Физически Сталин давно умер. А политически он все еще жив. Умерший в марте 1953 г., перезахороненный в октябре 1961 г., он как личность не существует больше, за Мавзолеем неподвижно лежит его набальзамированное, предназначавшееся не для земли, а для застекленного бессмертия, тело...
Может, забыть?
Но нет, нет, нет. Он был из тех, кто переживает свой прах. Он умер, став символом. И когда сегодня слышите голос: «Сколько можно муссировать это имя», «надоело», «все устали», ответьте им: о нем и о его эпохе еще многое не сказано, и этот рассказ растянется на, возможно, сотни лет, растянется навсегда, слившись с вечными рассуждениями на вечные темы о жизни и смерти, о добре и зле, о праведном и неправедном величии — так, например, думаем мы о личности и эпохе Петра I — батуринского палача. Тема о сталинизме растянется навсегда таким образом, что мысль о насилии, оправдывающем себя «во имя высших целей», станет составной частью самосознания истории, трагическим опытом человечества, ставшего более мудрым.
Даже если все будет когда- нибудь сказано о Сталине — найдено, осмотрено, изучено, долго еще не будет исчерпан сталинизм. Потому что сталинизм — это навсегда. Он, как стригущий лишай, уничтожал свободу всюду и во всем, где она была или могла появиться, — в жизни, экономике, литературе, в мыслях людей. А несвобода таинственным образом живуча в украинском народе. Она и сейчас «рассыпана» в неисчислимом количестве генов страха, она живет и в вас, и во мне.
Хорошо, не будем об этом, оставим страшную тему репрессий. Сталинизм, если вдуматься, неприемлем даже в своих положительно-героических ипостасях. С высоты его доктрины не различим был отдельный человек. «Здраствуй, страна героев, страна мечтателей, страна ученых», — пел ХХ век, отлучая от себя просто че-ло-ве-ка. Сталин — это гениальный прораб казарменно-лагерного коммунизма. Но в любой самой глобальной доктрине обычный человек должен быть с ней сравним. Любой человек должен быть величиной, кратной доктрине, как даже в масштабе бесконечной природы заметна, самоценна и ей кратна наименьшая и самая скромная человеческая личность. А что предложила казарма-лагерь? Очень холодная, достающая головой облака, далекая от человеческого измерения, утилитарная и схоластическая, она оперирует только миллионами, игнорируя отдельное, индивидуальное, частное, единичное малое, порождая обезличенный, обесформленный, сплюснутый коллективизм паюсной икры. Доктрина сталинизма считалась только с масштабом и счастьем казармы-лагеря. Меньшее ее не интересовало. Но мы знаем: в осчастливленных массах больше всего несчастных людей.
Но дело не только в несравнимых масштабах. Люди, вернее сказать, человеческий материал, который был функционально нужен этой доктрине, нужен был для достижения ее целей и идеалов, этот человеческий материал воспитывался, лепился так, как изготавливаются в порошковой металлургии изделия, т.е. лепились люди с предусмотренными, предварительно заданными свойствами. Они должны были быть честными перед государством, но не обязаны были быть порядочными перед близкими, они не должны были бояться смерти (будучи при этом жизнерадостными), они должны были чувствовать отвращение к свободе (подтвердив слова персонажа из «Великого инквизитора» Достоевского о том, что нет ничего для человеку более тяжелого, чем груз свободы, и того народ возвеличит, кто его от этого груза освободит).
Во всем прямота и сжатость — краткий курс по политграмоте, философии, истории... Многих устраивала эта портативная доступная мудрость! Все быстро, по сокращенной программе, включая и моральный кодекс, откуда «для сжатости» можно изъять и презрение к доносам (вспомните, как нам в пример ставили Павлика Морозова, который донес на своих собственных родителей), и милость к пришедшему в упадок (к которой призывал поэт, фарисейски уважаемый этой доктриной).
Я вспомнил один фильм, в котором показывали, как на праздники после войны в московском небе висел его гигантский портрет в скрещении прожекторов. Он царил в небе, претендуя на место «вседержителя» созданного им безбожного государства — всесильный, немилосердный, вездесущий. «Антихрист несвободы» умер. И кое- кто из нас, живущих вот уже пятнадцатый год в независимой Украине, по капле выдавливает из себя его верноподданных...
