О статусе языков в Украине говорят много, эта тема сейчас в центре политической жизни и общественного внимания. В регионах обсуждаются возможные решения этого вопроса, объясняя предвыборными программами, реальным положением языков в нашем социуме, желанием положиться на естественный ход вещей, что не всегда верно.
Соперничество стран во многом сместилось в область культур. При прямом заимствовании какого-либо новшества, страна, которая это самое новшество заимствует, становится более продвинутой, развитой, иное же государство попадает в некоторую зависимость. Страны схожих культур легче находят общий язык, и, в большинстве случаев, группируются в сообщества. Но с культурными явлениями неразрывно связаны символы языка — важная составляющая формирования этих явлений. И наоборот — от вещей, включенных в семантический оборот, зависит культура.
В иерархии факторов культуры, влияющих на человека, язык уступает только религии. Обществом управляет смысловая система, отраженная в данном языке. Культуры описывают институты и задают поведенческие шаблоны, служат для людей ориентиром, направляют их на пути, которые считаются правильными в данном сообществе.
Человек осознает себя отличным от других людей. Однако у каждого есть несколько идентичностей, которые могут конкурировать: родственные, профессиональные, территориальные, образовательные и т. д. Считают, что в наше время культура становится более значимой, поскольку является общей идентичностью для народа.
В процессе существования человеческое сообщество структурируется. Наряду с системой авторитетов появляется система идентичностей. То есть общество становится классовым, когда индивиды осознают наличие классов и идентифицируют себя в их системе. Обстоятельства сильно меняют иерархию идентичностей в общественном сознании. Один из исторических примеров — когда во времена Первой мировой войны происходили братания с немецкими солдатами, а своих офицеров могли поднять на штыки.
То значение, которое получил вопрос статуса языков в нашем общественном внимании, во многом преувеличено. Оно использовалось в технологиях избирательных компаний. Вопросы языка все время держали на слуху при помощи СМИ, что, конечно, поднимало его на более высокую ступень в иерархии идентичностей. Люди, причисляющие себя к говорящим на данном языке, могли отдать предпочтение иным партиям по, так сказать, лингвистическому предпочтению, а не по политическому или социальному.
Надо сказать, что в основании состояния вещей в данной сфере лежат объективные обстоятельства. При той политике кадров в стране Советов, когда выпускников вузов направляли в другие республики, русский язык был языком межнационального общения, производственного документооборота, официоза и т. д. Всякий администратор всегда пользовался им при общении с подчиненными. Это был язык начальства. Человек, от рождения владеющий русским языком, уже только благодаря этому поднимался на новый уровень в социуме. Теперь же, когда русский становится языком меньшинства, и когда нужно изучать еще и государственный, русскоязычные ощущают дискомфорт, считают себя ни за что униженными. Это вызывает у них чувство протеста.
С другой стороны, земли, заселенные украинским этносом, долгое время входили в состав чужих государств, что почти всегда сопрягается с дискриминацией по национальному признаку. Следовательно, украинский язык стал языком отверженных. Украинский язык был обречен на отмирание, сейчас он стал одним из знамен в борьбе за человеческое достоинство.
Можно по-разному относиться к националистам, но их основной посыл, что без искусственного культивирования в обществе украинский язык исчезнет — верен. Одно из направлений общественных устремлений последнего времени потеряет свое знамя, утратит основной идентификатор — то, что бесконечно ему дорого.
В своем взаимодействии языки конкурируют между собой. При этом может происходить как их слияние, так и расхождение. К примеру, языковеды отмечали, что словацкий и чешский языки (в общем-то один язык) расходятся. Отмечалось, что языковые новации (сленг, термины, обозначающие новшества, диалектизмы и т. д.) не переходят из одного языка в другой. Они были словно разделены барьером. Эта дивергенция закончилась распадом Чехословакии.
Наши русскоязычные регионы являются периферийными в русском культурном пространстве. Явления культуры в самой России несравнимы с культурными новациями периферии, и та как бы удерживается в мощном культурном поле России. Вещи же культурной и общественной жизни украиноязычной Украины будут, несомненно, испытывать трудности при проникновении за языковый барьер. Различия в путях развития Украины и России будут порождать различия в сознании, обычаях и ценностях их сообществ. Это можно наблюдать и сейчас, обратив внимание на различие украино- и русскоязычных популярных песен, которые мы слышим повсюду. Адекватных аналогов в языковой среде друг друга они почти не имеют.
Языковая конкуренция происходит не спонтанно. По этому поводу делаются официальные заявления на уровне государств. Язык становится средством влияния в политической сфере.
С другой стороны, государственную политику в области взаимодействия языков нельзя назвать адекватной.
Споры по поводу языковой проблемы в Украине ведутся на уровне бытовой перепалки. Преобладают эмоциональные политические заявления при минимуме научной аргументации. Влияние на общественное сознание символического мира, заключенного в той или иной языковой системе, несомненно. Можно согласиться с тем положением, что введение двух государственных языков в Украине (украинского и русского) является ползучим сепаратизмом.
