Если вы несколько дней побудете в Польше и потом окажетесь в Бресте, то почувствуете большую разницу. Как будто вы побывали в прошлом. Даже на фоне украинских городов, по крайней мере западного региона, Брест представляется застывшим во времени — как будто он остался в бывшем Советском Союзе.
Уже в Тересполе, который фактически был когда-то окраиной Бреста, но сейчас находится на польской стороне, чувствуются уже определенные различия. Железнодорожный вокзал в этом городке, от которого отходят электрички в Брест, производит не очень приятное впечатление своей эстетикой. Неряшливость или даже грязь здесь обычное явление. В большинстве польских городов вы не увидите бродячих собак. Если они есть, то единицы. В Тересполе их хватает. Поэтому сразу чувствуется что-то очень знакомое.
От Тересполя до Бреста — рукой подать. Можно за какой-то час-полтора пешком дойти. Однако — граница. И пересечь ее непросто. Хотя на пропускном пункте сейчас автомобилей мало. Чтобы полякам проехать в Беларусь, нужна виза. А получить ее — нелегко. Как, кстати, и жителям Беларуси — польскую визу. Часть польских автомобилистов, которые пересекают границу, как, вероятно, и белорусских, занимаются довольно банальным бизнесом — перевозят солярку. В Беларуси она заметно дешевле, чем в Польше.
Когда я и мои украинские, польские и белорусские коллеги оказались в пригороде Бреста, нас встретили и сразу повезли на экскурсию. Первым объектом стал монастырь, построенный на месте убийства Афанасия Филиповича. Думаю, для большинства украинцев это имя говорит очень мало, а то и ничего не говорит. Это был монах, пламенный сторонник православия, который жил на Берестейщине в первой половине ХVІІ в. Во время Хмельнитчины он установил связь с казацкими повстанцами. Об этом узнали представители власти и расстреляли его. После себя А. Филипович оставил дневник, или, как тогда называли, «Диариуш». Это произведение имеет определенную литературную ценность. И сейчас в Беларуси Филиповича рассматривают как представителя давней белорусской литературы.
Хотя, если разобраться, то значительная часть Берестейщины была и остается заселенной этническими украинцами. Даже сейчас в селах и небольших городках этого края можно услышать довольно чистый украинский язык. Если взять «Диариуш» А. Филиповича, то его язык, несмотря на определенные архаизмы, является близким к разговорному украинскому языку. Но А. Филиповича мы отдали белорусам. Нам не жаль, мы богатые.
Постоянное акцентирование внимания на борьбе православных и католиков, что делала наш гид, вызвало не очень положительную реакцию поляков. Это и понятно. Чтобы мало-мальски снять напряжение, я напомнил, что с Берестейщиной связан не только А. Филипович, но и Ипатий Потий, один из инициаторов Берестейской церковной унии, который искал взаимопонимания между католиками и православными (насколько удачно — это другой вопрос). Кстати, И. Потий был блестящим писателем-полемистом. Белорусы также его считают своим. Мы также от него отказались или почти отказались. Хотя наш Иван Франко считал именно Потия лучшим украинским писателем конца ХVІ — начала ХVІІ вв. Но кто, собственно, об этом знает.
Оказавшись в Бресте, мы проехались центральными улицами. Конечно, названия у них советские. И памятники советские. Еще со старых времен остались. И, конечно, главным является памятник В. Ленину. Есть здесь памятник и нашему (точнее — не совсем нашему) Н. Гоголю. Я не без улыбки поинтересовался, а какое отношение имел этот писатель к Бресту? Как будто он здесь не был, как и В. Ленин. Однако мне одна белорусская коллега вполне серьезно ответила: мол, Н. Гоголь является известным человеком, так почему бы ему не поставить памятник. И действительно. Хотя, возможно, Н. Гоголь в Бресте совсем и не случайно появился. Есть в этом определенный символизм. Как не мог этот писатель определиться, какая у него душа (малороссийская или великорусская), так и значительная часть жителей Берестейщины не могут самоидентифицироваться в плане этническом. А просто называют себя «тутейшими». Кстати, об особенностях «тутейших» региона нам рассказывал один местный этнограф, с которым мы имели встречу. При этом он отметил, что этническая самоидентификация — это уже политика. Но разве отсутствие этнической самоидентификации не является политикой?
С этнической самоидентификацией у белорусов свои особенности. Пришлось услышать такое, что, собственно, чистых белорусских школ в республике единицы. Конечно, белорусский язык изучают, но он на вторых ролях. Даже изучение истории Беларуси в последнее время сократили. Зато изучается история... Латинской Америки. Почему? Потому что теперь большим другом Беларуси является Венесуэла. Говорили, что на Берестейщине есть школы, где преподается украинский язык. А в Брестском университете им. А. Пушкина (Пушкин, кажется, в Бресте был так же, как и Ленин) велась подготовка украинских филологов. Теперь уже как два года студентов на украинистику не набирают. Украина же не Венесуэла. Ну а нашим славным дипломатам из украинского консульства в Бресте, вероятно, не до таких пустяков. Кстати, Брест я посетил после 22 июня (годовщины нападения немцев на СССР). У мемориального комплекса в Брестской крепости стояло немало корзин с цветами от различных организаций, в том числе и украинского консульства в Бресте. И на каком языке была сделана надпись на лентах на корзине от нашего консульства? Правильно, на русском. И мы хотим, чтобы нас кто-то уважал.
Одним из главных пунктов нашей программы было посещение села Скоки недалеко от Бреста, где родился и жил Юлиан Урсин Немцевич. Кто это такой, ясно, что в Украине не знают. А зря. Немцевич известен и как политический деятель, и как интересный писатель. Он был другом и помощником Т. Костюшко, одним из авторов Конституции 3 мая. После себя Немцевич оставил немало различных произведений, в том числе и таких, в которых он обращался к украинскому фольклору. Это еще одно доказательство этнической украинскости Берестейщини.
В Скоках сохранился барочный дворец Немцевичей и парк около него. Однако и один, и второй находятся далеко не в лучшем состоянии. А в селе нет даже скромного памятника Немцевичу. Зато есть памятник... товарищу М. Калинину. И как раз около бывшей усадьбы Немцевичей. Интересно, а знал ли «всесоюзный староста» о существовании села Скоки?
Нам сказали, что в местной школе есть музей Немцевича. Правда, школа оказалась на ремонте. Музея не показали. Показали только несколько книжечек и альбомов, посвященных этому деятелю, которые лежали в учительской.
Учительская, признаюсь, мне очень понравилась. На стене с одной стороны я увидел стенд, где большими буквами было написано «Социалистическое соревнование» (ясно, что на русском языке). А около этого стенда висела... православная икона. И знаете, такое причудливое сочетание социализма, советскости и православия является очень характерным для Беларуси. Его, например, можно встретить и на территории мемориального комплекса «Брестская крепость».
Советская пропаганда целеустремленно мифологизировала эту крепость, ее оборону в первые дни советско-немецкой войны 1941 г. На самом деле, здесь больше выдумки, чем правды. Об этом сейчас говорят в Беларуси. Но на эти голоса пытаются не обращать внимания. Наш гид честно призналась, что она раньше тоже верила в героическую оборону крепости. Однако когда ей сказали, что это все вымысел, она начала расспрашивать своих старших родственников, которые пережили войну и в первые ее дни были в Бресте. Родственники о какой-то героической обороне этого объекта ничего не помнили.
В действительности же, Брестская крепость — это выразительный памятник русской экспансии. После польского Ноябрьского восстания 1830 г., по приказу русского царя, Брест был полностью разрушен, а на его месте построена гигантская крепость, которая до Второй мировой войны считалась одной из самых лучших в Европе. Помнят стены Брестской крепости и дружескую встречу советских и немецких «освободителей» в «золотом сентябре» 1939 г. Очевидно, как раз эти моменты и заставили советскую пропаганду создать миф о героической Брестской крепости, чтобы «заглушить» в сознании людей упомянутые вполне реальные события. Советская пропаганда ничего просто так не делала!
Сейчас на территории Брестской крепости появился новострой — восстановлена православная Николаевская церковь. Хотя, зайдя в этот храм, не ощущаешь дух древности, как в аутентичных храмах. Но ее восстановление, насколько я могу судить, достаточно точное. И церковь действительно производит приятное впечатление. В народе ее называют Лукашенковской церковью, поскольку она была восстановлена по приказу президента Беларуси. Что же, хочется поблагодарить «бацьку» за это. Ведь Николаевская церковь — это выдающийся архитектурный и исторический памятник Бреста.
Рядом с Брестской крепостью находится чрезвычайно интересный музей. Правда, его посещает намного меньше людей, чем крепость. А жаль! Упомянутый музей обустроен на месте бывших археологических раскопок Бреста древнерусского периода, которые являются законсервированными. Тут вы можете получить представление, как на самом деле выглядел город в период Средневековья.
В данном случае стоит вспомнить, что Брест был уничтожен во времена монгольского ига. А восстановили его по приказу волынского князя Владимира Васильковича. Даже в Галицко-Волынской летописи говорится, что именно этот князь и основал Брест. Похоже, что именно этот Брест и представлен в упомянутом археологическом музее.
Даже однодневного знакомства с Брестом достаточно, чтобы у вас развеялся миф о том, будто бы в Беларуси уровень жизни выше, чем в Украине. Такой миф продолжает жить и дальше. Ясно, что несколько лет назад в Беларуси действительно лучше жилось по сравнению с Украиной. И бывало так, что люди выезжали из нашего государства в Беларусь (особенно из полесских регионов). Сегодня ситуация выглядит иначе. Или жизнь у нас улучшилась, а в Беларуси ухудшилась? Или одно и другое одновременно. Хотя, если честно, не очень-то мы и оторвались от белорусов. Да и похожи мы на них. Все-таки и они, и мы — постсоветские.
