Илляшовская средняя школа. Шаргородский район на Виннитчине. В краеведческом музее собираются ученики, их родители, учителя, представители сельских и районных организаций. Ровно в десять утра начинается акция скорби. В руках каждого — зажженные свечи. Минута молчания. Тишину нарушает детский голос:
— Кайданюк Килина, 48 лет.
За ним — второй, третий, четвертый...
— Кайданюк Ксения, 18 лет.
— Кайданюк Екатерина, 11 лет.
— Кайданюк Петр, 2 года.
И так 33 минуты. Каждая из которых кажется годом. Больше ста фамилий и имен... Больше ста человеческих судеб, которые оборвал Великий Голодомор. Оборвал внезапно и коварно. Дедушки и бабушки, родители, дети, внуки... Смерть безжалостно косила целые семьи. Целые генеалогические древа вырывали с корнем навсегда...
Сегодня эти имена в памяти родных и близких. В памяти односельчан. В книге памяти: «Трагедия моего края», вышедшей при поддержке районной госадминистрации, и прежде всего ее главы — Виктора Ковальского. 6 573 фамилии умерших в 1932—1933 годах пока что удалось вернуть из забвения, из эпохи беспамятства. Вырвать из хлама кровавой идеологии, для которой каждая возвращенная фамилия становится свидетелем геноцида. Лишь в Шаргородском районе в течение тех двух страшных годов население района уменьшилось на 20 тысяч человек, это почти половина нынешнего населения.
— Я до сих пор не могу поверить, что выжил. За что нам вынесли такой нечеловеческий приговор? — спрашивает 84-летний Петр Сергеевич Билык, которому тогда было 11 лет. Впоследствии он стал учителем и работал в родном селе до выхода на пенсию.
Не может сдержать слез и Ксения Боровская, которая тоже чудом выжила. Вот их два свидетеля осталось в селе. Акция продолжается:
— Кайданюк Петр, 8 лет.
— Билык Анна, 33 года.
— Боровский Григорий, 42 года.
...Пламя свечей вздрагивает от каждой названной фамилии убиенных голодом сельских жителей. Они возвращаются... Возвращаются, чтобы напомнить нам: «Люди, будьте бдительны!»
