Человек может жить по-разному. Кто-то надеется преимущественно на собственные силы, кто- то больше рассчитывает, что ему помогут другие, кто-то просто себе живет, ни на что не надеясь. Но все это не очень похоже на жизнь в полном смысле этого слова — нет в такой позиции ни правды, ни истины, ни какой-то силы, вдохновения, которые способны были бы служить точкой опоры, став на которую, человек мог бы совершать выдающиеся дела, быть хозяином существующего положения. И поэтому такой человек, безусловно, обречен на падение — к глубинам своих собственных проблем, невзгод, трудностей. Эти все ужасные вещи возникают по одной причине — из-за отсутствия надежды. Из-за того, что пытаются жить и не верить в то, что есть что-то такое, ради чего стоит жить. Жить и не знать, чем закончится твоя жизнь. Жить и видеть повсюду одни только бессмысленные страдания. Это страшно, это невыразимо страшно.
Я далек от того, чтобы говорить сейчас о рецептах блаженной жизни. Таких рецептов действительно не существует, хотя, возможно, у меня есть причины с этим немного поспорить. Но сделаю это в следующий раз. И тем не менее я чувствую, что можно найти те слова, которые хотя бы частично смогли бы помочь современному человеку осознать сущность своего призвания в мире — бесконечно сложном, исполненном трудностей, но в то же время проникнутом удивительной мудрой гармонией, которая особым образом зовет тех, кто к ней тянется, в свои небесно-голубые сферы.
Человек без веры — это человек несчастный, это человек, который постоянно переживает трагедию своего собственного бытия. И таких много. Очень, очень много. Даже больше, чем могут подумать самые радикальные скептики. Боль от невозможности быть счастливым, настоящим, истинным, красивым, способным к творчеству и активному взаимодействию с другими — вот характерное состояние рядового человека современности, а именно такие определяют наше нынешнее бытие. Такие всегда рядом и всегда являют миру свой ужасный пессимизм. А из него рождается такая безосновательная и такая иногда причудливая вера в самого себя, которая впоследствии обретает различные формы и виды — она может быть и атеизмом, и эгоизмом, и патологическим отрицанием любых положительных основ жизни. Но очень редко такое отношение к действительности становится действительно взвешенным и целостным мировоззрением. Это просто невозможно. Пессимизм таки может быть жизненной философией, но он не может быть чем-то таким, что может дать силы и вдохновение жить, радоваться — т.е. по- настоящему быть, быть человеком. И пессимизм по своему характеру и внутреннему содержанию так далек от того, что мы считаем счастьем, он настолько болезненный, что нечего и думать развить его в сколько-нибудь последовательное миропонимание. Пессимизм обречен на небытие, и вместе с ним обречены те, кто исповедуют его как религию.
Жизнь действительно не является ни легкой, ни абсолютно и бесконечно радостной. Она сложна и постоянно продолжает усложняться тем, что люди теряют к ней интерес. Сегодня люди все меньше и меньше желают разговаривать о чем-то небудничном, о чем-то духовном, о чем-то, наконец, философском. Разочарование, неверие, духовная искалеченность — вот те симптомы, которые определяют бытие современного социума. И они обостряются, прогрессируют. В людях ныне живет какая-то патологическая форма обиды или на себя, или на мир, или на других людей, или на книги, где так много слов о счастье и смысле жизни, но от них почему-то совсем не становится лучше, не легчает. Эта обида овладевает человеком, его душой, его желаниями, болями, всем его естеством и потом приносит свои болезненно-желчные плоды — ненависть, злоба, агрессия, ярость, нетерпимость, равнодушие. И распространяется по миру эта человеческая болезнь разочарования, безнадежности, духовной ограниченности...
XX век принес в человеческую культуру разочарование в религии, в первую очередь, в христианстве, а также в каких-либо формах проявления религиозных чувств, оттесняя веру в Бога в сферу личных, интимных переживаний, которые следует скрывать от других, но и самому не слишком часто к ним обращаться, потому что от этого может быть очень больно. Нет, XX век не был первой во времени эпохой разочарования в духовности и религиозности, в нем продолжались те процессы, которые начались еще в XVIII и XIX веках. Но отличие XX века в том, что именно в это время падение человеческой духовности принесло свои самые ужасные плоды — кровавые мировые войны с миллионами жертв, геноциды, катастрофы, убийства, террор. Человеческая кровь стала тем десертом, который логично подала ее величество История после горячего обеда, который состоял из атеизма и безнадежности.
Можно было бы сейчас с пафосом спросить: «А что же принесет нам XXI век? Какие плоды вырастут в нем?» Но я не буду. Не буду из-за того, что тогда придется прибегать к прогнозам, к предвидению и, возможно, к настолько неприятному мне пессимизму. Но ведь и промолчать будет нечестно. И поэтому я просто в очередной раз подчеркну, что наша судьба в текущем веке будет зависеть только от нас и от таких же, как мы. Сможем ли мы преодолеть эту безнадежность и отвращение к духовности, которые теперь господствуют в человеческих душах? Сможем ли мы выстоять против искушения атеизма или какой-то из его менее скомпрометированных версий? Способны ли мы выиграть поединок у самих себя, всегда подверженных слабости, пассивности, разочарованию? Не знаю. И никто не знает. Каждый может говорить только за себя, но даже и в этом можно еще долго сомневаться, ведь люди уже начали забывать, как быть честными и что такое правда. Люди, и это худшее, перестают понимать, зачем следует быть искренним, откровенным, справедливым. И это беда, которая может вырасти в что-то действительно страшное и бесчеловечное.
Но тогда логично возникает другой вопрос — находимся ли мы в тупике? Сложный, больной, ответственный вопрос. С очень горьким привкусом. С одной стороны, человек не может попасть в тупик хотя бы потому, что он творческое, духовное существо, которое должно быть состоятельным всегда, в любой ситуации найти ту щель, через которую сможет спастись. А с другой стороны, тупик как мистическая сила охотится на человека извечно, еще с тех времен, когда люди таки действительно имели право жить и ни в что не верить — это были другие люди, у них было другое сознание, они не знали тех духовных глубин, которые открыты современному человеку, если, конечно, он только хочет их видеть, замечать. От тупика можно убежать, можно спрятаться, но в конечном счете это не поможет. Тупик необходимо победить — победить верой, надеждой, любовью, т.е. всем тем, из чего растет и развивается человеческая духовность, что ее, эту духовность, определяет и вообще делает возможной.
В современную эпоху духовные поиски причиняют людям особенно много боли — со всех сторон и постоянно происходят нападения на духовность как таковую, на религию как путь к счастливой и — самое главное — настоящей, глубокой жизни. В человеческом сознании господствует ирония, пафос отречения от святыни, приверженность к негативу как единственно возможному способу утвердить в бытии собственное Я, и это все приводит к воспалению души и к тяжелым ее болезням — не тем, конечно, с которыми попадают в психиатрические больницы, но к намного худшим (говорю это без какого-либо преувеличения) — к таким, из которых наиболее логично вытекает разве что суицид или любая другая форма самоуничтожения, духовного самоуничтожения, а вместе с тем и телесного. Теперь модно, популярно и даже считается безумно веселым смеяться над религией, моралью, добропорядочностью, над тем, что кто-то стремится быть добрым, искренним, жить для Бога и в Нем искать и находить силы для существования. И это явление очень патологичное, это ужасный кризис общественного сознания, который может повлечь за собой, если не принять предохранительные меры, самые страшные конфликты и катастрофы. Без духовности, без веры в смысл жизни и оправданности каждой вещи в мире и каждого события в нем человек становится бессильным, равнодушным и в конечном итоге проклятым перед лицом Бога — для многих неизвестного, неведомого Бога, но от этого незнания не менее близкого, не менее могущественного и благого. Это ужас. Но с этого ужаса есть выход.
