Дети войны — как просто и все ясно, но это только на первый взгляд. А если задуматься, то это ужасное выражение. Только подумать — война и дети. Дети — свет, счастье, радость, жизнь. Тогда как война — смерть, ужас, страдание и т. д.
Однако с чьей-то легкой подачи это ужасное необдуманное выражение прижилось, и ему суждено было даже стать законом. К сожалению, в Верховной Раде никто не обратил на это внимания. Мы не дети войны, нас родили, как и всех других людей, родители, а не война. Скорее всего, мы если ни жертвы, то пострадавшие в результате войны. Это так.
Далее: сам закон не совсем соответствует своему назначению, я бы сказал несовершенный. Почему? Да потому, что в нем нужно было выделить две категории пострадавших, между которыми большая разница. Дети, отцы которых погибли, и дети, отцы которых вернулись. Хочу подробнее остановиться на второй категории, хотя и им жилось нелегко. В своем большинстве их отцы вернулись инвалидами и больными людьми, но ведь у них были отцы! У этих детей было больше возможностей получить образование, они были менее голодными и голыми. Их отцы пользовались льготами, получали квартиры, машины. А это уже что-то значило в их жизни. И вообще — у них были отцы! Хотя еще раз хочу сказать, что им тоже было нелегко.
Теперь коротко о другой категории, так называемой безотцовщины, представителем которой являюсь и я. Еще с детства помню, как нас, в школе и на улице обижали те, у кого были отцы, называли нас по матери: Ярынович, Варченко, Санченко. На всю жизнь запомнился горький вкус блинов из листьев липы весной 1947 года. У большинства из нас была одна дорога в жизни — школа 5—7 классов и на работу, потом армия — и снова работа. И что мы получили от государства, кроме похоронок и рабочего стажа по 50 и больше лет?
Почему-то при принятии закона никому в голову не пришло, что это действительно две разных категории пострадавших людей. Нам жилось намного тяжелее: голод, холод, нищета, а теперь большой набор болячек. Мать, а не война опять же, родила и вырастила нас, троих сыновей. Сама обрабатывала 4 га свеклы и вела хозяйство, вставала в 4 часа и ложилась в 24. От такой жизни ушла в 61 год, да и из нас троих я остался один — не могла не отразиться военная и послевоенная жизнь.
Хочу остановиться и на льготах. Льгот целый список, но неизвестно, на кого они рассчитаны. В своем большинстве это пожилые люди, которые уже имели какие-то «льготы» до принятия этого закона. Я и моя жена — ветераны труда и инвалиды второй группы, из всех льгот нам прибавилась «лампочка Ильича» одна на двоих (это 75 квт) со скидкой на 25%, что составляет целых 4 грн. 55 коп. Но не в льготах дело, нет у государства средств на это — мы и без этого как-то доживем, дело в справедливости.
Но только ли в этом вопрос? Взять, например, пенсию. Я проработал больше 50 лет, из них 36 на строительстве, до пенсии в одной организации, не увольняясь. Нам обещали 10% надбавки к пенсии. Что из этого вышло? По состоянию на 2007 год, моя пенсия составляла 452 грн. 16 коп., тогда как минимальная была 380 грн. для тех, кто не работал или слонялся по тюрьмам. Такая вот справедливость. Не могу не остановиться еще на одной «льготе» — в пенсионное удостоверение влепили «блямбу», которую штампом назвать невозможно, это жирное, черное, постыдное клеймо «Ребенок войны». Вот и имеем: хотели как лучше — получилось как всегда.
«Ой дети, дети (власть имущие), что вы делаете, не подумав — рубите с плеча. Наверное, вас действительно родила война».
