После взрыва 15 лет тому назад этих 30 километров назовут «зоной». Зоной отчуждения. Хотя это, скорее, зона правды, и сюда, как в знаменитом «Сталкере» Тарковского, нужно приезжать — чтобы лучше понять смысл жизни. Нет, не смерти, а именно жизни...
... Первый пропускной пункт по дороге к Чернобылю — Дитятки, после прохождения которого, въезжаем в тридцатикилометровую «зону». В двадцати метрах от колючей проволоки, с «чернобыльской» стороны которой непаханые много лет поля, — уже обработанные участки. Выглядит это, прямо скажем, не совсем обычно, как будто двадцать метров и «колючка» остановили радиацию. Вдоль «чернобыльской» дороги иногда попадаются заброшенные деревни, разглядеть которые можно лишь сойдя с дороги и внимательно всмотревшись в заросли деревьев, что впрочем, тоже чревато последствиями. Ведь как объяснили нам на КПП, безопаснее держаться асфальта и «не набираться гадости на траве». Как издевательство здесь выглядят ржавые плакаты вроде «Лес — легкие планеты» или «Огонь — страшный враг леса», вокруг которых высятся обугленные деревья.
Следующий пункт — Лилев, после прохождения которого посетители попадаем в 10-ти километровую зону. Милиционеры здесь, как, впрочем, и на КП в Припяти, с оружием, однако, по их признаниям, пользоваться им здесь не приходится. Разве что в случаях, когда совсем отвыкшие от присутствия человека волки или вепри нападут на людей. Но такого за последние годы не случалось.
В десяти километровой зоне уже видно станцию — трубу над разрушенным четвертым энергоблоком и объект «Укрытие», возведенный над ним. Возле «объекта» (этим безэмоциональным бюрократическим словом названо то, что должно уберечь нас от очередной катастрофы в четвертом блоке) вот уже пятнадцать лет ржавеет строительный кран, при помощи которого и строился «саркофаг». До него, благодаря усиленной охране по периметру четвертого энергоблока, не добрались искатели цветных металлов. Хотя в Припяти и на объектах в «зоне» цветные металлы встречаются крайне редко, несмотря на заверения охраны о том, что никто проникнуть сюда не желает. Так что вполне возможно, что какой- нибудь из сборщиков цветных металлов уже получил «обменял» гривны не на одну «дозу» радиации и передал ее — через скупщиков — дальше, возможно даже тем, кому кажется, что они надежно далеки от Чернобыля.
При входе на ЧАЭС, под обычными электронными часами, висит показатель радиации. Цифры 78 микрорентген в час показывают ее уровень на территории станции, в Киеве этот показатель составляет 12—15, возле объекта «Укрытие», как это ни странно, согласно такому же показателю, «доза» — 55 мкр/час. Работники станции иронически посмеиваются, глядя на наше удивление: уровень радиации здесь на самом деле выше, а датчик висит просто так, «для успокоения нервов». В отдалении высится громада недостроенного пятого и шестого энергоблоков ЧАЭС, готовность которых на момент аварии в 1986 году составляла 80%. После взрыва на четвертом энергоблоке строительство было прекращено.
Несколько удивляет количество работающих на выведенной уже из эксплуатации станции людей, однако как рассказывает сопровождающий нас специалист по связям с общественностью Игорь Старовойтов, сокращения на станции не было. К тому же, сейчас планируется введение в эксплуатацию новых объектов: промышленно отопительной котельной, хранилища отработанного ядерного топлива, завода по переработке ядерных отходов, на которые планируется перевести значительную часть из восьми тысяч специалистов ЧАЭС. Частично решить проблему с трудоустройством персонала ЧАЭС могло бы строительство энергоблоков на Ровенской и Хмельницкой АЭС, однако международное сообщество, вопреки обязательствам Оттавского меморандума 1995 года, не торопится выделять обещанные средства. К тому же, отмечает И. Старовойтов, на станции работает около полутора тысяч человек пенсионного возраста. Все они ждут принятия закона о пенсиях, чтобы как-то прояснилось их положение. И если в законе будут оговорены повышенные пенсии этим людям, они могут спокойно уйти на пенсию. «Уволить их мы не можем, потому что в законе нет упоминания о том, что пенсионерам запрещается работать», отметил он.
После соблюдения некоторых необходимых процедур, проходим внутрь, одеваем халаты, «следы» (специальные полиэтиленовые чехлы на обувь). И. Старовойтов, рассказывает, что все наши переодевания — это еще цветочки. Работникам зоны строгого режима, приходится переодеваться по три- четыре раза в день: на станции, куда они приезжают электричкой из Славутича, потом непосредственно при входе в «зону». По дороге к блочному щиту управления третьим реактором мы проходим первый и второй реакторы, которые несмотря на проведенную реконструкцию и широкомасштабные работы по повышению безопасности, были остановлены в 1995 году. Кстати, до остановки первый энергоблок был признан МАГАТЭ одним из первых по безопасности в Европе и вошел в число двадцати самых безопасных в мире. После получения доступа, заходим на блочный щит управления третьим реактором, который был остановлен в конце прошлого года. Здесь чувствуется не совсем рабочая атмосфера расслабленности (но не расхлябанности) и, как сказал «Дню» ведущий инженер управления блочным щитом третьего реактора Юрий Драбчук, все чувствуют некоторый дискомфорт из-за того, что раньше «вырабатывали электроэнергию — живые деньги, а сейчас просто контролируем безопасное состояние блока, а ведь любой человек хочет делать что-то полезное. Сейчас мы не приносим пользу обществу и стране, которую могли бы приносить». По его словам, работникам станции не дали нормально доработать еще восемь лет (ресурс третьего реактора заканчивается в 2008 году). На свое будущее Ю. Драбчук смотрит с оптимизмом, утверждая, что ему, как и многим специалистам со станции, уже предлагали работу на других АЭС в Украине и России. Однако переход, по его словам, сопряжен с новыми трудностями. Да и к тому же сейчас на ЧАЭС планируется открытие центра по подготовке молодых специалистов и различных международных проектов, в которых тоже интересно было бы поучаствовать. В ответ на вопрос о возможных дозах облучения Юрий только усмехнулся.
По словам различных работников ЧАЭС, объект «Укрытие» — основной источник радиации, сейчас требует немедленной реконструкции, потому что на его поверхности за пятнадцать лет образовались сотни квадратных метров трещин, которые видно даже невооруженным взглядом. В то же время, на прошлой неделе содиректор группы управления проектом преобразования «Укрытия» в экологически безопасный объект Валерий Кулишенко заявил, что состояние строительных конструкций объекта «Укрытие» не требует немедленных работ по их укреплению и не угрожает катастрофой. В интервью агентству Интерфакс- Украина он, в частности, подчеркнул: «У меня нет оснований инициировать немедленное начало работ по укреплению строительных конструкций, хотя я отвечаю за этот вопрос. У меня нет факта, который бы сказал, что нужно все бросать и бежать тушить пожар». Между тем позавчера на семинаре, посвященном проблемам и состоянию объекта «Укрытие», представители Национального института строительных конструкций, Укринжгеодезии и объекта «Укрытие» пришли к выводу, что некоторые зоны «саркофага» находятся в критическом состоянии и требуют немедленной стабилизации, без которой объект угрожает безопасности станции, персонала и территории Украины. Необходимый документ с выводами, как заявили «Дню» в отделе внешних связей ЧАЭС, будет в скором времени направлен в правительство.
С некоторым внутренним облегчением мы покидаем станцию, заезжая по дороге в город энергетиков Припять, тоже затянутый в «колючку». Тут уже нет ни цветных металлов, ни мебели в квартирах, которая тоже исчезла в неизвестном направлении. При выезде из десяти и тридцатикилометровой зоны, машину и обувь «меряют на радиацию». На табло загораются цифры 6—8, охранники объясняют, что если бы было двадцать, то пришлось бы пройти дезактивацию, тоже тонкая грань 19 — езжай, а двадцать — дезактивация. Напоследок пройдя специальные дозиметры, в полный рост и укрепив внутреннюю уверенность, что слова «чисто» на табло соответствуют реальности мы покидаем тридцатикилометровую зону. Совсем невдалеке вьется Припять, она также течет и в ста метрах от саркофага, которой предстоит еще через десятки километров впасть в Днепр и дать воду Киеву, Днепропетровску, Запорожью и другим городам.
КСТАТИ
Одним из результатов загрязнения стало то, что за последние годы количество здоровых детей сократилось практически вдвое, а в структуре заболеваний на первое место выходят заболевания органов кровообращения, пищеварительной системы, эндокринные и невротические. Относительно же последних, то на сегодняшний день их процент существенно возрос не только среди детей, но также и среди взрослого населения, что, по словам специалистов, связано с воздействием радиоактивных элементов на структуры головного мозга. Количество онкологических заболеваний как последствия чернобыльской катастрофы также вызывает серьезное беспокойство у медиков, которые оценивают нынешнюю ситуацию как предэпидемиологическую. Существенно важным является тот факт, что, по мнению врачей, радиогенные опухоли могут возникать и через 30—50 лет после облучения, что подтверждает нерадостные прогнозы о том, что в скором времени в Украине будет объявлена эпидемия онкологических заболеваний. За период с 1986 года в стране было сделано 1217 операций на щитовидной железе, в то время как в период с 1981 по 1985 не было зарегистрировано ни одного случая рака этого органа. Кстати, интересен тот факт, что высочайший уровень заболеваемости наблюдается у тех, кто был эвакуирован из зоны Чернобыля в кратчайшие сроки. При этом последующая накопляемость заболеваний у них сравнительно с теми, кто был эвакуирован значительно позже намного выше. По мнению специалистов, это связано с тем, что у них не успел выработаться иммунитет к воздействию радиоактивных элементов, что послужило толчком к прогрессированию различных заболеваний.
Оксана ОМЕЛЬЧЕНКО, «День»
