые даже
не могут опубликовать — файлы не вписываются в современную технику. Нет
денег на реактивы и кольцевание животных. На науку из всех средств, отпускаемых
из бюджета на чернобыльские проблемы, в прошлом году пришелся всего один
процент.
«Зарубежные ученые к нам почему-то не едут, может быть,
мир думает, что больше катастроф не будет? Зато едут религиозные секты.
Вот японцы, например, погостили, посмотрели. Прислали недавно привет»,
— грустно улыбается Владимир Пискунов, заместитель директора заповедника
по науке.
Мы сидим в скромной тесной комнатушке. На японской открытке
надпись по-английски: «Не беспокойтесь, все будет хорошо — мы молимся за
вас».
Все, кто работают здесь, попали в это радиационное пятно
по разнарядке: сказали «надо». Кто-то отказался, они поехали — снимали
пробы в первые дни после аварии, делали замеры, определяя масштабы катастрофы.
На рабочем столе Пискунова — фотокарточка: их первый отряд
ботаников, прибывший в апреле 1996 года. Десятеро крепких мужчин в рабочих
робах, рядом с тремя рукой Пискунова выведены черные отметины — даты смерти.
Минск — Хойники
